Знакомьтесь, Бенджамин Брафман — адвокат, который защищает Харви Вайнштейна

Но что если его клиентом становится Харви Вайнштейн — бывший голливудский воротила, которому предъявлены обвинения в сексуальных преступлениях в отношении двух женщин (не считая заявлений нескольких дюжин других)? Брафман откидывается на спинку кресла, смотрит на меня с прищуром, будто я усомнился, что Земля круглая. «Я потратил 40 лет, чтобы стать лучшим в своей профессии, а дело Вайнштейна — самое громкое в США, — говорит он. — Если такой человек выбрал меня — это лестно».

Семидесятилетнему Брафману лесть по душе. «Знаете песню Джей-Зи про меня?» — спрашивает он. Вообще-то трек Welcome to New York City сочинил Кэм’рон, но Джей-Зи дописал куплет с упоминанием адвоката. В 1999 году, когда Джей-Зи был еще новичком в шоу-бизнесе, рэпера обвинили в вооруженном нападении. Брафман помог музыканту, и тот отделался тремя годами испытательного срока, не проведя ни дня в тюрьме. А вот строчки из его песни: Got Brafman defending me / ‘Cause New York’ll miss me if I’m locked in the penitentiary («Взял себе в защитники Брафмана, / Потому что Нью-Йорк соскучится по мне, если меня запрут в тюрьме». — Правила жизни).

Брафман — один из лучших судебных адвокатов в Нью-Йорке. В зале суда он дает волю врожденному артистизму. Он всегда в движении, прохаживается взад-вперед и рубит воздух рукой.

О его перекрестных допросах ходят легенды, он славится своим умением подбирать ключи к присяжным, которое не в последнюю очередь держится на остроумии. Вот одна из его беспроигрышных коронных фраз: «Сторона обвинения хочет, чтобы вы поверили ей. А я хотел бы стать выше ростом. Но мы не всегда можем добиться того, чего хотим». Присяжные после этой фразы всегда смеются. «Верьте мне, — словно говорит Брафман присяжным. — Верьте моему клиенту». «Решения по делам принимаются не на основе фактов или доказательств, — сетует Кэри Голдберг, представляющая интересы одной из женщин, обвиняющих Вайнштейна. — Скорее, решение зависит от того, кто лучше расскажет историю. А Бен — рассказчик-виртуоз. Такому не учат на юридических факультетах».

Брафман, чьи отец и мать пережили холокост, говорит, что единственные, кого он никогда не будет защищать в суде, — это террористы. «Если ко мне обратится обвиняемый в массовом убийстве, я отвечу: "Мой народ уничтожали из ненависти. Вы заслуживаете того, чтобы вас защищал хороший адвокат; просто этим адвокатом буду не я".

В конце 1980-х, когда власти взялись за мафию, Брафман защищал нескольких криминальных авторитетов, в том числе Сэмми Гравано по прозвищу Бык, первого помощника босса семьи Гамбино Джона Готти, но отказался от множества других подобных предложений. «Мне не хотелось прослыть адвокатом мафии», — говорит он.

В 2011 году Брафман представлял интересы Доминика Стросс-Кана, главы Международного валютного фонда, которого обвиняли в изнасиловании горничной, уроженки Гвинеи, в отеле на Манхэттене. Спустя несколько часов после инцидента Стросс-Кан, считавшийся перспективным кандидатом в президенты Франции, был арестован в аэропорту имени Джона Кеннеди прямо на борту самолета, в салоне первого класса, и помещен в камеру площадью одиннадцать на тринадцать футов на острове Райкерс. СМИ бросились в атаку: столкнулись интересы белого мужчины, одного из самых влиятельных людей на планете, и малоимущей чернокожей беженки. Стросс-Кан признал факт полового акта, но уверял, что все было по взаимному согласию. Защита наняла частного детектива, который раскопал запись телефонного разговора, в котором горничная говорила подруге: «Не волнуйся, у этого мужика много денег. Я знаю, что делаю». В итоге сторона обвинения пришла к выводу, что не может поверить горничной, «не испытывая обоснованных сомнений». Все обвинения со Стросс-Кана были сняты. В конечном итоге Брафман, представляя интересы богатого и могущественного мужчины, не оставил камня на камне от обвинений, которые выдвинула бедная женщина.

Это была не первая, но самая громкая победа Брафмана в делах сексуального характера, и к нему стали обращаться другие обвиняемые.

В обращении к присяжным на недавнем процессе адвокат заявил: «В Америке так принято: видишь спрос, делаешь предложение». И поэтому никого не удивило, что осенью 2017 года Харви Вайнштейн нанял именно Брафмана.

«Суть дела Вайнштейна в том, что обвинений много и никто не проверяет их достоверность, — разъяснял Брафман в августе прошлого года. — Все только подсчитывают жертв».

Адвокат намеренно говорит о Вайнштейне как о мученике. «Мне никогда не нравилось, когда обвинение предъявляется газетой, когда репутацию губит какое-нибудь общественное движение». Он утверждает, что его клиент не хищник, а жертва. Жертва чересчур рьяных прокуроров, подыскивающих знаменитость для ритуального заклания, жертва популистского гнева, который осенью 2017 года приобрел форму движения #MeToo.

Брафман метафорически описывает уникальные обстоятельства, которые складываются в громких делах: его клиент — пловец, подхваченный волной перемен в культуре и нравах, а сам Брафман — спасатель. Эту тактику Брафман впервые применил в деле Питера Гэтьена, «короля ночной жизни» 1980-х, который обвинялся в создании наркоимперии, якобы существовавшей в его клубах. Тогда «волной перемен» стала кампания нью-йоркских властей против наркотиков, и «спасатель» Брафман заступил на службу. Вердикт суда: Гэтьен невиновен.

Брафман вновь применил эту тактику, когда Шон Комбс, известный как Пафф Дэдди, был обвинен в хранении оружия после стрельбы в клубе на Манхэттене. Тогда «волна перемен» была связана с гипотетической опасностью хип-хопа для умов и сердец американской молодежи. Вердикт суда – Комбс невиновен.

В деле Вайнштейна волна перемен — это движение #MeToo. «Сначала досталось Чарли Роуз (телеведущий и журналист. – Правила жизни). Затем — Кевину Спейси. Потом телеведущему Мэтту Лауэру и главе CBS Лесли Мунвесу. И вдруг у них появляются претензии к судье Кавано, еще из тех времен, когда он учился в старших классах. "Не вешайте мне лапшу на уши! — разводит руками Брафман. — У меня есть дочь и внучки. Мне бы не хотелось, чтобы они сталкивались с домогательствами и дискриминацией. Но общественное движение становится опасным, когда препятствует справедливому суду". Брафман добавляет, что на сей раз волна перемен "переросла в цунами". Он не признает одного — это спровоцировал сам Харви Вайнштейн.

В октябре 2017 года в разоблачительной статье The New York Times были обнародованы восемь заявлений о сексуальных преступлениях, которые кинопродюсер предположительно совершал на протяжении десятилетий. Не прошло и трех дней с публикации, как Weinshtein Company уволила Вайнштейна. Компания, капитализация которой всего двумя годами раньше составляла $800 млн долларов, объявила о банкротстве и была продана некой частной инвестиционной компании за $289 млн долларов.

На данный момент имя Вайнштейна фигурирует чуть ли не в двух дюжинах гражданских исков. Надлежащие инстанции Нью-Йорка, Лос-Анджелеса и Лондона проводят уголовные расследования. В мае прошлого года окружная прокуратура Манхэттена арестовала продюсера.

