Джонатан Бэнкс: «Майк научил меня стоическому отношению к проблемам»

Как долго проходят съемки целого сезона?

Джонатан Бэнкс: Примерно восемь дней на эпизод, в конечном счете получается пять месяцев [на все про все]. А от начала разработки сценария до окончательного монтажа всех серий проходит чуть больше года.

Вы сразу получаете сценарии всех десяти серий?

Нет. Знаете, я из тех актеров, которые не хотят знать заранее, что будет дальше. Мне нравятся неожиданные сюжетные повороты. Временами я не согласен с тем, что сценаристы собираются сделать с моим героем, — не сомневайтесь, я высказываю им все [что думаю по этому поводу]. Но вообще я участвую в проекте, потому что полностью доверяю сценаристам: мы познакомились, когда снимали «Во все тяжкие», и стали друзьями, так что ты всегда знаешь, как они пишут, какой сценарий получишь. Хотя они тоже довольно настойчивые и отстаивают свою точку зрения — если я возмущаюсь, это еще не значит, что все будет по-моему (смеется). У нас в коллективе хорошие, здоровые отношения, мы уже много лет работаем вместе.

Сомневались ли вы перед тем, как согласиться сняться в спин-оффе?

Нет, совсем нет. Только не с такими сценаристами. Мне очень нравится мой герой, мне хотелось раскрыть его, поэтому я, разумеется, сказал: «За дело!» Тем более, у моего персонажа появилась более подробная предыстория, стало понятно, как происходило его становление.

Что вам нравится в вашем герое и, в частности, в событиях третьего сезона?

В третьем сезоне прошлому Майка уделено не так много времени, он скорее о том, как Майк берется за дело. О Майке за работой. О Майке таком, какой он есть. Посмотрев первую серию, вы сразу поймете, что к чему.

Вы чему-нибудь научились у своего персонажа?

Чему же меня научил Майк? Мне нравится его стоическое отношение к проблемам. Мне вообще не по душе люди, эмоционально на все реагирующие, которым нужно по любому поводу дать свое мнение. Я, напротив, по-настоящему ценю людей, которые не суют нос в каждую беседу. Мне нравятся люди слушающие.

А вы хороший слушатель?

Я думаю, что с годами становлюсь все более чутким слушателем. Характер у меня все еще довольно скверный, я всегда стараюсь сказать последнее слово, но, черт возьми, как только начинаешь играть Майка, как только ты с ним наедине — сразу становишься тише.

А интерес к политике, который сейчас выказывает ваша дочь, она унаследовала от вас?

Она добрая душа. Представьте, что вот здесь, где мы сейчас завтракаем, наслаждаемся кофе, или просто в помещении такого же размера, появятся еще человек двести. Будет ли нас это раздражать? Возможно, но если все они будут голодными, вы попытаетесь им помочь, встав на сторону человеколюбия. Я, наверное, сейчас отвлекусь от темы, но мне бы хотелось с вами этим поделиться, просто в качестве примера. Как-то раз мы с женой были в Сан-Франциско, и произошло землетрясение.

Было практически невозможно попасть в город, мы кое-как добрались до него, когда стемнело. К тому времени все владельцы магазинчиков припарковали машины прямо на тротуаре и стояли каждый перед своей лавкой в ожидании мародеров, держа наготове ружья и включив свет. В гостиницы не пускали без документов. «Меридиан», отель, где мы остановились, открыл свои двери для всех желающих. На верхние этажи было невозможно подняться, потому что это был небоскреб, и вход, соответственно, был только внизу. У туалетов столпились люди, я видел их отчаяние, когда они в кувшинах носили воду — ее отключили на несколько часов.

В ту ночь в холле яблоку негде было упасть: местные спали повсюду, через них приходилось перешагивать. Хайме Харрин, спортивный комментатор бейсбольной команды Лос-Анджелес Доджерс, чей голос слышит вся испаноязычная Южная Америка, сидел рядом с моей женой (она родом из Испании) и объяснял ей правила бейсбола. Ох, вышло довольно многословно, но вот что я хотел сказать: отель решил честно обойтись с людьми. Не только с постояльцами, но с каждым жителем Сан-Франциско. Работники гостиницы выставили тарелки с сыром и фруктами для всех, кто был в лобби. Я наблюдал за худеньким пареньком, который тащил огромный поднос со стаканами, и один здоровяк, одетый как бизнесмен, забрал этот поднос и сам раздал стаканы людям.

Говорю вам, люди добры, они могут стать добрее в трудные времена. Моя дочь, оказавшись в лагере беженцев в Греции, поняла, что такое человечность, когда встретила двух беженцев, выживших только чудом — посреди ночи они добрались до берега, проплыв почти 400 метров. Эта встреча изменила ее жизнь. Помочь в одиночку целому миру невозможно, но когда перед нами появляется нуждающийся в помощи, мы не имеем права отказать. Нельзя позволить человеку умереть.

Чем занимался ваш герой на протяжении нового сезона? Как бы вы описали весь сезон одной фразой?

Думаю, Майку было не по себе из-за того, что его перехитрили, что ему сели на хвост и его преследуют. Знаете, это вызвало у него такое чувство, когда все время спрашиваешь себя: «Как это могло произойти?!» Это для него унизительно. Нечасто можно увидеть Майка сбитым с толку, растерянным — в первых двух сериях нового сезона таких моментов предостаточно.

Вы лично что-то привнесли в героя, сформировали его личность? Хорошо ли вы с ним знакомы?

