Старик и хикикомори: что общего у аниме и сказок?

В 2018 году Акихико Кондо, 35-летний житель Токио, женился на популярном вокалоиде Хацунэ Мику. Японец потратил около двух миллионов йен на торжественную церемонию, сам он неоднократно заявлял, что несмотря на неприятие со стороны семьи стал счастливым благодаря этому поступку, что он очень любит свою жену и никогда не помышлял об измене.

Без уточнения контекста такое описание выглядит буднично. Однако все дело в том, что Хацунэ Мику — вымышленный персонаж, виртуальная певица с синтетическим голосом. На церемонии бракосочетания она была представлена полноразмерной куклой. По словам Акихико Кондо, услышав однажды ее голос, он стал слушать его круглосуточно и практически перестал общаться с живыми людьми. Ничего удивительного в этом нет, потому что он и так с ними практически не общался: он работал низкоранговым клерком, коллеги его подтравливали, а женщины от него шарахались.

Тем ироничнее, что за женитьбу на вымышленном персонаже его в конце концов начали травить в интернете. Как бы странно это ни звучало, Хацунэ Мику была выпущена компанией Yamaha в 2007 году, так что на момент заключения брака ей было всего 16 лет.

Акихико Кондо не сумасшедший,он вполне понимает, что его нынешняя жена — вымышленный персонаж. Хейтерам он всякий раз рекомендует разделять фантазию и реальность. А свою приверженность называет фиктосексуальностью: последние несколько лет он читает лекции о своих наклонностях и надеется, что подобные пристрастия рано или поздно признают сексуальной ориентацией. Чего-чего, а последовательности и упорства ему не занимать.

Мы живем в эпоху цифрового равнодушия, атомизации общества и повсеместно завышенных социальных ожиданий. В Японии этим славным традициям уже около сорока лет. Сюда можно добавить жесточайшую корпоративную культуру, колоссальное социальное давление и де- мографические проблемы: современная Япония — это вымирающая страна пенсионеров. На этом фоне многие молодые люди становятся хикикомори — отказывающимися от социальной жизни изолированными иждивенцами, добровольными затворниками. В современной Японии их насчитывается более двух миллионов человек (средний возраст — 31 год). Не лучше обстоит ситуация и с отаку — фанатичными поклонниками манги и аниме, которые еще не перестали выходить из дома совсем, но одной ногой уже находятся в мире сказок. Им тоже в среднем 31, и в стране их примерно восемь миллионов человек.

Создатели аниме прекрасно знают свою целевую аудиторию. Это видно даже по классическим работам — например, по «Евангелиону». Там у главного героя, Икари Синдзи, множество характерных психологических проблем: после потери матери Синдзи сталкивается с проблемами самоидентификации, одиночества и давления со стороны окружающих, особенно своего отца. Там есть и большой сюжет, связанный с наступлением апокалипсиса, но он разворачивается на фоне попыток Синдзи социализироваться. Еще более характерный пример — манга и аниме с говорящим названием «У Коми-сан проблемы с общением». Главная героиня Коми страдает от тяжелой формы социальной тревожности, и, собственно, вокруг этого и крутится сюжет. Очень похожие проблемы есть у многих зрителей – но в отличие от реальности, в безопасном пространстве аниме они решаются и рассматриваются через призму комедии и дружбы. Кому-то это помогает принять себя и даже встать на путь личностного роста, но бывает и наоборот: по запросу в гугле depression after watching где-то четвертым результатом, скорее всего, будет «аниме», а пятым — «Евангелион». И все же концовки в аниме преимущественно хорошие.

Почему люди выбирают именно аниме, а не, допустим, фэнтези или сказки братьев Гримм? Все просто: аниме как жанр идеально подходит для того, чтобы «переехать» в страну фантазий. Там преувеличенно яркие краски и преувеличенно выразительная анимация, легко затмевающие серость повседневности. Но самое главное — большинство персонажей в аниме неполноценны. Не в том смысле, что они дефектны, — скорее, до предела гиперболизированы: каждый воплощает одну конкретную эмоцию, событие, образ или явление. С яркими и запоминающимися образами ассоциировать себя намного легче, чем с реальными людьми. В совокупности получается психологически безопасное и очень привлекательное пространство — там можно как отдохнуть, так и потеряться совсем. Для этого все и предна значено – есть даже специальные жанры.

Самый главный жанр аниме-эскапизма, безусловно, исекай. Его можно описать коротко и исчерпывающе: «В жизни герой полный неудачник, в волшебном мире – крутой». Исекай предлагает разнообразные истории о том, как ничего из себя не представляющий человек (часто школьник) переносится в волшебную страну или ситуацию, и там у него все начинает получаться. Интересно, что в России есть его прямой эквивалент — многочисленные романы про попаданцев, в которых герой отказывается в теле Сталина, Ивана Грозного или другого исторического персонажа и всех спасает. В Японии этот жанр не ограничивается альтернативной историей и возведен в абсолют.