К тому времени Вайнштейн уже нанял Брафмана. Адвокат договорился, что его клиент придет с повинной в полицейский участок номер один в Нижнем Манхэттене. Вайнштейна вывели из участка под конвоем и доставили в уголовный суд Манхэттена; руки у него были скованы за спиной гирляндой из трех пар наручников: из-за его грузного телосложения одной пары просто не хватало.

Брафман приехал в суд и вместе с Харви выслушал обвинения. Затем адвокат передал властям паспорт клиента и чек на миллион долларов, чтобы Вайнштейна выпустили под залог. Выйдя из здания суда, он заявил репортерам: «Кастинг через постель» был изобретен не Вайнштейном». Этим аргументом Брафман намеревался доказать, что поступки Вайнштейна были мерзкими, но не преступными.

Общественность на это не купилась. В июле прокуратура объявила, что Вайнштейну предъявлены новые обвинения на основании инцидента 2006 года, в котором фигурировала бывшая ассистентка продюсера Мими Хейли (она утверждает, что Вайнштейн принудил ее к оральному сексу). Если Вайнштейна признают виновным по самым серьезным из всех обвинений, ему грозит тюремный срок от двадцати пяти лет тюрьмы до пожизненного заключения.

Брафман предпочел бы обсуждать карьеру своего клиента, а не его предполагаемые правонарушения. «Вайнштейн, пожалуй, самый выдающийся кинопродюсер моего поколения, — говорит он. — Некоторые из его фильмов — мои любимые. "Криминальное чтиво" я смотрел раз десять. Диалоги я знаю наизусть! Только гений мог выпустить такой фильм». Брафману не нужно объяснять, что его клиент в действительности не был творцом, а отвечал за финансовую сторону проектов. Для Брафмана выставлять факты в выгодном свете — так же естественно, как дышать.

Но когда заходит речь о статусе Вайнштейна как ответчика по делу, тон Брафмана меняется. По его словам, продюсер взялся за стратегию своей защиты с тем же напором, с каким выдвигал свои фильмы на «Оскар». Каждый день Вайнштейн присылает своему адвокату десятки электронных писем, а если немедленно не получает ответа, наговаривает аудиосообщения. «Он из тех клиентов, которые активно участвуют в защите, — сетует Брафман. — Абсолютно неуемный человек».

В таких делах, как у Вайнштейна, когда ответчик уверяет, что половые акты совершались по взаимному согласию, у Брафмана одна задача — подорвать доверие к тому, что говорят женщины. И он делает это не только своими руками. Как и большинство адвокатов по уголовным делам, Брафман пользуется услугами частных детективов. Я спросил, где он находит их. «Это бывшие сотрудники надежных ведомств. В ФБР обязательный пенсионный возраст — 57 лет, и агенты, выйдя на пенсию, занимаются частным сыском».

Работу по делу Вайнштейна Брафман поручил частному детективу Герману Вайсбергу, прозванному Укротителем Любовниц за умение урезонить женщин, шантажирующих женатых мужчин. «Каких бы успехов я ни добился в деле Вайнштейна, это в существенной мере заслуга Германа, — заявил Брафман в интервью The Daily Beast. — Он раскопал материалы, которые демонстрируют, что важные свидетели обвинения по этому делу, возможно, говорили неправду».

В особенно серьезных случаях Брафман вызывает подмогу. В деле Вайнштейна он нанял своего друга Алана Дершовица. Weinstein Company, уволив своего сооснователя, также конфисковала его компьютеры, а арбитражный суд, который вел дело о банкротстве компании, заморозил доступ к ее серверам. «Харви сказал нам: если вы раздобудете мои электронные письма, то найдете ряд оправдательных доказательств», — вспоминает Брафман. В ходатайствах на имя судьи, который разбирал дело о банкротстве, они с Дершовицем уверяли, что не собирают компромат на обвинительниц Вайнштейна — просто для защиты клиента им требуются конкретные письма и ответы на них.

