Случилась из Терека
На фотографии — форель, которую главный редактор пытался использовать для выведения солей из позвоночника. О других методах чеченской народной медицины и средствах борьбы с ними читайте здесь.
К моей спине привязана форель. Рыба совсем небольшая, она умещается между третьим грудным позвонком и вторым поясничным. Холодно. Чешуя прилипает к спине. Рыба протекает, так что рабочий стул пришлось обмотать большими черными пакетами вроде тех, в которые прячут трупы. Вообще-то, форель должна быть чеченская, из Аргуна или Терека, но моя — армянская, из озера Севан. Она должна помочь от болей в спине, но вот прошло всего полчаса, как мы ее примотали, а боли только усилились.
Вставать тяжело. Бинт, который оплетает живот и грудь, все время приходится поправлять. Рыбий хвост выбился из-под бинта и похлопывает меня по спине при ходьбе. Большая часть редакции поглядывает на меня как на идиота. За исключением одного человека — редактора Михаила Казиника. Это он год назад ездил в Грозный и узнал о лечении форелью. Пожилой чеченец в селении Старые Атаги в ответ на вопрос, почему он так молодо выглядит, рассказал ему, что только снял со спины форель, которую носил несколько недель, пока не истлела. Очень молодит. А потом Казинику рассказали, что людей, которые лечат форелью, травами, заговорами и прочей ересью, в Чечне убивают. Год мы пытались сделать про это материал, но ничего не получалось — открыто об этом боятся говорить и местные жители, и местные правозащитники, и даже те, кому удалось уехать из Чечни на несколько тысяч километров. Только недавно удалось все-таки найти бежавшего из республики целителя, который рассказал о войне с такими, как он.
Дышать полной грудью тяжело. Может, мы все-таки примотали форель слишком туго? Над вторым поясничным позвонком что-то покалывает — не могу понять, это чешуя или зубы.
По чеченскому телевидению пару лет назад начали показывать серию фильмов «Колдовство» (почти все они есть в YouTube). Несколько часов эфира, десятки серий — в каждой сотрудникиЦентра исламской медицины, где совершенно официально и по всем канонам занимаются кровопусканиями и изгнаниями джиннов, в сопровождении нескольких крепких молодых людей ходят по домам предполагаемых колдунов, разоблачают и вразумляют их. Десятки людей — пожилых, молодых, мужчин, женщин, сначала равнодушных или надменных, а потом растерянных, суматошных, испуганных. Они перелистывают книги, перебирают фотографии и бумаги со странными и смешными закорючками, палочками, пентаграммами, рисунками животных. «А травами можно лечить?» — «Можете готовить, но только не заговаривать. Заговаривать должны те, кто знает аяты из Корана». — «Хорошо, конечно». — «А это что?» — «Это сахар». — «Зачем?» — «Ну как вам сказать? На торговлю отнести». — «Сахар, соль, платок, майка. Зачем майка?» — «Майка — чтобы семью сохранить». — «Это не семью сохранить, это чтобы навести порчу. Почему майка не чистая? Потому что когда колдуют, нужно, чтобы на одежде была грязь, пот, иначе вы ничего не сможете». Кого-то из этих людей уже били, кого-то только будут бить, кто-то уедет из Чечни, а кого-то, возможно, уже нет в живых.
Теперь о мою спину хлопается голова. Прямо о первый поясничный позвонок. Все-таки надо было заматывать туже. «Ты можешь думать?» — «Да. Но только об одном».
Честно говоря, я и сам чувствую себя полным идиотом. Но дело тут не в форели. Я могу совершенно спокойно сидеть в московском офисе и прислушиваться к своим нелепым ощущениям, но далеко не везде в моей стране я мог бы позволить себе такую роскошь. Потому что где-то, несмотря на огромные бизнес-центры, современные горнолыжные курорты и широкие проспекты имени Владимира Путина — а может, благодаря этому всему, — царит настоящее Средневековье. Вот уж действительно, никто не ждет испанскую инквизицию.
Уже далеко за полночь, прошло десять часов с тех пор, как форель примотали к моей спине, в редакции никого не осталось. Наверное, потому что теперь по-настоящему запахло рыбой. Вяленой. Или мне уже мерещится? Спина дико болит. Бинт режет живот. Я снимаю форель со спины. Хватит это терпеть.