В каждой строчке только точки
Вначале были четыре слова: , , , .
Четыре слова, которые в России запретили. Ну и еще пара сотен производных от них. То есть слова эти, конечно, есть, и любой гражданин знакомится с ними не позднее второго класса, но вот уже год мы все делаем вид, что этих слов не существует. Употреблять их запретили в СМИ и блогах, в книгах, спектаклях, фильмах, на концертах. И даже когда министр иностранных дел Сергей Лавров дипломатично говорит на пресс-конференции: «Дебилы, » — все вокруг делают вид, что министр закашлялся. Однако на четырех словах, пусть и с производными, история не заканчивается.
В середине июля Роскомнадзор внес в реестр запрещенных материалов статью с нашего сайта пятилетней давности. «В хорошей форме и много забивают» — так она называлась. Употребление в медицинских целях, как известно, легализовано в 23 американских штатах: чтобы справиться с , люди больше не шарятся по притонам, а обращаются в обычные больницы, где врачи официально выписывают им рецепты. Но рассказать, что именно они назначают, какой эффект это оказывает и что чувствует пациент после приема, в России невозможно. По закону это информация, направленная на создание положительного образа . Придется ограничиться цитатой из недавнего интервью Моргана Фримена: «У меня , и единственное, что помогает справиться с в руке, — это ».
Депутат Яровая с прокурорской настойчивостью добивается запрета на любое упоминание таких слов, плохое или хорошее. И если когда-нибудь у нее это получится, то российские журналисты не смогут писать даже об онкобольных, которые не получают обезболивание и выбрасываются из окон. Впрочем, я не уверен, что писать так можно и сейчас, ведь по закону здесь явно прослеживается пропаганда суицида и жестокости — в отношении государства к своим гражданам. А еще есть оскорбление чувств верующих, экстремизм, сепаратизм, нетрадиционные сексуальные отношения — каждый месяц я получаю от нашего юриста письма, в которых рефреном повторяется: «Кажется, это пока не запрещено, но я уже ни в чем не уверен». Один из материалов этого номера — о научных исследованиях , которые проводят ученые в разных странах мира, — нам тоже пришлось привести в соответствие с действующим законодательством Российской Федерации.
Виктор Пелевин когда-то сказал про свою книгу «Чапаев и Пустота», что это первый роман в мировой литературе, действие которого происходит в абсолютной пустоте (книга, кстати, лежит у меня дома с тех времен, когда слова еще не прикрывали стыдливыми отточиями, — и сейчас меня не покидает глупое ощущение, что я владею чем-то запрещенным). Те, кто ведут бескомпромиссную войну со словами, действуют в пелевинской логике: они уверены, что реальность умещается в их голове, и потому вместе со словами исчезают обозначаемые ими явления. Вот свежий пример. Телеведущий «России-24» с озабоченностью настоящего государственника рассказывает о встрече американских дипломатов с политиком в костромском ресторане «Дудки». Телеведущий загадочно называет его «фигурантом дела Кировлеса» — видимо, чтобы не делиться своей популярностью. То есть опять: и политик существует, и Костромская область — единственная в стране, где оппозицию пустили на региональные выборы, — но одновременно всего этого нет.
Самой осмысленной реакцией на эти запреты, по-моему, может быть только вопрос из фильма «Изображая жертву», который в новые времена звучит примерно так: «Вы откуда на прилетели сюда? Я сколько жил, никак не думал, что в такое попаду». Одно утешает: слова из других языков не догадались пока запретить, поэтому для тех, кто не умеет подставлять буквы, вполне легально и без всяких точек можно привести выражение того же Лаврова — fucking lunatic.