Выйти из горящей избы: почему «Чики» — очень важный и честный сериал о женщинах в России, который нужно смотреть всем

У Жанны остался в городе небольшой дом (его можно заложить) и три ближайшие подруги с прошлой «работы», а точнее — товарки по несчастью. Девушки-проститутки все еще работают на трассе около обрыгаловки «Колизей» под крышей склизкого сутенера Валеры. Заводы закрывают, на трассе можно зарабатывать гораздо больше, чем продавщицей или уборщицей, но с риском быть битой или убитой. Подруг Жанне долго убеждать не надо — их давно все достало: нужен был только волшебный пендель. Самой красивой среди девушек считается худая блондинка Марина с низким голосом (Алена Михайлова). Самой спокойной и мягкой — брюнетка Света (Ирина Носова). Самой разбитной и простодушной — малявинского вида деревенская Люда (украшение четверки Варвара Шмыкова).

У всех, кроме Жанны, есть семьи (Жанна — удочеренная детдомовская), все местные знают друг друга с детства, учились вместе в школе, когда-то плавали летом в пруду — и никто не мечтал быть проституткой, священником, сутенером, смотрительницей кладбища или кассиршей в банке. Но мечты в этих краях чаще всего не сбываются — и поля подсолнухов, карьеры, озера, зеленые дворы становятся местом потасовок, грязных сделок и обкашливания вопросиков. Женщины здесь никогда ничего не решали — только терпели. И Жанна с подругами — первые, кто решает поднять голову и начать свое дело честно и без мужской «крыши».

Снимать о провинции, а не играть в провинцию — талант, требующий такта, самый редкий в отечественном кинопроизводстве. В типичном фильме о жизни за пределами городов-миллионников то и дело вылезают песьи головы провинциалов, слышится гротескный нецентральный говор, а сытые столичные лица кривляются, изображая бедные версии себя. Российское кино хронически болеет внутренним колониализмом — и создатели сериала «Чики» понимают этот недуг и пытаются его преодолеть.

Это чувствуется и в подборе массовки, и в натуре, и в одежде героев, и в речи — живой, грязной, шутливой, нелитературной, перемалывающей пословицы, самородков тиктока и инстаграма (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), плохие радиохиты в новый российский фольклор. «Прачечная-***чечная» и «шутки за триста» — все еще главные отечественные междометия, и никаких вымученных реплик, прочитанных с листа. Любой человек, выезжающий из Московской области на юг, узнает родных картофельных мужиков, нарядных без повода женщин, вывески придорожных кафе, облупленные детские площадки, двухэтажные дома с бельем во дворе. Все живут слишком близко друг к другу: здесь нельзя быть особняком, люди вросли в друзей и соседей. И поэтому куда сложнее кого-то расчеловечить — даже запершего тебя в морозильном отсеке мафиози: тут и там то сват, то брат. Настоящая местная привилегия — прокатиться по духоте и бездорожью с ментовской мигалкой. Машину, даже если это «мини-купер», покупают чтобы довезти в багажнике свиную тушу. В многонациональном крае (сериал снимался в Кабардино-Балкарии, а большинство массовки — собственно местные жители) все еще снисходительно говорят «евреечка» и «нацмен». Мы никогда и не забывали: Россия — это не Гоша Рубчинский, а реклама «Азино три топора» и песня про татарина, который сидит уж год шестой.

Мода сюда долетает с задержкой в несколько лет, но священник уже ходит в New Balance, а одевается на службу как Канье Уэст на концерт. На русский манер в «Чиках» разворачивается и локальная версия британской комедии «Дрянь»: здесь героиня тоже некстати влюбляется в духовное лицо и просит благословения на фитнес-клуб. Чтобы «Чики» не стали «Левиафаном» — а формально для этого в сюжете есть всё, — авторы берут интонации «Горько!», возвышая четырех героинь над местным мелкотравьем. Их энергия и сердечность, способность любить и желание спасать воспроизводятся поколениями и держат город и страну на плаву, хотя вульгарные чики сами об этом не догадываются.

Молодые женщины в поисках счастья — классический сериальный зачин, от американских «Секса в большом городе» и «Девочек» до российских «Содержанок», но «Чики» одомашнивают этот сюжет, впитывая и великодушно обнимая российские беды. Домашнее насилие из заголовков про отрубленные руки и украденных детей, статистика задолженностей по алиментам, мизерные зарплаты, бандитские разборки, обнищание стариков — не декорации, а правила игры. «А почему вы отсюда не уехали?», «А что ты сделала, чтобы тебя не били?», «А почему ты от него не ушла?» «Чики» объясняют потерявшим почву под ногами, что наше везение — не всегда наша заслуга. Не уехала, потому что было страшно и не на кого бросить стариков. Некуда было убежать, когда начал бить. Не ушла, потому что одной детей не прокормить. Не устроилась на хорошую работу, потому что хороших работ — одна на весь город, а молодых и резвых много. Не выбилась в люди, потому что с папой-подполковником не повезло.

Чтобы отделиться от мужского мира, надо пережить сожженный гараж, вытереть окровавленный нос, спрятать ребенка, взять в руки топор или отработать свободу телом. Чтобы взять деньги взаймы — идти с протянутой рукой с поникшей головой. Чтобы начать отношения — выбрать между бандитом, ментом, сидельцем и бывшим подруги. Большинство мужчин — старики, больные, колдыри или ханурики, и очень повезет, если попался добрый инфантил. Охотиться за мужиками можно в храме и фитнес-зале, но спрос настолько превышает предложение, что скорее останешься старой девой и будешь ходить в церкви по кругу, целуя батюшке крест.

