Разговор с родителями: продолжая тему ноябрьского номера, Сергей Минаев пишет письмо матери

Сначала мы развелись с женой, и бабушка очень переживала и пила корвалол (или что обычно пьют в таких случаях), но потом довольно быстро пришла в себя и сказала что-то вроде «какой кошмар, но жизнь продолжается», подтвердив мое давнее предположение о том, что мои девушки начинают нравиться бабушке исключительно после перехода в категорию «бывшие».

Потом я написал довольно популярную книгу (не о разводе). Через три года я приобрел некоторую известность, и меня позвали работать в телевизор, а моя дочь пошла в школу. В телевизоре я раз в неделю говорил о политике с разными известными людьми. Большую часть из них ты застала весьма пожилыми. Ты бы удивилась, но они до сих пор ходят в телевизор — все так же говорить о политике. Тяжело, будто неживые, они ступают, опираясь о плечи сопровождающих юнцов или миловидных девушек. Но стоит только загореться софитам, и все эти дяди и тети оживают и кричат друг на друга так, будто возраста не существует. У них это повторяется каждую неделю. У меня — нет.

Еще через три года вышел фильм по моей первой книге, потом я опять женился, потом у меня родился сын, потом вышел еще один фильм и родилась еще одна дочь. В перерывах между фильмами и детьми я писал книги, статьи, сценарии, открывал рестораны и запускал телепроекты, старался больше путешествовать и меньше курить.

Поскольку ты не успела оставить мне никаких наказов и просьб, поставить целей и предостеречь от чего бы то ни было, теперь, спустя шестнадцать лет, мне не с чем сверить часы. Нет того блокнота с задачами, напротив которых я мог бы поставить галочку или вычеркнуть что-то неисполненное.

За эти шестнадцать лет я не воровал, не убивал людей, не предавал и не «кидал». Старался быть хорошим другом и развивал в себе чувство ответственности. Мало занимался спортом, употреблял алкоголь и наркотики, так и не научился водить машину, мало читал и много работал. Боялся летать и не боялся лезть в жуткие авантюры. Пытался и пытаюсь быть хорошим отцом и не самым плохим мужем, но тут, черт его знает, не мне судить.

Этот текст, мама, на самом деле — редакционное задание. Главный материал номера — вопросы, которые дети и родители не задавали друг другу. Но вот и те и другие повзрослели и поговорили друг с другом на страницах нашего журнала. И мне традиционно нужно представить этот материал. Накануне в редакции мы обсуждали, что бы каждый из нас рассказал своим родителям из того, о чем никогда не рассказывал. Я поймал себя на мысли, что старался никогда ничего тебе не рассказывать. То ли тебя берег от вопросов, то ли себя — от ответов? Мы с тобой не договорили. По-честному мы с тобой вообще мало разговаривали. У меня всегда не было времени. Я слишком старался занять его работой, романами, карьерой, проектами. Кто-то недавно сказал мне: «Ты просто всегда старался быстрее повзрослеть». На самом деле нет. Я не хотел взрослеть. Я дико боялся взрослеть. Просто в какой-то момент у меня не осталось выбора.

Тебя нет уже шестнадцать лет. Я постарался в паре абзацев рассказать тебе все, что происходило после того, как ты ушла. Чем ты могла бы гордиться, за что ты бы наверняка разозлилась на меня, над чем бы смеялась. Хотя на самом деле я уверен, что все это лишнее, неважное. Все, что по-настоящему важно, всегда умещалось в одном твоем вопросе: «Как ты?»

Если коротко, то, знаешь... я повзрослел. У меня трое детей. Я бросил курить, как ты и просила. Еще хотел написать, что мне тебя не хватает. Но ты начнешь переживать. Надумаешь там себе всякого. Расстроишься. Не стану.

Я в порядке.