«Мы иногда называли друг друга клеем. Вместе мы были суперклеем»: история любви Улая и Марины Абрамович
Настоящее имя Улая — Франк Уве Лайсипен. Он родился в Золингене в середине войны. Его отца, которому на тот момент было уже за пятьдесят, отправили воевать на стороне нацистов под Сталинград, мать же, схватив ребенка, бежала в Польшу. Их жизнь была тяжелой, бедной и полной ограничений. Отец вернулся с войны, но так от нее и не оправился — умер, когда Улаю было 14.
Самостоятельная жизнь будущего художника поначалу была самой обыкновенной — он выучился на инженера, женился на немке, у них родился сын. Все поменялось, когда Улай получил повестку в военкомат — он хорошо помнил слова отца о том, что армия уничтожает личность. Бросив все, не задумываясь, он отправился странствовать по Европе, пока не осел в Амстердаме, где начал жизнь с чистого листа. Стал заниматься концептуальной фотографией, исследуя свои границы восприятия и создавая оригинальные визуальные образы. Улай работал с Polaroid — ставил эксперименты (в том числе и над собственной внешностью): например, его известная фоторабота S’he была своего рода гендерным исследованием, перформативным высказыванием, отречением от пола и попыткой выхода за пределы возможного.
Как раз в Амстердаме в 1976 году они и познакомились с Мариной Абрамович. На тот момент она уже была известной и прилетела по приглашению галереи Де Аппл, чтобы воспроизвести свой перформанс «Томас Липс» для голландского телевидения (в его рамках художница вырезала у себя на животе звезду и обнаженная ложилась в глыбу льда, вырезанную в форме креста. — Правила жизни). Улай, который в том же году делал два своих перформанса FOTOTOT (Photo Death) в этой галерее, должен был ей помогать, поэтому встречал в аэропорту вместе с организаторами.
Он был необычным — это сразу бросилось ей в глаза. Длинноволосый, часть лица мужская, часть — женская: он был словно картина, разрезанная напополам. Абрамович очаровалась им сразу — и, как мы позже узнаем, надолго.
У них было много общего — привычки, желание исследовать границы собственных возможностей, бесстрашие и авантюризм. Даже день рождения был один на двоих — 30 ноября, и они его одинаково ненавидели. Вот как вспоминает Абрамович то время: «Мы заканчивали предложения друг друга, точно зная, что имел в виду другой, даже во снах. Мы разговаривали друг с другом во сне, в полусне, просыпались и продолжали разговор. Если я ранила палец слева, он ранил палец справа. Этот мужчина был всем, чего я хотела, и я знала, что он чувствовал то же самое».
Схожесть их безумств была очевидной — до их встречи она вырезала у себя на животе коммунистическую звезду, а Улай делал собственные перформансы, срезая ножом отпечатки с пальцев и запечатлевая это на пленку. В одной из работ он сделал татуировку со своим же афоризмом ultima ratio — «последний аргумент», а потом вырезал этот фрагмент своей кожи и поместил его в формальдегид. «Некоторые пары планируют, какие купить кастрюли и сковородки, когда начинают жить вместе. Мы с Улаем планировали, какое будем вместе делать искусство», — писала в воспоминаниях Абрамович. В лице Улая она нашла идеального партнера, готового поддержать любую, даже самую опасную ее идею.
Первый совместный перформанс художников случился на Венецианской биеннале и назывался «Отношения в пространстве». Абсолютно обнаженные, они бежали навстречу друг другу в пустом помещении, чтобы столкнуться. Это было представление, наполненное болью и отчаянием, — с него началась череда совместных работ, каждая из которых что-то символизировала.
В 30-й день рождения Марины (и 33-й Улая) они даже сделали для друзей «Разговор о схожести»: Улай сшил нитками рот, а Абрамович должна была отвечать на вопросы, как если бы они были единым целым. «Ему больно?» — спрашивали друзья, а Марина отказывалась отвечать до правильной постановки вопроса. Наконец, они догадались, спросив: «Тебе больно?» И только тогда она заговорила.
«Мы становились какой-то слившейся личностью. Мы иногда называли друг друга клеем. Вместе мы были суперклеем», — вспоминала Абрамович. В своей автобиографии «Пройти сквозь стены» она даже называет их единым именем — Улайи Марина, подчеркивая, что вместе они были «Другое» — новое существо, иная сущность.
Вместе они придумали завораживающий перформанс «Смерть себя», лучше всего иллюстрирующий человеческие взаимоотношения. В нем они соединили рты специальным устройством и вдыхали выдохи друг друга, пока не закончился кислород. Через семнадцать минут оба упали без сознания, потому что их легкие были переполнены углекислым газом. Перформанс символизировал способность поглощать жизнь другого, меняя и уничтожая ее, — сейчас это назвали бы «токсичными отношениями».
