10 отличных фильмов об эпидемиях: от Швеции до Японии, от 1950-х до наших дней

Удивительный фильм: место действия — Мексика XX века, но в основе — английский роман Даниеля Дефо (да, того самого автора «Робинзона Крузо»), написанный в XVIII веке. Причем Дефо стилизовал свой «Дневник чумного года» под хроники реальной эпидемии в Лондоне в 1665 году, и исследователи до сих пор спорят: придумал ли писатель что-то вроде мокьюментари или использовал настоящие дневники своей семьи. Фильм, впрочем, на роман не похож — над сценарием работал Габриэль Гарсиа Маркес (за годы до издания собственной «Любви во время холеры»), позаботившийся о том, чтобы текст из натурфилософского превратился в сентиментальный. Маленький городок пытается спасти врач, но его предупреждениям об эпидемии никто не верит. Смотреть в 2020 году фильм 1979 года о том, как власти скрывают информацию, довольно забавно. Но в свое время картина взволновала страну — и собрала все главные премии Киноакадемии Мексики.

Советский Союз, 1970-е годы, дом-колодец в Одессе. Город на карантине — холера. Московский журналист (Евгений Цыганов) привозит к дедушке (Леонид Ярмольник) и бабушке (Ирина Розанова) внука, но настоящим ребенком, подростком и юношей, переживающим ярчайшее приключение жизни, в этой истории окажется он сам — немолодой, уставший, погасший мужчина. Эпидемия холеры, игривая близость смерти, давление одурманенных аномальной жарой родных и оставшаяся в Москве жена, превратившаяся из близкого человека в скрипучий голос в трубке, — достаточные для героя причины, чтобы утонуть в странной, отчаянной, запретной и, к сожалению, иллюзорной любви. Кажется, уже упомянутому Габриэлю Гарсии Маркесу фильм Валерия Тодоровского бы понравился: у «Одессы» и «Любви во время холеры» похожие гены.

В этом японском фильме-катастрофе, как и в «Годзилле», источником беды по понятным причинам становятся американские военные и ученые. Вирус, убивающий почти все человечество, называется «итальянским гриппом» и путешествует по миру в экономклассе самолетов. А спрятаться от него можно лишь там, где свирепствуют минусовые температуры, так что немногие выжившие отправляются в Арктику и Антарктику. В борьбу за жалкие клочки земли (в финале — и вовсе айсберг) ввязываются СССР и США. А выживают только любовники. Японский «Вирус» — триллер, заставляющий фантазировать о геополитике за кулисами эпидемий. И радоваться, что на дворе не 1980 год.

В корейском фильме люди гибнут от птичьего гриппа. В отличие от реальности смертность от этой болезни в кино приближается к ста процентам, а промежуток от инфицирования до смерти составляет меньше двух дней. В «Вирусе» есть все, за что в последние годы так хвалят корейское кино: сверхэмоциональность и телесность; резко мутирующий в тотальный саспенс тонкий юмор; лихорадочные перепады жанров; переходы от болтовни к насилию без малейшего предупреждения. А еще здесь, как и во «Вторжении динозавра» Пона Чжуна Хо, люди встречают конец света за семейным ужином — и зритель чувствует запах и вкус их лапши.

Ранний фильм Ларса фон Триера, который часто описывают как выставку его художественных методов. Два приятеля-сценариста обнаруживают, что компьютерный вирус уничтожил сценарий их фильма, который хранился на дискете (да, в 1987 году существовали и дискеты, и вирусы). Но продюсеру нужно что-то показать, поэтому друзья начинают сочинять новую историю — эдакие «Записки юного врача» про современного доктора, отправившегося в глубинку спасать людей от эпидемии болезни, похожей на чуму. Пока друзья, самоизолировавшись в доме, лихорадочно пишут сценарий (впрочем, иногда они легкомысленно сбегают из-под творческого карантина ради ужинов с продюсером — совсем как вы), в реальном мире тоже начинает распространяться какой-то вирус. Разумеется, ни бюджет, ни законы «Догмы-95» (которые будут сформулированы через восемь лет — но фильм уже предвосхищает многие из них) не позволяют Ларсу фон Триеру сделать настоящий фильм-катастрофу. Да ему и не хочется — гораздо приятнее плутоватому творцу изобличить героя, который мнит себя врачом, но на деле сам распространяет болезнь. Легкомысленного спасителя — персонажа, которым легко стать во время настоящей эпидемии, — играет сам режиссер.