От серии к серии легкомысленные «Чики» из черной комедии в духе «Шапито-шоу» стремительно переходят в криминальную драму: за свободу от мужской крыши, сутенеров, бывших, врагов приходится платить здоровьем, жизнью, близкими, деньгами, страхом за завтрашний день. И кому уж точно нет места в этом колесе насилия — столичному мальчику-школьнику, который любит краситься маминой помадой и мерить ее платья. Дай бог через десять лет в этих краях услышат словосочетание «небинарный», дай бог через двадцать — перестанут за это бить.

«Чики» ставят точку в дискуссии о том, как называть то, чем зарабатывают главные героини сериала, — негативно проституцией (то есть вынужденным криминальным и опасным для жизни занятием) или позитивно-нейтрально секс-работой (добровольным трудом, который приносит деньги и является работой, как и любая другая работа). В России 2020 года никакой «секс-работы» быть не может, так как свободного выбора начать и перестать работать у героинь нет. Первая реакция «крыши» — агрессивные угрозы. Вторая — настоящее насилие. Работа на трассе — самая опасная в этом городе — никак не регулируется: твоя судьба — твоя удача. В первой серии «Чик» полицейские (их в сериале называют только мусорами или ментами) выпивают с проститутками за любовь: и тех и других в городе презирают — потому что каждому огороду нужны козлы отпущения. Даже если ты уже давно не стоишь на дороге, твой «мини-купер» назовут «шлюхина машина». А у мужчин всегда сохранится право предложить переспать по стандартному ценнику трассы. Никаких «ночных бабочек», «жриц любви», «представительниц первой древнейшей» — в родном городе это женщины второго сорта без всяких поэтичных синонимов и романтической мифологии.

Проституток часто обвиняют в корысти и желании быстрых легких денег. Из «Чик» очевидно, что ни быстрыми, ни легкими эти деньги быть не могут: клиенты и крыша — в лучшем случае хамы, если не берсерки. Вместо быстрых денег — просто хоть какие-то деньги, на которые надо кормить большую семью и немного откладывать, по возможности эмоционально отстраняясь. Люда, Света и Марина никогда не говорят о покупающих их мужчинах и вообще стараются не упоминать «работу», а сценаристы «Чик» не плетут сказок в духе «Красотки» о великодушных клиентах, которые становятся заботливыми покровителями. Каждый покупатель надавит, когда будет возможность, попытается угрожать, найдет слабое место и обидное слово, попрекнет, даже если ты ни в чем не виновата.

Сюжеты о проституции чаще всего педалируют травмы или изъяны женщин: ведь должно же с ними быть «что-то не так», чтобы они вышли на панель. Но «Чики» описывают не причины и недостатки четырех девушек, а тех, кто пользуется ими и живет с ними. Людоедского вида сутенеры с опричниками, грубые и некрасивые водилы проезжающих фур, больные родители, надменные соседи, корыстные родственники, хамы-бюрократы — все имеют выгоду с проституток: если не денежную, то психологическую. Не так обидно просиживать спортивные штаны на кожаном диване в 30 градусов жары, потеть в ментовской форме или в синтетической блузке Сбербанка, зная, что есть люди второго сорта, на которых всегда можно оттоптаться.

Героев российского мейнстрима любят селить в вакууме — неясно, где и с кем они живут (а если и живут, то в икеевских квартирах, спят на сатиновых простынях, а одеваются в Zara), как зарабатывают и где отдыхают, как выросли и с кем общаются. Российскую бедность нещадно эксплуатируют, но редко объясняют. «Чики», пожалуй, уникальный случай, когда нищета — не фон, а пятая героиня истории. Покосившиеся лавочки и облепленная жиром клеенка, покрашенный с дюжину раз дверной косяк и папины похоронные на сберкнижке — это не бруклинские «Девочки», которым недосыпали корицу в латте.

Из поучительной истории рискованного стартапа очевидно, что курсы финансовой и правовой грамотности нужны в России куда больше уроков ОБЖ и МХК (и тем более основ патриотизма и религиозного воспитания): ничего не понимающие в бизнесе девушки — деревенщина и лохушки — действуют по наитию в бассейне с акулами, у которых есть пушки, связи и деньги. Их потолок — устроиться в столовую на раздачу, парикмахершей, кассиршей, няней или мыть полы — и зарабатывать в разы меньше, чем проституцией на дороге. Разделив сумму стартапа на четыре, Жанна показывает сумму на калькуляторе — зловещие 666 тысяч на каждую. Никто из четырех в жизни не держал таких денег. Больно и смешно до колик слушать кредитную историю каждой: из ценностей — шуба, палатка и недовыкупленный телефон Xiaomi, а к ним еще долги на гараж и палатку. Решенный квартирный вопрос, даже если это хлипкий дом или крошечная квартира, — редкая роскошь. Женское освобождение, если ты ничья не дочь и не содержанка, — для большинства наших соотечественниц вложиться до трусов и выкупить под будущий фитнес столовую кирпичного завода, уповая на удачу. А самое дорогое — красный «мини-купер» — придется пожертвовать в надежде больше никогда не прикладывать замороженную курицу к отбитому лицу.