Каково это — вдруг осознать, что до коронавируса все было идеально
Михаил Конев о том, как пережить окаянные дни.
Я привык жить жадно. Вы не поняли — это не про скупость тела и души. Это про огромный стриплоин с кровью, съеденный за завтраком. Про кулак об стол и горящие глаза во время дневных дебатов в «Останкино». Про двойную нагрузку на тренажере и тройной шотландский за ужином. Про животный секс и мертвецкий сон. Я жадина и беру от жизни все.
Абстиненция заставляла бояться хвори — вчера чудился сифилис, а сегодня бежишь на МРТ мозга. Но никогда я не думал, что мою жизнь поменяет пневмония. Такая далекая, китайская, с запахом летучей мыши — да всем плевать! Она уже в итальянской пасте, со сливками и свежим песто — я такое не ем, вредно для молодого тела. Bang-bang, вирус бродит по улицам Нью-Йорка и застревает в зубах вкусом того самого утреннего стейка. И вот меня окутал страх, я дрожу и слышу ту самую песню:
Bang bang, I shot you down
Bang bang, you hit the ground
Bang bang, that awful sound
Bang bang, I used to shoot you down.
Кошмар уходит. Я дома, совсем один и на карантине. Внутри зарождается протест — какого черта? Все же прекрасно, только глянь: солнце поет, птички светят. Мир о***ительно прекрасен. Прямо сейчас я соберусь, обольюсь одеколоном и пойду пожирать этот мир. Мне 27, я не боюсь вируса. Я рок-звезда и хочу слушать Morrissey, так громко, чтобы взвыли самоизолированные соседи.
The last of the famous
International playboys
The last of the famous
International playboys.
Я бреюсь и пою, но лезвие прерывает эйфорию. В попытке остановить кровь хватаю утреннюю газету, рву на части и прикладываю к ране. Остается заголовок «Черный Лебедь летит над планетой». Зрачки расширяются: в мире почти миллион заболевших, тысячи умирают — в основном старики. Нет, я все это знаю, конечно — знаю! А вдруг моя бабушка? А вдруг любимая соседка по беговой дорожке? А вдруг кто-то из Богом хранимой власти — они там все в почтенных годах.
Включаю телевизор. «Сидите дома», Stay Home, Sei zu Hause — все 150 кабельных каналов об одном. Даже в эротике «Русской ночи» девушка, кажется, шепчет: «Как... хорошо... что... мы... никуда... не... пошли». Инстаграм (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), Facebook (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), «ВКонтакте» в один голос призывают быть благоразумными и отказаться от прогулок.
Кровь стынет в жилах, газета больше не нужна. Я запрыгиваю в мартинсы и выбегаю на улицу без верхней одежды. Ничего противозаконного — в продуктовый на районе, строго по указу мэра. Вот дворник в маске, а дальше полицейская машина с двумя ментами-близнецами. Но где люди? Их нет в Сивцевом Вражке, нет в Чистом переулке, а следом пустая Пречистенка. Я забегаю в маркет, хватаю шотландский и плачу наличными — продавщица одобрительно чихает. Мир изменился.
Я понял это по дороге домой, пряча скупую слезу. Вирус меняет нашу жизнь. Больше нельзя к Маше в бар. Нельзя в кино на «Джентльменов» и в Парк культуры на арку. Плевать на все, но нельзя и в храм — святейший призвал молиться из дома. Нельзя.
И это не кровавый режим, не либералы и не Трамп. Сегодня маленькая зеленая х***я с сотнями обрезанных щупалец диктует нам правила игры. Я не хочу их соблюдать, я не хочу отдавать лучшую часть жизни — но должен. Бары, вечеринки, друзья — я должен на время отдать все. Это хренова гангрена — ты отрезаешь себе ногу во благо, но все равно плачешь и мучаешься от фантомных болей. Но другого выбора нет?
Смирился — буду сидеть дома. «Ни шагу назад» — так говорили деды. «Ни шагу вперед», — дополняют сейчас диванные внуки. «На месте, стой!» — добавляют настоящие солдаты. В конце концов, я же обещал маме стать супергероем и спасти много жизней. Для этого сейчас не нужно ловить бандитов и переплывать нефтяное море на горящем коне. Нужно просто сделать то, о чем я мечтал в дни тяжелого люкса, — прилечь и отдохнуть. Дома.
Внутри зарождается протест: какого черта? Все же прекрасно, только глянь: солнце поет, птички светят. Мир о***ительно прекрасен. Прямо сейчас я соберусь и надену новое пальто на голое тело. В маленькой колонке –—группа «Ленинград», в стакане — совершеннолетний виски, а в голове — мечты о моменте, когда окаянные дни закончатся.
На фоне Эйфелевой башни
С айфона селфи за****шим
А на **** ж ещё нам наш вояж?
На фоне Эйфелевой башни
С айфона селфи за****шим
А на **** ж ещё нам наш вояж?