Игра Death Stranding — шедевр, а Кодзима — гений: рассказываем об одном из самых ожидаемых релизов года

Пошатнуть — опять, в который раз — понятие видеоигры у Кодзимы вышло. Это действительно нечто среднее между фильмом (суммарно кат-сцен здесь на десять часов) и очень неторопливой игрой — такого еще не делали. Именно этот непривычный синтез жанров вместе с медлительно-вязким темпом повествования стал причиной недовольства геймер-комьюнити — хотя и с первых трейлеров было понятно, что этот проект не для всех. Марк Z. Данилевски предварял свой культовый в двухтысячных роман «Дом листьев» лаконичным «Это не для тебя». Гессе на титульной странице «Степного волка» предупреждал: «Только для сумасшедших». Вот и Death Stranding следовало обезопаситься подобным дисклеймером.

Во-первых, игра изначально — несмотря на весь собранный в ней Голливуд — задумывалась как артхаус, и ее несоответствие чаяниям мейнстримных игроков более чем понятно. Во-вторых, как и прогнозировал Кодзима, принять Death Stranding будет сложнее всего игрокам из США и Великобритании из-за их любви к динамичным перестрелкам. Так и оказалось — в Великобритании продажи игры на 36 % ниже, чем предыдущий релиз от Sony. Более толерантные к авангарду европейцы, наоборот, одобрительно шушукаются и пишут благожелательные рецензии. Словом, Death Stranding и вправду создала что-то вроде гражданской войны среди геймеров и критиков.

Впрочем, куда интереснее реакции изначальный импульс Кодзимы создать авторское произведение, зная, что кардиограмма рейтингов может быть совсем неутешительной. Death Stranding, по сути, намеренное желание сыграть против рынка и ожиданий публики; дать любителям македонской, с двух рук, стрельбы вместо оружия бесконечно долгое авторское произведение. Вместо оптического прицела здесь прицел на будущее — такие игры создают новые направления в индустрии, расширяя горизонты восприятия и предлагая новый игровой опыт. Death Stranding не стала «нетленкой» — но только пока. Стоит ли вспоминать, сколько культовых вещей отвергалось, пылясь на полках, прежде чем обрести надлежащий им статус?

Как и замысловатый, многоугольный постмодернистский роман, скажем, Пинчона или Дэвида Фостера Уоллеса, игры Кодзимы впору снабжать указателем терминов. Кто есть кто, что здесь происходит и вообще где это «здесь» — все это довольно сложно понять, не ознакомившись заранее с главными понятиями игры. Оговоримся, будет сложно в принципе: по сюжету в мире произошел беспрецедентный катаклизм, который ученые назвали Выходом смерти (Death Stranding). Необъяснимый феномен уничтожил большую часть человечества, а заодно полностью перекроил планету и экосистему: очертание североамериканского континента напоминает перевернутую Исландию, его ландшафты — тоже. На место американских пейзажей заступили каменистые местности, покрытые мхом и растительностью, черный вулканический песок, а местами — выжженные марсианские пустоши. В небе повисла зловещая перевернутая радуга. Землю обильно поливает так называемый темпоральный дождь — он содержит в себе частички времени, и все, что под него попадет, состаривается за считаные минуты.

Вдобавок миры живых и мертвецов смешались в единую реальность, поэтому по мутировавшей Америке бродят умершие: Твари, или, как в оригинале, BT (beached things — «выброшенные на берег»). Это люди, умершие во время взрыва Выхода смерти, которые почему-то не смогли перебраться в загробный мир и застряли посередине — с возможностью возвращаться в мир живых. Самое странное, что эти состоящие из черной жижи твари тащат за собой пуповину, словно цепи, и привязаны к берегу — своего рода чистилищу. С ними, конечно, лучше не контактировать: если они схватят человека, то переправят на берег, а на месте его смерти появится гигантский кратер — этот феномен в мире Death Stranding называют «выплеском пустоты».

США больше не существует, люди живут закрытыми коммунами в подземных городах и практически не контактируют друг с другом. Ситуацию более-менее контролирует организация Bridges — как ни странно, это почта! Из-за того что люди заперлись в подземелье и не выходят на поверхность, появилась острая нужда в медикаментах и провизии. Bridges сколотила отряд курьеров, которые готовы бродить по миру, кишащем тварями и аномалиями, чтобы поддерживать огонек в немногочисленных городах.

Одним из таких курьеров и является главный герой Сэм Портер Бриджес (Норман Ридус), и, как водится у Кодзимы, это герой необычный. Сэм — один из немногих возвращенцев, людей, которые умеют возвращаться в мир живых после нападения Тварей. По совместительству Сэм еще и сын последнего американского президента Бриджет Стрэнд (Линдси Вагнер), которая перед смертью просит его помочь сестре Амелии объединить поселения и создать Соединенные Города Америки (UCA) на месте ставшей ничейной земли.

Дальше еще сложнее: Амелия захвачена сепаратистской группой Homo Demens, которые могут управлять Тварями и пытаются спровоцировать новый Выход смерти — на сей раз соизмеримый с Шестым вымиранием. Сэму поручают перейти всю Америку, попутно объединяя города, и вызволить сестру. С ним путешествует Би-Би 28 (Bridge Baby) — уже не раз засветившийся в трейлерах очаровательный младенец, помещенный в сосуд-инкубатор. Би-Би — это особенные дети, умершие в утробе матери во время Выхода смерти и вернувшиеся к жизни. Они успели побывать на берегу, поэтому Би-Би имеют связь с обоими мирами (мертвых и живых), могут видеть невидимых для человека Тварей и освещать монстров из своего сосуда, помогая курьерам.