На три года они стали путешествующей труппой из двух человек — отказались от привязки к месту жительства, написали манифест «Живое искусство», купили подержанный фургончик и колесили по стране, показывая свои перформансы. «Галерея Де Аппл прибила обувную коробку у себя рядом с окном, чтобы собирать нашу корреспонденцию, — писала Абрамович в своей книге. — Раз в неделю мы звонили им с платного телефона, они открывали наши письма, зачитывали, куда нас пригласили выступать дальше, и мы отправлялись туда. Иногда неделями нас никуда не приглашали. Такая была у нас жизнь».
В 1980 году пара создала перформанс «Энергия покоя», в котором Абрамович держала лук, а Улай — натянутую тетеву стрелы, нацеленную ей прямо в сердце. Прикрепленные микрофоны усиливали стук сердец, концентрация была колоссальной — любая оплошность могла стоить жизни. Работа длилась четыре минуты двадцать секунд и символизировала безграничное доверие между партнерами.
После перформанса Улай и Марина снова много путешествовали. Вместе объездили всю Европу и даже побывали в Австралии, где придумали проект «Край» и пол удивительных года прожили с аборигенами. По воспоминаниям Абрамович, Улаю тогда дали имя Тьюнгаррайи, что означало «на пути к инициации». Именно в дикой пустыне они придумали свой главный перформанс — «Союз ночного перехода», или «Влюбленные», как они называли его между собой. Суть была в том, чтобы пройти 2500 км навстречу друг другу по Великой Китайской стене. Марина начинала движение от восточной — «женской» стороны, от залива Бохус в Желтом море, а Улай от «мужской», западной — перевала в пустыне Гоби. Встретившись посередине, они должны были пожениться.
Сложное согласование документов с китайским посольством затянулось почти на восемь лет: китайская сторона не хотела, чтобы иностранцы стали первыми, кто прошел по Стене, и всячески этому противились, семнадцать раз присылая им отказ. Но случилось чудо — и на восемнадцатый раз согласие было получено. Отношения Марины и Улая к тому моменту медленно истлевали. Претензии, ссоры, противоречия, накопившиеся за 12 совместных лет, разрушали их союз. Однако от перформанса они не отказались. Казалось, они исчерпали ресурсы друг друга, потому на Великой Китайской стене, встретившись посередине, они разошлись. Каждого из художников сопровождали переводчики и телохранители. Переводчица, сопровождавшая Улая, забеременела от него. Позже он на ней женился.
«Мое сердце было разбито. Но мои слезы символизировали не только конец наших отношений. Меня разрывало на части от того, что мы проделали такую монументальную работу — и сделали это по отдельности, не как части одного целого. Это было долгое испытание, которое наконец закончилось», — рассказывала потом Абрамович.
С Улаем они встретились снова только в 2010 году — спустя 22 года после расставания. Художник пришел на перформанс Марины «В присутствии художника» в Музее современного искусства в Нью-Йорке: его суть была в том, что художница ежедневно на протяжении нескольких месяцев (а если точнее, 736 часов) молча смотрела в глаза своим зрителям, каждый из которых мог сесть напротив нее. Условие было единственным: они не могли разговаривать и касаться ее.
Одним из посетителей стал Улай.
«Это был момент шока. Двенадцать лет нашей жизни пронеслись в моей голове, как одно мгновение», — вспоминала Абрамович.
Оба не смогли сдержать слез. Потом Марина — кажется, впервые в жизни пренебрегая правилами перформанса — протянула через стол Улаю свою руку.
Историю любви двух художников не получилось закончить красиво — через пару лет Улай подал на бывшую возлюбленную в суд c требованием выплатить авторские отчисления за использование совместных работ. Абрамович обязали это сделать.
Они окончательно помирились вновь только в 2017-м, спустя 30 лет после расставания, на сцене Музея современного искусства «Луизиана».
«Все грязное и уродливое между нами осталось позади. На самом деле это красивая история», — заявил Улай.
«Прекрасная работа, которую мы когда-то проделали вместе, — вот что теперь имеет значение», — в свою очередь, прокомментировала Марина.
После расставания с Абрамович Улай продолжал свои фотоисследования, делал проекты, посвященные воде, снял фильм о том, как победил рак. Незадолго до смерти он учредил фонд Project Space, целью которого стала популяризация и сохранение наследия Улая, а также организация работы нескольких резиденций для художников. А в ноябре 2020-го в Амстердаме, в Стеделейк-музее, открывается большая ретроспектива его работ, которую можно будет увидеть до конца апреля 2021 года.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: