Детям здесь не место, или Почему в 2019 году шоу «Голос.Дети» (и другие детские конкурсы) — состязание для родителей

Я прочитала новости, посмотрела ролики, провалилась в инстаграм (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации). Наблюдала, как закрывают комментарии победители, в аккаунтах причастных разговаривают полунамеками, и вот уже сама Алла Борисовна самостоятельно награждает тех, кто не победил «официально». Потом на сцене появился «официальный партнер Интерпола», который проверит результаты голосования, — полновесный сериал, документалка «Нетфликс».

За два дня одно шоу превратилось в другое — матрешку ситуаций и смыслов. Первый слой — сам конкурс: его история получит отдельную строчку в «Википедии» и год все новых и новых скандальных результатов. Неважно, что там скажет официальный партнер Интерпола, Константин Эрнст или кто-то другой. Ложечки уже украдены. Каждый следующий детский «Голос» будет тащить на себе эту историю. Не лучшее, что может случиться с детским шоу, за которым с умилением наблюдают миллионы телезрителей.

Второе. В любом детском конкурсе (выступлении, шоу, соревновании) всегда три стороны, а не две. Это не только дети и жюри. Это дети, жюри и родители, идущие за успехом. За копилкой достижений.

Родители всегда стоят тенью за своими детьми. Это нормально. Но в конкурсной ситуации они из теней превращаются в полновесных игроков. Мотивировать. Внушить. Поддержать. Заставить. Продавить. Утешить. Придать ускорение. Иногда детям, а иногда организаторам — не так проводят, не так отбирают, не то место дали, не тот порядок выступлений. Такие родители могут сломить кого угодно. Особенно родители, умеющие и привыкшие действовать.

Детские конкурсы талантов — это не только «чей голос лучше». Это конкурс возможностей, амбиций, травм и стереотипов взрослых. Именно это мы сейчас и увидели. Нас задело, что за прекрасными детскими голосами, оказывается, они — взрослые! И дело тут не в певице Алсу (просто родитель со связями — очевидный подвох).

Конкурс — это не игра и не шоу, это борьба за выживание, всегда «Последний герой». Где во всем этом дети? Дети поют, танцуют, читают со сцены, играют на фортепиано, в шахматы. Часто их даже не спрашивают, а хотели ли они. Иногда они вроде бы и хотят, но сложно отделить это желание от того, что им сказали о конкурсе, какие цели поставили, как сказали себя вести.

Детям очень важно быть любимыми, поэтому ребенок пойдет и сделает. Особенно если это способ стать любимее. Следом за Honey Boo Boo родители выводят на сцену всю семью, превращая всё происходящее в реалити-шоу. Мы уже несколько дней наблюдаем подобное.

Где в этом ребенок? Где он сам? Детям пытаются объяснить игры взрослых, они улыбаются, растерянно смотрят вокруг.

Не очень корректно сравнивать, но тем не менее: совсем недавно мы все обсуждали «Покидая Неверленд». Мы видели родителей, которые мечтали о пьедестале.

Ответственность во всей этой истории не на том, какой порядок предложен Talpa Media, какова процедура голосования, а на том, что именно сделал в этой ситуации каждый конкретный родитель и что в итоге случилось с каждым ребенком.

Что мы знаем сейчас о победительнице? Она уже прочитала все, что написано?

Что мы знаем о проигравших? Да, им дали утешительные призы, но что они сейчас чувствуют?

Мы ничего не знаем. Да и лучше нам всего этого не знать, а подумать о собственных детях. Особенно если мы уже составили для них их собственное расписание соревнований и конкурсов на ближайшую пятилетку. Это намного важнее результатов любого «Голоса».

Осталась еще одна небольшая история. Многоярусное тяжеловесное шоу происходит в 2019 году, когда можно записать трек, выложить его на YouTube — и вскоре стать звездой как минимум Boiler Room, а как максимум Билли Айлиш. Да даже 100 лайков под записью уже дадут ребенку ощущение успеха. И это будет его чистый успех — неважно, поет он или записывает видео о модах в «Майнкрафте». Это будут его лайки и его история, а не история взрослых, которые однажды проиграли или выиграли свой собственный конкурс и мечтают о повторении банкета.