«Однажды в... Голливуде»: без спойлеров о самом ожидаемом фильме этого лета
Все, что вам нужно знать о сюжете, здесь и сейчас: Леонардо ДиКаприо изображает вымышленного актера из вестернов и военных боевиков Рика Далтона, Брэд Питт — его не менее вымышленного дублера-каскадера Клиффа Бута, а Марго Робби — настоящую актрису Шэрон Тейт. Пересказывать любую другую сцену из этого фильма — даже третьестепенную, даже чтобы проиллюстрировать какую-нибудь критическую мысль — значит предавать зрителя и вмешиваться в чужой процесс сотворения мира.
А едва ли не главная прелесть картины именно в том и состоит, что она для Тарантино — машина времени. Если его предыдущие работы формировались под влиянием кино 1960-х (и не только его), то теперь он возвращается в прошлое, чтобы самому стать тем, по чьей ленте мы будем судить об этих 1960-х. Действие фильма разворачивается в 1969-м. Тарантино тогда было всего 6 лет, половину из которых он провел в Ноксвилле, Теннесси, а половину в Лос-Анджелесе, Калифорния. Так что, когда доберетесь до фильма, внимательно смотрите по сторонам: нет ли в каком кадре маленького Квентина Тарантино, терпеливо ждущего своего часа стать мудрым королем Голливуда? Новым фильмом режиссер хочет повернуть время вспять и крикнуть. Вот и в подельники он взял подходящих актеров — Питта, старевшего задом наперед в «Загадочной истории Бенджамина Баттона» и ДиКаприо, кричавшего, что он король мира, в «Титанике».
Америка помнит немало трагических смертей и даже загадочных исчезновений актеров и актрис, но из-за океана кажется, что Голливуд построен на крови двух женщин. Первая — черноволосая старлетка Элизабет Шорт, ставшая звездой лишь после того, как ее изуродованное тело нашли на самой границе Лос-Анджелеса. Даже сама смерть отказала ей в праве принадлежать этой святой земле, но со временем Шорт все же завоевала свое место в Голливуде. Сперва мастер нуара Джеймс Эллрой придумал вокруг этого до сих пор не раскрытого убийства выдающийся роман «Черный георгин». А потом Брайан Де Пальма превратил его в фильм со Скарлетт Йоханссон, Хилари Суонк, Аароном Экхартом и Эштоном Катчером. На роль Шорт он позвал девушку из Канады Мию Киршнер — тоже своего рода аутсайдера в Штатах. Усталый Де Пальма написал неприглядный портрет Голливуда, одержимого властью, которая демонстрируется через насилие — в первую очередь над женщинами.
И кажется, это не тот Голливуд, который придумал для себя Квентин Тарантино. Поэтому его интересует совсем другая трагедия. Белокурая, улыбчивая и щедрая ко всем и вся Шэрон Тейт была моделью и актрисой, карьера которой в 1969-м году находилась на взлете. Она ждала ребенка от своего мужа Романа Полански — счастливого режиссера на пике творческих сил. За год до смерти супруги он снял триллер «Ребенок Розмари» — историю женщины, которая приносит своего младенца в жертву дьяволу. А спустя пять лет после гибели Тейт Полански снимет «Китайский квартал» — прототип той самой «Черной орхидеи» Де Пальмы, приговор тщеславному и жестокому безумию Голливуда. Как и в деле Элизабет Шорт, в истории с жесточайшим убийством беременной Тейт «семьей» Чарльза Мэнсона до сих пор остается много вопросов. Для Тарантино смерть прекрасной женщины и ненаступившее будущее (только представьте, какой ребенок мог бы быть у свободных, смелых и талантливых Полански и Тейт) — доказательство хрупкости голливудской мечты. Ему хочется ее защитить, но он, как и любой художник, несет ответственность и за свои фантазии, и перед исторической правдой.
Интрига «Однажды в... Голливуде» — в том, до какой степени вмешается Тарантино в судьбу Шэрон Тейт. Ровно десять лет назад он уже отомстил Гитлеру в «Бесславных ублюдках». Повторится ли режиссер, стиль которого построен на повторах? Исполнится ли на экране детская мечта о том, что любимый супергерой из кино придет на помощь, когда беда случится в реальной жизни? Или фантазер Тарантино повзрослеет и признает естественный ход вещей, как угрюмый Де Пальма? Но какая тогда радость от этого взросления нам, фанатам? И вообще, можно ли дважды въехать в Канны на одном и том же осле?
Зато никто не спорит с тем, что Тарантино — как и другие режиссеры с «Золотыми пальмовыми ветвями», приехавшие в этом году в Канны за новой, будь то Малик, Дарденны, Лоуч или Кешиш, — остался максимально верен себе. И это прекрасно. Его герои снова без устали болтают и лениво шутят. Любимые актеры, имен которых нет в титрах, появляются в кадре с виртуозными номерами. В каждой вывеске, в каждом перекрестке с нуля построенного для фильма Лос-Анджелеса — больше загадок и поводов для игры, чем в целых фильмах иных режиссеров. Каждая песня звучит именно тогда, когда должна прозвучать. А в переломный момент фильма — давайте сверим часы позже, но вы точно узнаете его — на город опускается тьма, включается кавер-версия одного неофициального гимна Калифорнии — и у зрителя что-то обрывается внутри. Кровавый гуманист Тарантино снова сотворил жизнь, остальное — пустяки.