5 причин, почему «Клан Сопрано» — великий сериал, изменивший современное телевидение

«Клана Сопрано» стал не просто одним из самых высоко оцененных сериалов в истории, но и начал новую эру в телевидении, третью по счету золотую эру, которая продолжается до сих пор. Главная скрепа этой эры — кабельные драмы об антигероях, в которых детально разбирается сложная жизнь плохих людей, и Тони Сопрано — естественно, прародитель всех этих антигероев.

При пересмотре можно и поразиться тому, что сериал за 25 лет совсем не потерял актуальности, и обнаружить, что не все последователи хорошо усвоили уроки «Сопрано». Вот пять причин, почему это так.

До «Сопрано» Дэвид Чейз (сценарист сериала. — Правила жизни) проработал на телевидении 20 лет, тем не менее конкретно эту идею он хотел сначала воплотить в виде фильма. Коллега в 1995 году переубедил автора — и это было правильное решение. Когда спустя три с половиной года сериал вышел на кабельном канале HBO, многие зрители отметили, что выглядит он «совсем как кино», что подразумевалось как комплимент, но стало бичом текущей золотой эры.

Под «как кино» имеется в виду качество съемки, игра актеров, сложность драматического развития и вообще наличие развития персонажей — и действительно, на момент выхода «Клана Сопрано» все это для телепродукции было скорее редкостью. Но «Сопрано» — это все-таки сериал. По структуре, по работе с персонажами. В конце концов, по опыту авторов: вся изначальная команда Чейза много лет работала на телевидении и про сериалы знала куда больше, чем про кино. И именно поэтому «Сопрано» сработал. Не потому, что HBO решили показать зрителям очень длинный фильм, а потому что максимально использовали потенциал сериалов как отдельного вида драматического искусства.

В частности, в «Сопрано» впервые раскрыли весь потенциал сериализации для глубокого изучения сложных характеров. То, что в классической трехактной структуре кинофильмов никак не сработало бы; тут нет на самом деле единой истории, тут есть один персонаж, который в разных историях ведет себя немного по-разному и участвует в них на разных ролях, не всегда первостепенных. Именно поэтому сериалы в итоге стали идеальным медиумом для историй про антигероев.

Тем временем ярлык «как кино» оказался довольно вредным как для зрителей, так и для индустрии. В начале новой золотой эры многие зрители так и продолжили делить сериалы на те, которые как кино — то есть заслуживающие похвалы, и которые просто сериалы — то есть что-то проходное. Такой элитизм и снобизм незаслуженно принижал значение сериалов как отдельного жанра и оставлял за скобками золотой эры многие работы, которые заслуживали куда большей похвалы, чем получали (например, ситкомы «Студия 30» или «Сообщество»). С другой стороны, производители контента скоро поняли, что сериалы продавать проще, и сериализации стали подвергать многие проекты фильмов. Это случилось, например, с вестерном «Забытые Богом», который буквально был переписан из фильма в мини-сериал для Netflix. Критики отмечали неплохую основную линию шоу, но слабые второстепенные — то есть как раз те, которые были дописаны в попытке сериализации. И, вероятно, как фильм проект сработал бы намного лучше, но его погубила идея о том, что «престижное» ТВ — это как кино, только длинное.

Сам «Клан Сопрано», конечно, не виноват в том, что так все сложилось. Но когда смотришь его сегодня, то куда очевидней, что от кино там практически ничего нет и что работает он именно как сериал. И в этом же кроется причина следующего пункта.

Одна из особенностей телесериалов в том, что они часто делают зрителей членами той компании, о которой рассказывают. Зритель всегда жил в Твин Пиксе, был седьмым из «Друзей» и, конечно, был одним из семьи Сопрано. Поэтому в «Клане Сопрано» много внимания уделялось быту: семейные ужины и воскресные обеды, появляющиеся из ниоткуда родственники. И особенно болезни — по количеству сцен в больнице «Сопрано» может конкурировать с иными сериалами про врачей, и довольно небольшое количество этих сцен было связано с мафиозной стороной сериала, куда больше — просто с жизнью героев.

Многие последователи «Сопрано» такой тест на попадание в семью провалили. В «Безумцах» и «Подпольной империи» (тот и другой — проекты сценаристов «Клана Сопрано») жизнь персонажей хоть и воссоздана с ревностной детализацией, но все равно сильно гламуризирована — зритель больше наблюдает за этой красотой со стороны, чем непосредственно участвует.

«Клан Сопрано» в своем погружении зрителя в семью наследует классическим ситкомам, но с одной поправкой — во главе семьи самый настоящий убийца и тиран, и это совсем не смешно. Если ситкомы держат зрителя в своей компании потому, что ему там хорошо, то из семьи Сопрано зритель не убегает по той же причине, по которой сестры и братья не оставляют друг друга с жестокими родителями.

Еще один безусловный плюс такого подхода в том, что в «Сопрано» изначально хорошо понимали, что делать с персонажами-детьми. Пока в «Очень странных делах» панически пытаются спрятать признаки пубертата своих актеров, в «Клане Сопрано» взросление маленьких героев было заложено изначально, а также и та роль, которую повзрослевшие дети потом сыграют. Эти простые правила о том, что дети взрослеют и это нужно учитывать при планировании сюжетов, почему-то оказались недоступны для большинства последователей. Но 20 лет работы на телевидении все-таки помогли заранее спланировать подобные вещи.

