Кристиан Лоренц: «Для Rammstein вообще крайне важно ощущение опасности — реальной, не придуманной»

Да, было дело, но произошла неприятность. Там должен был случиться куда более драматичный взрыв, мне предстояло выгореть дотла, но, к сожалению, произошла неполадка — не хватило давления и огня было маловато. Мы, конечно, сделали вид, что все идет по плану, но было обидно. Ничего, надеюсь, в следующий раз мы исправимся.

А есть ли в этом необходимость? И почему?

Ну, прежде всего, это важно для нас самих. Нам очень нужно ощущать подлинный жар, огонь должен быть настоящим, не нарисованным. Для Rammstein вообще крайне важно ощущение опасности — реальной, не придуманной. Тогда мы чувствуем себя настоящими, потому что наши эмоции непосредственны — там правда жарко! Ну а люди в зале видят это и понимают, что их никто не обманывает, все по-честному.

В своих книгах вы пишете о юности в ГДР и об условиях, способствовавших тому, что Rammstein стали именно такими огнеопасными, как вы говорите. Как вам кажется, есть ли где-то в мире обстоятельства, в которых может возникнуть ваши преемники?

Знаете, я думаю, что да, хотя если честно — понятия не имею (смеется). Жизнь в разделенном Берлине и правда была не сахар, а главное, что мы прошли не только через это, но и через слом, болезненную смену политических систем и эпох. Все это не могло не сказаться на нашей музыке и безусловно закалило нас. В то же время, я прошу не путать нашу музыку и представления, которые мы устраиваем на концертах. Наш звук, конечно, несет серьезный отпечаток обстоятельств, в которых мы взрослели. Что же касается шоу, то здесь речь идет исключительно о нашем желании. Мы делаем все это просто потому что хотим, потому что любим огонь и у нас есть достаточно средств, чтобы претворить это в жизнь. Конечно, какие-то еще группы наверняка могут пойти по нашему пути, но зачем — мы же пока здесь.

Кстати, что касается огня — расскажу одну историю. Изначально пламя возникло в качестве элемента наших концертов почти случайно — ни о какой специальной символике речь здесь не идет. Дело в том, что Тилль — очень стеснительный человек, который до сих пор теряется и не знает, куда деть себя на сцене. Именно поэтому сейчас он поливает всех пламенем и прочим, а поначалу пользовался для этой цели какими-то более простыми хлопушками и фейерверками. Просто нам это понравилось — так мы до сих пор и живем. Короче, не ищите здесь какой-то национальной символики — у статуи Свободы тоже в руках факел (смеется).

Давайте теперь вернемся к вашим книгам. Как на них отреагировали остальные участники группы?

Да так себе, если честно. Ну то есть они же не знали, что я решил написать про них в книжке, они вообще были не в курсе, что я что-то там пишу. В общем, у нас был некоторый конфликт, да. Они-то рассчитывали, что если уж про Rammstein когда-нибудь выйдет книга, то это будет огромный фолиант с красивыми фотографиями — такой, знаете, атрибут канонизации группы. А в итоге вышла моя книжка, в которой я изложил сугубо свое видение нашей истории, которую остальные, разумеется, видят по-своему. Собственно, на этом мы и сошлись — что это не какое-то окончательное жизнеописание, а некий субъективный взгляд. Надо с чего-то начинать, в конце концов.

Сегодня музыканты практически не зарабатывают на собственно музыке, которую записывают. Вы тоже могли поехать в тур без всяких новых альбомов — в крайнем случае, приурочить гастроли к какому-нибудь юбилею. Почему вам важно было поехать именно с новой пластинкой?

Вы правы, можно было поступить и проще, но мы все-таки музыканты — прежде всего потому, что мы сами себя таковыми ощущаем. И поэтому нам очень важно чувствовать себя живыми, все время доказывать свою состоятельность новой музыкой и получать на нее живой отклик от публики. Новый альбом это не просто какой-то сборник песен, это то, что Rammstein представляет собой здесь и сейчас. А так да — в тур мы могли поехать и без всякого альбома. Собственно, в наших глазах диск и нынешние гастроли никак не связаны.

А что такое Rammstein здесь и сейчас? Можете сформулировать, как идея, которую несет группа, трансформировалась к сегодняшнему дню? И какой она была?

Ну, идея осталась все той же. Наши песни всегда были о том, что человек должен быть сильным — и силен от рождения, по своей природе. Кроме того, хочется показать молодежи, что рок-музыка по-прежнему способна преумножать эту силу, это ее неотъемлемое свойство. Другое дело, что со временем меняется спектр тем, через которые мы проводим это послание — песни типа Deutschland, конечно, могли быть написаны только сейчас и свидетельствуют о нашей зрелости.

Напоследок неприятный вопрос. Многие воспринимают Rammstein не как рок-группу, а как передвижной цирк-шапито, не видя идей, о которых вы говорите, воспринимая вас исключительно как клоунов, чья единственная задача — развлекать почтенную публику. Как вы к этому относитесь?

Да вы знаете, иногда нам и самим так кажется (смеется). Ну правда, это же все и правда временами курам на смех, глупо спорить. Но с другой стороны, я точно знаю, что есть огромное количество людей, которые просто слушают и ценят саму нашу музыку — в отрыве от шоу-составляющей. Так что все в порядке, каждому своё.

Вы уже понимаете, что будет, когда тур закончится?

Я более или менее представляю свою жизнь не дальше завтрашнего обеда. И, знаете, это прекрасно.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Пылающее сердце и другие органы: почему новый клип Rammstein вызвал такой скандал