Валентинка бездне: 10 ошеломительно красивых черно-белых фильмов про экзистенциальное одиночество
«Клео от 5 до 7» (1962)
Ничто так не провоцирует на мысли о вечном, как подозрение на рак: молодая певица Клео (Коринн Маршан) ждет результатов анализов, совершая «предсмертный» круиз по Парижу — обращается к тарологине, заходит в любимое кафе, где слышит перебранку влюбленных, репетирует новую песню, ругается с любовником, слышит по радио о войне в Алжире, знакомится с молодым солдатом Антуаном (Антуан Бурсейе), который как раз отбывает в пекло. Самый известный фильм неподражаемой Аньес Варды, ушедшей в прошлом году, — каталог ускользающих моментов: Франция #прямосейчас; Клео от 5 до 7 и в отражении витрин, ожиданий окружающих и собственных страхов; искорка жизни, рассмотренная с особым пристрастием — так, будто это действительно последние мгновения.
«Женщина в песках» (1963)
Мужчина и женщина на дне песчаной ямы. Кафкианская притча Кобо Абэ исчерпывающе и многословно описывала позицию японского общества 1960-х, которое пыталось разобраться в себе после трагедии Хиросимы и периода оккупации. Отношения мужчины и женщины, диалог города и деревни, противостояние общества и одиночки, качели научного интереса и дремлющей сексуальности, клинч традиционного и прогрессивного. Хироси Тэсигахара — один из любимых режиссеров Тарковского — экранизировал роман близко к совершенству, переведя сущностные монологи энтомолога-любителя Ники Дзюмпэя в формат образов-миражей. Камера Хироси Сэгавы показывает тело пустыни и героев с той же дотошностью, с которой Дзюмпэй рассматривает жуков: каждая песчинка, каждая складка становится частью исполинской мозаики — полотна космического одиночества и в то же время невозможности человеку стать независимым, как остров.
«Крылья» (1966)
Строгая, как птичья клетка, и пульсирующая, как воробушкино сердце, картина Ларисы Шепитько о бывшей летчице Надежде Петрухиной (Майя Булгакова), для которой на войне остались и любовь, и увлечение всей жизни, и человеческий — неформальный — контакт с окружающими. Жизнь на стыке оттепели и застоя не позволяет ей снять маску строгости: директриса, увещевающая учеников и нерадивых сотрудников; мать, доопекавшая дочь до сдержанной дистанции между ними; женщина, чья чувственность проявляется либо в трагических фронтовых снах, либо в необходимом лицедействе, когда приходится танцевать матрешкой вместо ученицы. Пронзительнейшее кино об утраченных крыльях — буквально для полета, для мирной жизни, для крохотной беззащитной любви.
«Похоронная процессия роз» (1969)
В послевоенной Японии тоже была своя «новая волна», когда студии сделали ставку на молодое кино, сфокусированное на критике общества и репрезентации контркультуры. Фильм Тосио Мацумото — история трансвестита Эдди (Питер), который выступает в гей-клубе, снимается в порно и проводит время со знакомыми за употреблением наркотиков и философскими разговорами. «Похоронная процессия» — и история любви (Эдди борется за внимание менеджера клуба), и кино о кино со вставками-интервью, как в фильмах Годара, и портрет поколения, не нашедшего себя в образах классической японской культуры, и размышление о социальных масках, напоминающее о «Персоне» (1966) Бергмана. Изобретательность и ярость Мацумото во многом вдохновила решения Кубрика в «Заводном апельсине» (1971), но помимо внешней изобретательности (еще тут есть диалог в формате комикса!) это еще и многослойное размышление об идентичности — гендерной, национальной, социальной, творческой, романтической. Финал кровав и трагичен, но путь к нему — феерия.
«Ленни» (1974)
Стильный байопик о самом провокативном стендап-комике 1960-х, вдохновившем Джорджа Карлина, Луи Си Кея и других титанов жанра. Выдающийся хореограф Боб Фосс, режиссер мюзиклов «Весь этот джаз» и «Кабаре», позвал на главную роль Дастина Хоффмана, а саму историю подал в духе «Гражданина Кейна»: Ленни Брюса вспоминают друзья, близкие, продюсеры и жена Ханни (Валери Перрин), называвшая подпольно-звездного супруга «глупышом». «Показания» склеиваются в неоднородную фигуру, истина же — в выступлениях Брюса: снятый джазовой камерой а-ля Джон Кассаветис, «Ленни» рассказывает о человеке, который хотел говорить как есть, в окружении людей, которые не знали, о чем говорить, не давали говорить или знали, о чем молчать с выгодой для бизнеса.