В фильме бразильца Фернанду Мейреллиша по роману португальца Жозе Сарамаго мир поражает «белая болезнь» — эпидемия слепоты. В больнице — которая быстро превращается в концлагерь — оказываются сотни инфицированных. Среди них доктор (Марк Руффало), его жена, которая сохранила зрение, но держит это в тайне (Джулианна Мур), одноглазый старик (Дэнни Гловер) и молодой харизматичный бармен (Гаэль Гарсиа Берналь). По мере того как люди теряют надежду, охрана и сотрудники забывают о дисциплине, а продукты заканчиваются, в больнице начинается хаос. Доктор верит в демократию, а бармен — в силу оружия. И в итоге несколько мужчин, захвативших оружие, начинают насиловать женщин, расплачиваясь с их мужьями едой. Шокирующий фильм в 2008 году открывал Каннский кинофестиваль, а в 2020-м служит напоминанием о том, что мы самые опасные животные на Земле.

Еще один фильм с Дэнни Гловером — но на этот раз нигерийский и жизнеутверждающий: героям (это не спойлер, потому что в основе лежат реальные события 2014 года) удается быстро и эффективно купировать вирус Эбола. Нулевой пациент оказывается в больнице в Лагосе, и пока власти успешно отслеживают все его контакты за последние дни, врачи жертвуют собой, спасая вновь прибывших зараженных. «93 дня» — большой африканский фильм, старающийся подражать блокбастерам, но запечатленная в нем реальность все равно экзотична — так что скучно зрителю не будет. И это точно подходящее кино для тех, кто все еще пренебрегает правилом «оставаться дома ради врачей». Потому что не сопереживать тем, кто спасает жизни, после этого фильма уже невозможно.

Для французских режиссеров Арно Ларьё и Жан-Мари Ларьё смертоносный вирус — вовсе не повод искать убежище и вакцину. Их герои, предвосхищая гибель, выпускают на волю чувства, которые в обычной жизни скрывали. Неказистый француз (Матье Альмарик) бежит от жены в Испанию ради красавицы, из-за которой когда-то лишился не только сердца, но и руки — ее натурально оттяпали после обморожения. Мир вымирает, в новостях что-то говорят о вирусе, но героям кажется, что они просто потеряли рассудок, а внешний мир подстраивается под их внутренние переживания. Но даже в этой истории о не приспособленных к жизни романтиках есть толковый совет. В какой-то момент героев занесет на вечеринку-маскарад в духе «С широко закрытыми глазами», где богачи будут праздновать свой последний день на земле перед спуском в убежище. Так вот, никто из них и не подумает о том, что у слуг тоже могут быть планы на бункер. Мораль: накануне конца света стоит заново присмотреться к тем, с кем взаимодействуешь каждый день. А то получится как в «Паразитах».

Роман Ричарда Мэтесона «Я — легенда» был написан в пятидесятые, а экранизировался трижды: в шестидесятые, семидесятые и нулевые. Самая зрелищная версия — последняя, с Уиллом Смитом и немецкой овчаркой, но из нее искусно удален главный нерв книги. Без концовки, переворачивающей представления и о герое, и об эпидемии, история Мэтесона многое теряет. Так что лучше посмотреть самую первую и лояльную к писателю экранизацию. Опять же, фильмы-катастрофы середины XX века — настоящее киноманское удовольствие: поведение персонажей умиляет, а находчивость режиссеров, снимавших без компьютерной графики, восхищает.

И наконец, главный фильм о чуме не как о болезни, а как о фатуме, как о состоянии души, как о проводнике между жизнью и смертью, как о части религиозной картины мира. Рыцарь (Макс фон Сюдов) играет со Смертью в шахматы. Странствующие актеры едут на пир во время чумы. Вчерашние семинаристы становятся насильниками. Девушек сжигают на кострах. Жены изменяют мужьям. Ингмар Бергман в своих дневниках в период съемок писал, что гораздо больше, чем религия, в этой истории его беспокоит то, что «Смерть ищет контакта с людьми». И рядом с ней воспалятся пороки, но засияет и благородство. Лучшего фильма о чумных временах еще попросту не сняли. А недавняя смерть актера Макса фон Сюдова — причина наконец-то открыть для себя «Седьмую печать». Или, как на этот счет сказано в Библии, сломать седьмую печать.