«Мы рассчитываем, что наш зритель очень умен»

В новом сезоне сериала появился еще один герой – Тейлор, – которого сыграл Азиа Кейт Диллон. Как так получилось?

Брайан Коппельман: Мы просто в восторге от того, что делает Азиа. Феноменальный актер. Мы пытались придумать персонажа, который смог бы сыграть стажера в хедж-фонде, невероятно умного, способного соответствовать Бобби Аксельроду. И тогда мы подумали, как люди отреагировали бы на гендерквира (гендерная идентичность, отличная от мужской и женской, в рамках представления о том, что тендеров может быть больше, чем два. — Правила жизни)? Мой сын ходит в колледж, а дочка – в школу, и они рассказывают о гендерквирах, которые учатся вместе с ними, и наконец-то чувствуют себя свободно. Нас увлекла мысль: что, если кто-то подобный станет частью Уолл Стрит?

Значит, ваши дети вдохновили создать эту сюжетную линию?

Дэвид Левиен: Дети Брайана – своего рода связующее звено между молодежной культурой, более дружелюбной и понимающей, и закоснелым консервативным обществом. Нам захотелось, чтобы одно вступило в борьбу с другим.

Коппельман: Да. Моя дочь сейчас учится в школе, и в ее классе есть разные дети. Когда мой сын пришел домой после первого дня в колледже, он был удивлен, что теперь все так открыто заявляют о своем гендере или ориентации. Тогда мы стали думать, как на это отреагировали бы сорокалетние белые мужчины в компании Бобби Аксельрода. И потом мы нашли идеально подходящего на эту роль актера.

Кажется, Тейлор создает новые моральные рамки, противопоставляя их уже существующим?

Коппельман: Компания Акса живет по принципу меритократии, и Тейлор – хорошее тому подтверждение. Нам всем интересно, по каким нравственным законам живет этот герой, так что посмотрим, оправдает ли он общие ожидания.

Вы снимали второй сезон, пока шли президентские выборы. Кажется, ваше шоу больше других связано с тем, что происходило после. Что вы думали об этом во время съемок и что вы думаете о них теперь?

Левиен: Съемки все еще продолжались, когда Трамп стал президентом. Мы не пытались дать какой-то специальный комментарий произошедшему. Когда ты говоришь о мире, который ориентирован на СМИ, поддерживает эти законы, делает большие деньги на Уолл Стрит, – это обсуждается само собой.

Коппельман: Здесь вопрос власти и личных интересов против общественных, способов манипуляцией четвертой властью, и что происходит, когда кто-то решает, что к ним правила не применимы. Наш сериал всегда был об этом, но в этом году резонанс был еще более явным. С четвертой серии появляются прямые намеки на контекст. Мы закончили основную часть работы до конца выборов, только пара эпизодов была снята после. Когда теперь смотришь на результат, серии читаются совсем иначе – и мне это очень нравится.

Cчитаете ли вы, что «Миллиарды» дают честное представление о Уолл Стрит?

Коппельман: Наш сериал не о Уолл Стрит. Вообще хедж-фонды существуют отдельно.

Левиен: Когда ты говоришь о Уолл Стрит, ты в основном думаешь о правых, республиканцах, больших корпорациях. Хедж-фонды немного отличаются. Некоторые из молодых миллиардеров социально активны – не скажу, что прогрессивны, но во многом более либеральны. Бобби Аксельрод и его компания демонстрируют это.

Коппельман: Многие из них возможно говорили бы о себе как о новых либертарианцах, хотя большинство даже не читало Локкарта и не понимает сути этой политической философии. Персонаж Эрика Богосяна – самый обычный трейдер. Одна из наших задач – показать, как хедж-фонды сталкиваются с традиционными ценностями Уолл Стрит, которые олицетворяет герой Богосяна. Мне кажется, в сериале мы показываем разные стороны этих людей. Мы пытаемся не судить о них как о группе, а в каждом видим индивидуальность. Мы провели много времени изучая этих персонажей, разговаривая с ними: мы не рассматриваем их как «типы», мы видим в них личностей.

Сериал ловко создает драму из того, чего большинство людей не понимает. Во втором сезоне вам все так же тяжело объяснять публике какие-то вещи?