«Мой друг Иван Лапшин» (1984)
С фильма «Мой друг Иван Лапшин» Алексей Герман обратился к полуавтобиографической полифонии, в которой люди, предметы и эпоха говорят в унисон, дополняя и перебивая друг друга. Трагический и комический портрет поколения, которое в 1930-е оказалось окружено двумя мировыми войнами, сталинским террором и мечтой о городе-саде. Портрет, подернутый дымкой воспоминаний: рассказчик — некогда лопоухий мальчуган — видит, каким стал этот теоретический город-сад. В то же время он всматривается в резные лица «отцов»: папы (Александр Филиппенко), милиционера Лапшина (Андрей Болтнев), журналиста Ханина (Андрей Миронов), артистки (Нина Русланова). Это портрет раненных — буквально или психологически — людей, которых ждет еще не одна большая встряска, а пока они мечтают о лучшей жизни, дурачатся, влюбляются и испытывают душевную боль от невзаимности. Легче не станет.
«Гармонии Веркмейстера» (2000)
Бескомпромиссный венгерский режиссер Бела Тарр вместе с Агнеш Храницки на стыке веков снял завораживающую постапокалиптическую притчу, из которых с 1980-х и состоит фильмография мастера. Апокалипсис по Тарру не веселое жанровое приключение в духе «Безумного Макса», а выжженная земля смыслов: люди в поисках гармонии обращаются к астрономии, музыке и развлечениям, но все равно сталкиваются с хаосом. Почтальон Янош (Ларс Рудольф) рассказывает завсегдатаям бара о небесных телах, его дядя уверен, что музыкальная гармония Андреаса Веркмейстера глубоко неверна — так же, как мироустройство, а горожане сначала бегут смотреть на исполинского кита и цирковых уродов, а потом устраивают с ними войну. Невозможность внутренней и внешней гармонии у Тарра не только повод для густого отчаяния, но и источник невероятной красоты: «Гармонии Веркмейстера» завораживают, как кадры черной дыры.
«Белоснежка» (2012)
Вышедший через год после «Артиста» испанский фильм Пабло Бергера тоже обращается к эстетике, монтажным фразам и экспрессии немого кино, а также — переосмысляет сюжет о девочке, растущей в компании семи гномов. Вместо зачарованного леса — Испания 1910-х, где прославленный матадор одним днем получает серьезное увечье в схватке с быком по кличке Люцифер и теряет любимую супругу, скончавшуюся при родах. Его дочь Кармен (Макарена Гарсиа) растет в недружелюбном особняке под надзором злой мачехи — выходившей отца медсестры Энкарны (Марибель Верду). Дальнейший сюжет более-менее хрестоматиен, с той лишь разницей, что Кармен успевает перенять у отца матадорские навыки, затем теряет память, а вместо гномов ей помогают карлики-тореро. Финал картины менее оптимистичен, чем в диснеевском мультфильме: непростые времена ждут не только Белоснежку, но и всю Испанию.
«Ида» (2013)
Фильм, открывший Павла Павликовского широкой аудитории: заточенная в квадрат эстетская послевоенная драма о девушке Иде (Агата Тшебуховская), которая собирается стать монахиней, но прежде — хочет разобраться в себе и своем прошлом. Иду ждет близкий контакт с воспоминаниями об ужасах войны, соблазн остаться в джазовом мирском обличье и стремительное становление личности, способной сделать серьезный выбор со всей ответственностью. Павликовский помещает в компактный фильм с компактным визуальным решением драму взросления, размышления об исторической ране Польши и фундаментальное религиозное сомнение.
«Девушка возвращается одна ночью домой» (2014)
Полнометражный дебют англичанки иранского происхождения Аны Лили Амирпур — эстетский вампирский хоррор с персидским прононсом и целой программой обманутых ожиданий. В иранском городе-призраке Бэд-сити, где на горизонте из земли качают нефть многочисленные вышки, а на улицах высасывают граждан без остатка бедность, одиночество, криминал и наркотики, обитает загадочная девушка (Шейла Ванд). Название и декорация, не сулящие для нее ничего хорошего, на самом деле вполне себе среда обитания для вампирицы, которая пьет кровь, мешая преступникам и прочим людям делать больно самим себе и окружающим. Амирпур рифмует будни кровопийцы с вампиризмом повседневным: нефтедобычей, преступностью, героиновой зависимостью, отравляющими фантазиями о кинематографичном Западе. Единственный выход — это болезненный побег, отказ от иглы прошлого, преемственного, привычного.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: