«Мысленный волк» Валерии Гай Германики: фильм-провокация на религиозную тему
Начнем с главного: «Мысленный волк» — это ужастик, мрачный, местами до мурашек страшный, но чаще всего просто интересный. Причем хоррор религиозный: в прологе мы видим, как мертвец, отпетый по всем православным обрядам, вдруг просыпается в раю. Эта сочно, чувственно и с гротеском снятая (причем без монтажных склеек) сцена сразу же настраивает зрителя на русский перепев «Американских богов» — разнузданного и порочного сериала по сентиментальному роману Нила Геймана. Но этот пролог и этот герой фильму больше не пригодятся. И из залитого янтарным закатом рая события быстро спустятся в дремучий и непроходимый русский ад.
Девушка с ребенком приезжает из Петербурга в деревенскую глушь. Ребенок сидит на алюминиевом троне, закрепленном поверх рюкзака, — так что зритель сразу осознает, кто здесь господин. Действительно, девушка здесь ради сына: ее цель — уговорить мать продать старый дом. А еще из-за рюкзака и ребенка зритель готовится много бояться — ведь он ни разу не увидит, что происходит за спиной героини. А там наверняка прячутся лесные монстры. По крайней мере, так говорит мать девушки — еще молодая и красивая женщина, двадцать пять лет танцевавшая и учившая танцевать, но зачем-то сбежавшая из Петербурга в глубинку. Дочь находит мать на сельской дискотеке, откуда они через дремучий лес идут в отчий дом на хуторе Небылое. Название звучит почти как «Неверленд» — сказочное вроде бы место, где, как теперь кажется многим, ломались детские судьбы. Мать в «Мысленном волке» тоже охотно калечит дочь словами и упивается своей властью над ней. А строится эта власть на страхе: женщина так часто пугает девушку злым волком, живущим в лесу, что очень быстро в монстра начинает верить не только героиня, но и зритель.
Поскольку сценарий фильма написал Юрий Арабов (автор потрясающего православного хоррора «Чудо» и, на минуточку, обладатель каннской «пальмы» за сценарий «Молоха»), то кроме фольклорного и языческого контекста между деревьями в этом русскому лесу мерещится еще и религиозный. Гай Германика намекает, что авторы вдохновлялись «Откровением» Иоанна Богослова. Но если напрячь зрение и перестать видеть в «Мысленном волке» неуклюжую божественную комедию, то фильм окажется странным, но актуальным семейным триллером про дочь, которой нужно во что бы то ни стало избавиться от диктата матери. Мать, к слову, бесподобно играет уже побывавшая в адском «Раю» Юлия Высоцкая; настоящая русская Серсея. А дочь изображает сериальная актриса с бездонными глазами (и при этом с порой пугающе жестким взглядом) Лиза Климова. Кроме них в фильме появится еще несколько мужчин и волков, но главные в этой истории — женщины. Как в общем-то и на всем «Кинотавре».
Валерия Гай Германика на фестивальной пресс-конференции (отдельном круге ада, уготованном для режиссеров, чтобы они раньше времени не возносились) посоветовала критикам меньше пить — настолько абсурдные трактовки фильма они ей по-отечески предлагали. Совет очень точный, но огораживать живой и странный мир «Мысленного волка» забором с надписями «Осторожно, социальный триллер про токсичные отношения поколений» или «Не входить, тут реконструируют Откровение Иоанна Богослова» хочется меньше всего. Гай Германика, как водится, сняла фильм-провокацию, подстрекающую зрителя размышлять — и ошибаться.
К примеру, эта история не является экранизацией романа «Мысленный волк» Алексея Варламова. Но все же имеет с ним кое-что общее: текст лауреата «Большой книги» тоже был о том, что русская история находится под чьим-то метафизическим присмотром. Детально описывая революционные события столетней давности, Варламов оставлял на страницах место для какого-то мистического зла. И этого зла предостаточно и в фильме. Оно прячется среди деревьев, скалит зубы, тяжело дышит и направляет ход наших мыслей, определяя то, какими мы запомним родителей и вырастим детей.
Или вот Виктор Пелевин. Порою кажется, что «Мысленный волк» — отчаянная пелевенщина, вышедшая во времена, когда Пелевина перестали читать даже его литературные агенты. Героиня Юлии Высоцкой сознательно говорит мыслеформами из девяностых: «Не тормози, сникерсни», «У нас направления вместо дорог», «Это дискурс». Сама история про хтоническое зло в провинциальной глуши напоминает о «Проблемах верволка в средней полосе». А мудрый Арабов и бесстрашная Гай Германика кажутся самым подходящим дуэтом, чтобы вдохнуть новую жизнь в этот устаревший литературный и киноязык, которому ведь еще есть что сказать. Но этого не происходит: от Пелевина фильм отталкивается очень быстро. А в какую сторону бежит — непонятно.
Или вот Том Стоппард. Блуждание двух женщин (ребенка быстро забудут в кустах) по лесу напоминают пролог пьесы «Розенкранц и Гильденстерн мертвы»: там тоже были две беспокойные и остроумные души, пытавшиеся увидеть мир как воплощение четкого плана. И тоже была игра в еще не считавшийся в ту пору дурным тоном постмодернизм: Стоппард заимствовал героев из «Гамлета», Гай Германика и Арабов — из книг и легенд подревнее. Двадцатиминутный эпизод в лесу, кстати, лучшее, что есть в «Мысленном волке». Во-первых, это хоть и спонтанный, но красивейший парафраз готической поэмы Гете про всадника с младенцем и Лесного царя, но разыгранный парой женщин. Во-вторых, этот акт фильма по-настоящему нервирующий и страшный, как и положено жанровому кино. А в-третьих, в нем запредельно высокая плотность идей и событий, редкая острота диалогов. Но когда героини доберутся до своего хутора, фильм вместо того, чтобы стать русским «Антихристом», начнет рассыпаться. И до титров этот соломенный домик достоит лишь в том случае, если зрителю захочется самостоятельно латать в нем дыры. Многим критикам не захотелось. Но у Гай Германики есть и свои фанаты.
А вместо «Мысленного волка» у нее получился мысленный фильм: почти всегда остроумная, порою страшная и по-своему красивая притча поди пойми о чем. Режиссер и сценарист в хорошей форме, а содержание будьте добры придумать сами. Милосердные авторы, к слову, отвели зрителю на прохождение этой эскейп-комнаты всего 70 минут. И на этом спасибо.