Теперь Брафман располагает всей электронной перепиской Вайнштейна за последние двадцать лет. Прошлым летом адвокат подал ходатайство о снятии всех обвинений, предъявленных его клиенту. Судья отклонил ходатайство. Брафман уверен: «Это потому, что они не читали четыреста писем, которыми обменялись Вайнштейн и его неназванная обвинительница». В одном из сообщений женщина написала: «Я ценю все, что ты для меня делаешь». В другом, отправленном после предполагаемого изнасилования, она написала: «Я тебя люблю и всегда любила. Но мне ненавистно ощущение, что для тебя я — дежурная девка». Брафман говорит мне, что эти электронные письма – «полная противоположность тому, что вы обнаружили бы в письме настоящей жертвы изнасилования ее предполагаемому насильнику».

Брафман публикует электронные письма по отдельности, выбирая для каждого откровения тот момент, когда оно произведет максимальный эффект. Он может утверждать, что открывает людям правду. Но его логика строится на том, что изнасилование невозможно, если два человека в течение определенного периода спят друг с другом по взаимному согласию. Эта стратегия срабатывала в прошлом, но не сегодня — особенно с учетом того, что, по данным Минюста, две трети жертв изнасилований были знакомы с преступниками.

Ровно через год после публикации разоблачительной статьи о Вайнштейне в The New York Times я встретился с Брафманом в столовой федерального суда Южного округа Нью-Йорка, чтобы обсудить, каким образом, несмотря на все обстоятельства, он начал поворачивать дело в пользу Вайнштейна.

В тот день таблоиды сообщили, что версия обвинения может пошатнуться, так как показания одной из его предполагаемых жертв, Лусии Эванс, подвергнуты сомнению из-за ошибки полиции. Когда я спрашиваю Брафмана, не он ли слил журналистам эту информацию, адвокат заявляет, что он ни при чем: «В этом городе невозможно быть криминальным репортером, не имея своих кротов в полицейском участке».

Через неделю было обнародовано письмо, подтверждавшее слова Брафмана: старший следователь по делу не известил прокуратуру о заявлении некой женщины, приятельницы Эванс, которое противоречило словам пострадавшей. В обращении к суду адвокат подчеркнул, что Эванс больше не может считаться свидетельницей, заслуживающей доверия. Судья согласился с ним и отклонил обвинения, исходившие от Эванс, а также вывел ее из дела.

Ход дела меняется. The New York Times публикует статью с заголовком «Дело Харви Вайнштейна оказалось под угрозой закрытия?». Вайнштейну были предъявлены обвинения по шести пунктам, из которых осталось пять. В деле были три женщины, обвинявшие продюсера, а остались две. Но еще важнее то, что следователь, подорвав своим поступком доверие к пострадавшей, тем самым упрочил аргументы защиты — то есть аргументы Брафмана.

В начале ноября Брафман подал второе ходатайство, требуя полностью закрыть дело Вайнштейна. В первый раз он признавал: «Вероятность невелика». Но теперь его успехи заметны. «Вы знаете, что пресса внимательно следит за делом Вайнштейна. Вы слышали, как люди на улицах требовали казнить его публично, не считаясь с фактами. Прокуратура была уверена: он — легкая добыча, — жестикулирует Брафман. — А теперь все, что у них есть, — дело, которое, на мой взгляд, шито белыми нитками». Адвокат ждет следующего заседания: 20 декабря судья должен вынести решение по второй попытке Брафмана добиться отклонения дела.

Последние несколько дней до заседания Брафман, приезжая в свой офис, обнаруживал там Вайнштейна, который «сидел в засаде» и хотел поработать над стратегией защиты. Это означало, что адвокат ложился спать лишь в три часа ночи. Но, как и прежде, публикации о деле Вайнштейна помогали ему восстановить силы.