И, кстати, о жестокости родителей. Да, Тони Сопрано был первым большим телевизионным антигероем, но удивительный факт — кажется, он остался единственным настоящим злодеем (за исключением разве что коня БоДжека). «Во все тяжкие», «Американцы», «Сыны анархии», «Блудливая Калифорния», «Рэй Донован», «Барри» — многие последователи пытались создать целостные образы антигероев, которые разрушают все вокруг себя, но практически все в итоге сдавались и в какой-то момент давали повод посочувствовать персонажам, если не обеляли их. Тони же реально оставался злодеем до самого конца и на каждый повод ему сопереживать отвечал каким-нибудь новым, еще более жутким злодейством. «Клан Сопрано» никогда не занимался моральным релятивизмом, не пытался оправдать действия Тони и только зарывался в причины того, почему он таким получился.

При этом для многих зрителей образ Тони казался куда более спорным, а некоторым кажется таким до сих пор. Совсем недавно, например, в русской версии Harvard Business Review приводили «Клан Сопрано» как «хороший пример правильно организованного бизнеса». Неудивительно, что и многие последователи воспринимали шоу как оду сложным личностям и создавали уже собственных антигероев без той установки в уме, которая была у Чейза, — что они безусловное и абсолютное зло. Но это говорит не столько о том, что шоу «неправильно поняли», а скорее о том, почему оно актуально до сих пор и как оно задало тон другим «престижным» сериалам золотой эры.

В одном из первых эпизодов коллеги Тони Сопрано выясняют, что он начал ходить к психотерапевту, а сам Тони узнает про своего дядю (и босса их ячейки мафии) Джуниора, что тот любит делать куннилингус своей подруге. И поход к терапевту, и куннилингус — это, конечно, «не мужские» поступки, просочившаяся правда подрывает авторитет обоих мафиози и во многом становится причиной длинной цепочки печальных событий. «Клан Сопрано» поразительным образом выдерживает проверку на соответствие современным, резко за последние десять лет поменявшимся, нормам морали. Задолго до того, как «токсичная маскулинность» стала термином из новостного цикла и основной темой десятков современных сериалов, «Клан Сопрано» уже начал исследование на эту тему. И про подавленную сексуальность тоже, и про ксенофобию (особое внимание уделяется расизму Тони, поразительному на фоне того, что сами итало-американцы за белых в американской культуре стали считаться только в середине XX века), и про культуру насилия и, конечно, феминизм — в этом плане очень важен (и трагичен) персонаж Кармелы, жены Тони.

Как и, например, в «Безумцах», в совсем недавнем «Хорасе и Пите» или даже в «Рассказе служанки», «Клан Сопрано» особое внимание уделяет нормам в том обществе, о котором он рассказывает. Нормам, согласно которым бить жен и любовниц — это нормально. Согласно которым у мужчины в принципе обязана быть любовница, а если ее нет — то он одновременно и уникальный человек, но и немного подкаблучник. Да, Тони при этом, конечно же, абсолютно испорчен своей мамой, и она во многом ответственна за то, что он таким получился. Но в то же время старшие друзья Тони, знавшие его отца, со смехом вспоминают, как Сопрано-старший прострелил жене дырку в прическе — будто это совсем безобидный анекдот.

При этом у «Сопрано» почему-то получается подходить к этим темам тоньше и аккуратнее, чем многим современникам. Здесь нет ситуаций, будто специально созданных для высказывания аргументов в споре, потому что и спора тоже, в общем-то, нет. Сериалу на момент выхода удалось избежать дискуссий о том, насколько он соответствует тем или иным моральным нормам. Никакого #MeToo еще не было и в помине, но представления о морали у авторов при этом вполне современные — и они все сделали по совести.

И это, конечно, главная подлость, которую сериал совершил со всеми своими последователями — никто не сможет теперь закончить шоу так же. А именно — просто черным экраном, резким обрывом на полуслове, внезапно прерванной линией осциллографа.

Ведь одно из главных отличий сериалов от кино в том, что они не приемлют финалов в принципе, они, по сути, не должны кончаться. Вряд ли есть в мире хоть какая-то концовка, которая устроила бы зрителей «Остаться в живых» или «Игры престолов». Впрочем, концовка «Сопрано» подошла бы хорошо и этим двум.

Финал «Клана Сопрано» — не о том, выжил ли Тони или нет. Куда важнее то, что нам уже точно дали понять, что Тони неизлечим, он не поменяется, и остается только от него убежать. Мир «Клана Сопрано» не закончился с финалом, вполне вероятно, что в нем есть еще с десяток сезонов, где Тони так же ходит к терапевту и так же остается ужасным человеком, — но, к счастью, нам показали достаточно, чтобы можно было это уже не смотреть. Финал «Клана Сопрано» — это как любимый ситком, резко оборванный на последнем удачном сезоне; лучшая судьба для любого телесериала, который не хочет притворяться кино и иметь какой-то осмысленный финал. В конце концов, в жанре, где всего всегда намного больше — событий, персонажей, смыслов и так далее, — не может быть лучшей точки, чем троеточие.