Фабула каждый раз одна и та же. Есть некий неудачник, замкнувшийся в себе из-за травмы, издевательств или просто неспособности соответствовать требованиям общества, — совсем как потенциальный зритель, моментально узнающий себя. И есть другой — волшебный — мир, куда этот неудачник попадает, при жизни или в результате реинкарнации. Там он оказывается в центре сюжета, превращается в героя и приобретает последователей, которые клянутся ему в вечной преданности.

Не нужно быть профессиональным психологом, чтобы понять причины популярности таких сюжетов у отаку и хикикомори. Но здесь есть один забавный и не совсем очевидный момент: протагонисты аниме в жанре исекай, люди замкнутые и имеющие проблемы с общением, не только побеждают, но и оказываются в самом центре внимания. То есть главная награда здесь не столько успех, сколько социализация. Очень японская деталь: как и в других странах Азии, уважение окружающих и включенность в коллектив в Японии стоят довольно высоко в списке приоритетов; сами японцы при этом люди довольно закрытые, склонные подавлять и скрывать эмоции, а общество очень атомизировано, как это бывает в развитых экономиках первого мира. В результате социализация превращается для многих в желанный, но недостижимый приз.

Исекай стал особенно популярен в эпоху коронавируса и обязательной изоляции, когда в своего рода хикикомори на некоторое время вынужденно превратилась вся страна. Исекай всегда подчеркивает ценность новообретенной дружбы — пусть даже и добытой таким чудесным образом. Способы ее добиться при этом могут варьироваться — например, в аниме No Game No Life главные герои Сора и Сиро находят друзей благодаря азартным играм.

При этом аниме нельзя назвать андеграундным или нишевым развлечением исключительно отаку. Японская культура в целом охотно работает с темами аниме, а японское общество их не чурается. Аниме-маскотов заводят себе не только частные компании, но и города, и даже части японской армии. У базы Омадзаки воздушных сил самообороны Японии есть собственный маскот — неко-фурри по имени Оманеко-кун, активно призывающий вступать в местные ВВС. Аниме-вертолеты 4-й противотанковой эскадрильи, базирующейся в Кисарадзу, давно стали мемом, фотографии с ними можно встретить даже в русском интернете. А уж маскотами всевозможных товаров от мыла и упаковок риса до высокотехнологичных процессоров и атомных электростанций в Японии удивить можно только неискушенного гайдзина. Даже русский. Антивирус Касперского, перед тем как зайти на японский рынок, обзавелся аниме-маскотом.

Мода на маскотов захватывает все более старые и респектабельные институты. Появляются аниме-маскоты банков, сетей фастфуда и даже маскоты Ватикана уже никого не удивляют.

Любопытно, что мода на анимеэскапизм вышла далеко за пределы Японии. Местных хикикомори можно обнаружить и в Америке, и в Европе, а сам термин прочно вошел в английский язык, да и в России они тоже есть. Можно предположить, что проблемы, которые побуждают зрителей скрываться в вымышленных двухмерных мирах, касаются не только Японии и универсальны сейчас для всего мира.

И, разумеется, там, где есть проблема, есть и люди, готовые ее монетизировать. Что интересно, дальше всего в этом направлении продвинулись китайцы. Своего аниме у них практически нет, зато они выпускают множество успешных видеоигр в аниме-стилистике (например, известную даже в России Genshin Impact). Такие игры – исполинские машины по выкачиванию денег из одиноких людей. Их персонажи обычно аниме-девочки, а модель монетизации в обиходе называется гача – в честь так называемых гасяпонов, японских торговых автоматов, в которых продаются капсулы с коллекционными игрушками. Суть в том, что игрушки там разной редкости и купить конкретную нельзя, — выпадает всегда случайная. В результате собрать полную серию, к чему стремятся многие, дорого и сложно. Гача-игры работают по схожему принципу: сама игра бесплатна, но в нее встроено что-то вроде казино, приз в котором – новая редкая 3D-модель персонажа. Здесь желание сбежать от проблем в красивый яркий мир дополняется естественным азартом.

Эскапизм может быть ценным механизмом преодоления и утешения, но, вероятно, он не должен становитьно, вероятно, он не должен становиться единственным фокусом жизни человека — это уже крайность. Понятно также, что бороться с ним напрямую бессмысленно: на примере Японии хорошо видно, что причина, по которой люди сбегают в вымышленные миры, не в какой-то особенной их привлекательности, а в проблемах мира реального. Одиночество, отсутствие карьерных и социальных перспектив, потеря интереса к жизни, ставшей слишком сложно устроенной и однообразной, — пока все это актуально, будет существовать и аниме-эскапизм.

Остается только пожелать Акихико Кондо, мелкому клерку из Токио, чтобы виртуальная жена его не бросила, — все-таки она популярная певица, то есть налицо неравный брак.