«Вы читали статью обо мне в The Hollywood Reporter? — спрашивает он. — Там есть цитаты. Лучшие юристы в стране считают, что я превосходно справляюсь со своей работой». Юристы, чьи слова цитирует автор статьи, знакомы с Брафманом много лет; сын одного из них – партнер Брафмана. «Мы совсем в другом положении, чем три месяца назад», — продолжает адвокат. Внимание общественности переключилось с предполагаемых преступлений Вайнштейна на трехсторонний поединок между Брафманом, окружной прокуратурой и Нью-Йоркским полицейским управлением. «Дело разбито, — говорит Брафман. — Прокуратура и полиция перекладывают вину друг на друга».

За несколько часов до заседания 20 декабря съемочные группы телевидения разбивают у дверей Верховного суда Нью-Йорка настоящий лагерь. Полицейские следят за порядком. Фотографы занимают позиции в темном коридоре, ведущем в зал суда. Ходят слухи, что приедет Дженнифер Лоуренс, но пока ее не видно. Двери в зал распахиваются, и места быстро заполняются; многим из тех, кто выстоял огромную очередь, не удается попасть внутрь. Все с нетерпением ждут появления Вайнштейна. Наконец, по рации судебного пристава поступает сообщение: «Они в лифте, поднимаются».

Двери открываются. Зал суда озаряют фотовспышки. Первым входит Брафман, на нем серый костюм и ярко-оранжевый галстук. За ним, прихрамывая, идет Вайнштейн в темно-синем костюме. С мая прошлого года, когда он последний раз появлялся в суде, продюсер располнел. Его левая рука сжата в кулак — он не разжимал его до конца заседания. На лице – недоумение. Он проходит в первый ряд, усаживается, смотрит прямо перед собой. Судья подзывает Брафмана и обвинителей для приватной беседы, а зал, затаив дыхание, пытается уловить хоть слово. Так проходит несколько минут. Невозможно разобрать, что они говорят. Возвращаясь на место, Брафман оглядывает публику, и по его болезненной гримасе становится ясно: отчаянный ход адвоката — ходатайство об отклонении пяти оставшихся пунктов обвинения – не сработал. Дело будет передано в суд. Судья назначает следующее заседание на 7 марта, а текущее объявляет закрытым.

Выйдя из здания, Вайнштейн быстро садится в черный внедорожник, водитель дает по газам. Брафман, стоя перед телекамерами, повторяет несколько раз: он разочарован решением судьи, но его клиент в итоге окажется прав.

На следующее утро после заседания Брафман звонит мне. «Наверное, вам придется подождать с выходом статьи, ведь ничего нового не произошло», — говорит он. До вчерашнего дня теплилась надежда на закрытие дела. Теперь такого варианта больше нет.

Брафман наверняка вернется к стратегии, которая направлена на подрыв доверия к женщинам, обвиняющим Вайнштейна. Он говорит о тысячах электронных писем, имеющихся в его распоряжении; заявляет, что опубликует их, если понадобится. Однако, возможно, и эта стратегия его не выручит. Своим замечанием о том, что «кастинг через постель» был изобретен не Вайнштейном, он обратился к прошлому, когда такое поведение было в порядке вещей. Но те времена миновали, «Мир стал другим», — вздохнул Брафман однажды в разговоре со мной. Теперь он говорит иначе: «Это будет битва в полную силу».

Судебное разбирательство предположительно начнется в начале мая, и Брафмана ожидают несколько месяцев сражений с окружной прокуратурой. Несколько месяцев, в течение которых Харви Вайнштейн будет слать ему электронные письма, оставлять голосовые сообщения, заявляться без предупреждения в офис и критиковать его. «Меня ждет куча хлопот, которых я надеялся избежать», — признается адвокат.

Бенджамин Брафман сорок лет шел к вершине своей профессии, он разбогател, стал отцом, а затем и дедушкой; а в награду за труды он получит еще несколько месяцев боев на передовой. В одном окопе с Харви Вайнштейном.