Зрелище это, мягко говоря, специфическое — если сюжет Death Stranding что и напоминает, так это отпочковавшуюся ветвь научной фантастики, которую называют «новая странная» (new weird). Посудите сами: постапокалиптическая Америка, вроде бы научно объяснимая катастрофа, от которой веет нездешним, мистическим сквозняком, гаджеты-младенцы — до конца непонятно, как все безумные наслоения срифмуются, и все же в финале это происходит.

Помните, когда опубликовали первые видео с геймплеем, где Норман Ридус десять минут галопом несется по равнинам, интернет заполонили мемы, что игра будет — ни много ни мало — про почту России? Примерно так и оказалось. Первые две главы (примерно 20 часов) из 14 игроку придется развозить более полусотни доставок, объединять города, вскарабкиваться на горные кряжи — и на этом все. Именно это и злит большинство фанатов Кодзимы. Совет, который дают друг другу геймеры, — просто терпеть. Вставить спички поперек век и как-то пережить первые две главы — рекомендация не очень, зато начиная с третьей локомотив сюжета набирает такие скоростные обороты, что можно устанавливать знаки вроде тех, что бывают у швейцарских Альп: «Осторожно, может возникнуть головокружение».

Приступая к третьей главе, Сэм знакомится с теми, ради кого множество и бежали за игрой, — персонажами, сыгранными актерами. Звездный состав в играх — не новинка. Например, Quantum Break хвастался героями, сыгранными Шоном Эшмором и Эйданом «Мизинцем» Гилленом. Однако здесь целый легион знаменитостей.

Так, слегка склочный и аррогантный режиссер Виндинг Рефн здесь превратился в милого ученого корпорации Bridges Хартмэна. Его семья погибла, поэтому он изобрел аппарат, который каждую 21 минуту останавливает его сердце, и он на три минуты переносится на берег, чтобы их отыскать. Дель Торо стал Дэдменом — выращенным из стволовых клеток дружелюбным монстром Франкенштейна, который во всем помогает Сэму. Есть компьютерные гении Локни и Молинген, названные в честь кратеров (обеих, понятно, играет Маргарет Куэлли). Ну и, конечно, загадочный персонаж Мадса Миккельсена Клифф, который охотится за Би-Би и, кажется, стоит за приближением нового Выхода смерти.

Впрочем, понять, что это за катаклизм, кто представляет вражеские силы и чего хочет Клифф, довольно трудно. Кодзима обманывает нас девять раз из десяти. Сдобрив повествование минимум двумя ненадежными рассказчиками, Сэм, как и мы, соскальзывает в пучину конспирологических заговоров, а игра обнажает двойное, даже тройное дно. Кроме того, Death Stranding отчасти напоминает нетфликсовскую хронооперу «Тьма» — как и героям сериала, Сэму придется путешествовать не только в разных мирах, но и в разных временных пластах. А еще разбираться, как эксперименты прошлого стали катализатором Выхода смерти. Словом, запутаться здесь проще простого.

Задолго до выхода игры начали появляться гипотезы и целые теории, что же такое мир после Выхода смерти, кто такой главный герой, как он связан с персонажем Миккельсена, почему Би-Би является двигателем сюжета. Внимание Кодзимы к деталям поражает. Чтобы разгадать хотя бы несколько загадок, вшитых в ткань сюжета, приходится метаться между книгами по эволюционной биологии, египетской мифологии и квантовой физике (да, все это тоже есть в игре). Ну или содержать в голове все знания александрийской библиотеки.

Например, ожерелье Амелии напоминает нотный стан и конкретные ноты. Расшифровав их, геймеры поняли, что это мелодия саундтрека к игре, слова которого, в свою очередь, намекают на разгадку. В уже упомянутой перевернутой радуге, повисшей в небе, отсутствует синий цвет, в космологии многих культур означающий смерть, — так японец намекает, что в мире Death Stranding смерти как последней инстанции больше нет, есть лишь промежуточное состояние и возвращение погибших в качестве Тварей. В слиянии двух миров усмотрели теорию хиральности. Многие даже караулили выход каждого трейлера на японском и английском, чтобы сравнить разницу реплик героев на разных языках, чтобы, быть может, выудить закодированную информацию.

Игры Кодзимы становятся игрой еще до релиза — гейм-сообщество разгадывает шарады, то есть вовлекается в игровой процесс дешифровки. Легко можно представить, как какой-нибудь студент факультета game-studies в следующей половине века будет посвящать отдельным деталям целую диссертацию. Киноведы же вполне могут выкорчевывать с десяток сцен, напоминающих лемовско-тарковский «Солярис» (и там и там океан и возвращение мертвецов, созданных из плазмы).

Несложно представить, как политические философы будут анализировать экономико-политические референсы. Вначале, за странным миром, крутыми сюжетными развилками и событийной вязью, довольно сложно понять, что помимо прочего это игра еще и о посттрамповской Америке и Брекзите. Кодзима намекал, что его волнует наш нервный мир, в котором лента новостей подсовывает ядерные выходки одного президента и насупленное желание одной страны возвести стены и закрыться от всех других. По сути, Death Stranding — не только игра об изоляции и крушении связи (как например, нежелание контактировать друг с другом жителей подземных городов), но и интересное — хоть и причудливое — высказывание, как Америка-2019 может превратиться в постапокалиптическую UCA недалекого будущего.

И еще: как и в случае с Marvel, дождитесь окончания титров.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

5 игр для тех, кому понравилось «Черное зеркало: Брандашмыг»