Левиен: Не думаю, что нас заставляли объяснять что-то в первом сезоне. Телеканал был полностью за то, чтобы не разжевывать зрителю происходящие процессы, а сделать своего рода пособие по тому, как продавать акции или играть на понижение. Долгое объяснение убило бы динамику сериала.

Коппельман: Посмотрите серию «Шорт-Сквиз». Мы потратили много времени, пока пытались придумать, как донести суть «шорт-сквиза» до зрителя. В то же время, мы хотели, чтобы людям, которым эти процессы понятны, не стало скучно. Вся интрига заключается в том, какое решение примет Чак или Акс, и наша задача – сделать момент до следующего хода героя интересным.

Левиен: Мы рассчитываем, что наш зритель очень умный, и нам не нужно двигаться по сюжету слишком медленно. Во втором сезоне мы вообще почти ничего не объясняем.

Коппельман: Еще в фильме «Шулера» нас захватил этот обособленный мир, где люди общаются на своем собственном языке. Нам нравится, что поначалу ничего не понятно: по ходу развития событий ты постепенно во всем разбираешься.

Вы говорите, что мир трейдеров – обособлен, то есть туда так просто не попасть. Насколько реалистично то, что эти парни нанимают психологов, которые подбадривают их, когда все рушится?

Коппельман: О, это очень реалистично.

Вы когда-нибудь встречали в жизни отношения как между Аксом и Венди, его женой и одновременно психологом? Этим альфа-самцам действительно нужен кто-то с другой точкой зрения?

Коппельман: Мы общались со многими трейдерами, и такие отношения не редкость.

Левиен: Так устроена эта индустрия. Некоторые психологи преданы одной фирме, другие работают на несколько. Они настраивают своих нанимателей так, что те могут работать на пределе своих возможностей. Их задача – подавить страх потерять все, следовать своим инстинктам, чтобы получить максимальную прибыль. Многие из наших героев становятся зависимыми от своих психологов. Последние не делают вид, что управляют трейдером и лучше знают, как совершить сделку. Если ты проигрываешь, они показывают тебе, что в твоем характере позволило этому случиться и учат избавляться от этого.

А вы тусуетесь с кем-нибудь из миллиардеров?

Коппельман: (смеется) некоторые из них звали нас, так что... Если говорить конкретнее, Джеймс Чанос, известный хедж-фондовый король, потратил на нас довольно много времени. То же могу сказать про Марка Ласри. Мы много говорили с Марком Кубаном. Он даже смотрел первый сезон и потом обсуждал его с нами – ему понравилось. О многих я просто не могу рассказывать.

Что удивило вас больше всего, когда вы познакомились с этими людьми?

Коппельман: Насколько в них все еще силен соревновательный дух. Их амбиции ничуть не уменьшились. Они просыпаются каждый день и продолжают считать себя бедными.

Левиен: Миллиард, два... Количество значения не имеет, пламя внутри них продолжает гореть. Им просто нравится то, чем они занимаются.

Вам не кажется, что это своего рода болезнь – желание получить больше, больше сделок?

Коппельман: Мне кажется, это во всем так: любая передозировка ведет к неприятностям.

Левиен: Некоторые из них очень состоятельные люди, но даже миллиардеры боятся все потерять. Вы не думаете о том, сколько денег должны будете потратить за год или десять лет, а они видят долгий, но верный путь. Сумма, которую нужно потратить на аренду офисов, зарплаты трейдерам, аналитикам, благотворительные пожертвования, – огромна, поэтому они хотят большего.

Коппельман: Я не думаю, что дело в психологических отклонениях, В некоторых случаях, конечно, бывает и такое, но это случается редко. Просто их поведение поощряется, поэтому они продолжают действовать по усвоенной схеме. Никто их не проверяет на вменяемость. Они тратят девятизначные суммы на благотворительность, поэтому считают себя хорошими людьми. А плохими их никто и не считает.

Идея столкнуть на экране двух эгоистичных маньяков с огромными яйцами – о развлечении или назидании зрителя?

Коппельман: Многие считают сериал забавным, и это здорово. Меня же увлекала мысль борьбы короля против государства. Это драма, о которой всегда писали. Мы просто выбрали двух персонажей, которые живут прямо сейчас.