Хороший вопрос. Я все еще не до конца с ним знаком. Я пытаюсь вникнуть в его прошлое, в то, что зрители в большинстве своем не видят. И могу сказать, что он давным-давно стал таким суровым. Мне нравится, что он не прощает себе грехи. У любой медали есть обратная сторона. На нем лежит ответственность за смерть сына, так он это видит. Я думаю, такое качество, как умение прощать, не совсем подходит в данном случае; человеческие пороки не удивляют его, и он определенно способен к состраданию. Но это вовсе не значит, что мой герой стремится к людям. Он — одиночка. Ему не хочется просто сидеть и говорить о ерунде.

И в этом вы похожи?

Может быть, может быть (смеется). Я никогда не был... Я всегда был... Ладно, меня всегда вводили в ступор такие предложения, как «давай обсудим обои или новую сантехнику» — такого рода вещи. Я обычно, ну, знаете, смотрю кому-нибудь в глаза и сразу выдаю что-то вроде «жизнь — та еще сука, иногда она прекрасна, иногда — так себе». А люди такие: «О, боже! Это так похоже на него [Майка]!» И я прекрасно понимаю, почему им не хочется вести эти разговоры ни о чем со мной, равно как и с Майком. Жизнь слишком коротка, чтобы говорить не по существу, вы же знаете. В смысле, я вроде как знаю (снова смеется).

Шоу продолжается, позади 3 сезона, и мы все стареем, ведь так? Говорю со всем уважением, но события в сериале происходят на 15 раньше, чем в «Во все тяжкие». Вы чувствуете потребность в том, чтобы казаться моложе?

Ну, я еще ни разу не слышал от продюсеров или сценаристов чего-то вроде: «Знаешь, нам нужно сделать так, чтобы ты выглядел помоложе». Слава богу, ничего такого они мне не говорили. Когда меня гримируют, терпения у меня вот столько (очень близко сводит пальцы). Я такой: «Припудрите меня и отпустите на волю». Честно говоря, я считаю... Нет, конечно, правдоподобность страдает — я же старше, чем Майк, «Во все тяжкие» тоже позади, столько лет прошло. Я уверен, что некоторые зрители заметили это, но раз при этом они продолжили смотреть — я думаю, этот недостаток мне прощен! Если история хороша, почему бы не закрыть на это глаза? И ты продолжаешь сниматься. Парни вроде Джонни Деппа и остального каста «Пиратов Карибского моря», им же такой слой грима наносят... Они целую вечность проводят в кресле гримера, и я думаю: «Боже! Сколько же вам пришлось там высидеть?! И как вы только выдерживаете?!» А когда Джонни играл Тонто, весь этот грим... Я думаю, именно так выглядит ад. Скажем, если бы я играл в исторической постановке какого-нибудь рыцаря-тамплиера, непобедимого злодея, или Айвенго, просто самого крутого плохого парня, и мне бы пришлось носить длинный парик или еще что-нибудь, я бы согласился. Но если вы собрались делать меня моложе для роли Майка — помилуйте.

Много сезонов еще будет снято?

Бэнкс: Спросите Питера [Гулда] или Винса [Гиллигана]. Я просто участвую в съемках, ничего не решаю. Кто-то спросил меня недавно, отпустил ли я Майка после его смерти в «Во все тяжкие». И тогда я сказал — да, я отпустил его. Таков был план, «Во все тяжкие» для него тогда закончились. Теперь будет сложнее, потому что позади много лет работы и дружбы с Питером и Винсом. Они прекрасные люди, прямые и честные. Такое в целом не чуждо Голливуду, но многие слишком зациклены на себе. Это безумие, но нужно продолжать жить, двигаться дальше, выживать, если позволите. Но здесь чувствуешь себя как в семье, и от такого очень непросто отойти.

Само по себе то, что сериал дожил до третьего сезона — признак успеха и зрительского одобрения. Как по-вашему, в чем же особенность проектов «Во все тяжкие» и «Лучше звоните Солу»? Почему зрители так любят оба сериала?

Если ответить сразу, не раздумывая, то я думаю, что «Во все тяжкие» держались на Брайане [Крэнстоне], а «Сол» держится на Бобе Оденкирке. И, поверьте мне, это совершенно разные сериалы. Честное слово, я западаю на каждого нового актера, появляющегося в «Лучше звоните Солу», на их игру. Они очень хороши. Но Боб делает что-то, о чем я до поры до времени не задумывался. Весь этот страх за свою судьбу, неопределенность, напряжение — с этим бы справился, наверное, и другой актер, но это было бы больше напускное. Боб и его персонаж все переживают внутри. В самые трудные, мучительные моменты его герой спокоен, самый настоящий стоик. Мне кажется, что когда Боб взялся за этот проект, его воспринимали в первую очередь как комика, и во вторую очередь, может быть, как сценариста. Но для роли он подходит идеально. Он отлично справляется, он хороший актер и точка. Мне нравится, как он играет. А Ри Сихорн (исполняет роль Ким Векслер. — Правила жизни)? Первый эпизод с ней я посмотрел сегодня утром и понял, как она хороша. И, конечно, Майкл МакКин (Чак Макгилл). Уверен, что не одному мне хочется придушить его персонажа, когда он появляется на экране. Майкл просто прекрасен. Патрик Фабиан (Ховард Хэмлин) тоже не отстает. Слушайте, он ведь просто попал в точку.

Я надеюсь, сериал еще долго будет нас радовать...

Бэнкс: По крайней мере, пока люди будут в состоянии терпеть мой возраст.