Почему легендарный клуб «Пропаганда» не выжил в современной Москве
Осень 2004 года, день недели — четверг, время — около полуночи. Я, студентка журфака МГУ, пришла с друзьями в «Пропаганду», и среди друзей — мой на тот момент бойфренд. Он пытается сориентироваться в пространстве, а когда ему это не удается, подходит ко мне и говорит: «Все это какой-то бред. Что мы здесь делаем? В этом нет никакой жизни». Я едва слышу его через музыку с вертушек, за которыми стоит Сережа Санчес. Смотрю бойфренду в глаза и внезапно чуть ли не впервые в жизни решаю за себя постоять. Я говорю: «Я не держу тебя. Если тебе не нравится, иди домой». По закону драматического нарратива именно в этот момент дым-машина пускает клубы, мой бойфренд (конечно, бывший) растворяется, а я остаюсь танцевать. Я прекрасно понимаю, в чем именно жизнь здесь и сейчас — она в свободе и радости, которые дарят музыка и незнакомые улыбающиеся люди. Она в том, что никто не пытается самоутвердиться за чужой счет и никто не пытается ни на кого давить. Свободные люди танцуют под хорошую музыку.
Похожий посыл был у «второго лета любви», которое случилось в Англии 1980-х годов. Тогда футбольные фанаты обнимались с антифашистами и девочки из высшего общества танцевали ночи напролет на несанкционированных рейвах в полях по колено в грязи. Всех их в конце 1980-х и меня с незнакомыми людьми в «Пропаганде» осенью нулевых объединяла любовь к музыке.
«Мы родом из "пропки"» — так могли сказать о себе несколько десятков диджеев, начиная с Сережи Санчеса и Антона Кубикова и заканчивая Ниной Кравиц. Каждый из них творил музыкальную историю на отдельно взятом и уже историческом деревянном танцполе: делал первый еженедельный «оллнайтер» длиной 25 лет, развивал русское техно и знакомил Москву с главными звездами мира электронной музыки. История «Пропаганды» неразрывно связана со становлением русской электронной сцены. В конце 1995 года начала вещание «Станция 106,8 FM». Самый первый эфир 28 октября провел на тот момент программный директор «Станции» Евгений Рудин (DJ Грув). Анонс во всех смыслах новой волны звучал так: «Это канал, представляющий музыкальные произведения, относящиеся исключительно к культуре движения рейв. Говоря проще — рейв 24 часа в сутки». На следующие шесть лет «Станция» стала полем для музыкальных экспериментов. Ровно то же можно сказать и о «Пропаганде», которая открылась в 1997 году, но продержалась гораздо дольше.
В истории «Пропаганды» было очень мало скандалов, но очень много тепла. Как на хорошей домашней вечеринке. Изначально клуб и выглядел как собрание единомышленников, постепенно обрастающее неофитами. Клуб приучал к хорошей музыке. Диджеи, игравшие в «Пропаганде», хотели открывать аудитории новое, а если и заигрывали с ностальгией, то максимально технично. Ты даже не успевал понять, какая именно засемплированная линия вдруг вернула тебя в невинную юность, но ощущение оставалось с тобой надолго. Если ты ходил в «Пропаганду», ты автоматически считался музыкальным интеллектуалом. Ты не был рейвером в прямом смысле этого слова, ты был именно ценителем электронной музыки. Разные тематические вечеринки (я помню даже внезапные и не продержавшиеся долго хип-хоп-вторники) всегда находили свою публику.
Стоит выделить те самые четверги Санчеса, ставшие визитной карточкой клуба на невероятные 25 лет; электронные вечеринки Voices, куда Нина Кравиц и Лева Тимошов привозили звезд типа Sascha Funke и Marcel Dettmann, Radio Slave и Dopplereffekt; воскресные China Town между собой иногда называли тусовкой арт-фрилансеров — здесь действительно можно было часто встретить представителей творческих профессий, живущих не по офисному графику, а под мягкие электронные биты. Первой пала Voices: несмотря на легендарные привозы, которые рушили языковые и культурные барьеры, организаторам не всегда удавалось наладить правильную коммуникацию между собой. Второй вечеринкой, вылетевшей из постоянного расписания, стал яркий China Town: и стилистам, и визажистам, и дизайнерам пришлось перестроиться на рабочий режим по понедельникам (виним капитализм!). Последним оплотом стали «те самые четверги». Санчес собирал вокруг себя не просто аудиторию музыкальных фанатов — многие из них были фанатами самого Сергея.
Студенты, жадные до новой музыки, экспаты, которые чувствовали себя в «Пропаганде» как в берлинском Кройцберге или лондонском Шордиче, красивые девушки и взрослые мужчины, без которых в столице не обходится, пожалуй, ни одна правильная тусовка, — все они танцевали перед диджейкой Санчеса со стаканами джин-тоника в руках. Но, как учат нас и жизненный, и исторический циклы, всему приходит конец. Конец пришел и четвергам. Они не пережили пандемию, изменившую поведение старого поколения и настроившую на абсолютно другую волну поколение новое. Ковид стал тем поворотным моментом, когда в «Пропаганде» не произошла привычная смена поколений. Экспаты вернулись на свои родины, красивые девушки осели с мужчинами в модных ресторанах, а студенты переехали из клубов в соцсети и на саундклауд. Тренды «вечериночного» диджеинга из образовательно-развлекательных стали строго развлекательными. Вечеринки типа Love Boat дарили людям яркие эмоции без интеллектуального вовлечения. Это не плохо, это было классно, просто это стало другим форматом. Рейвы в клубах типа Monasterio расширяли и сознание, и график жизни участников. А бесконечная череда модных мероприятий с приглашенными диджеями окончательно разбаловала столичную публику.
Как на хорошей домашней вечеринке, люди приходили в «Пропаганду» знакомиться с людьми. Аудиторией клуба двигали чувство общности и любопытство — качества, крайне редкие в современном мире разобщенности и быстрого потребления ни к чему не обязывающего контента. В постах — анонсах закрытия команда «Пропаганды» написала: «Каждый вечер, проведенный в клубе, был наполнен особой атмосферой, которую создавали наши гости и артисты. "Пропаганда" гордится тем, что смогла стать площадкой для самовыражения и творчества. Ваши улыбки и энергия вдохновляли нас на новые свершения и помогали двигаться вперед». В комментариях к этим анонсам в соцсетях клуба очень много фотографий с детьми. Шутка ли, если ты пришел в «Пропаганду» в год ее открытия (просто напомним: 1997-й), скорее всего, ты уже взрослый и осознанный семьянин. Поэтому и от закрытия «пропки» нет ощущения «прощания солянки» и нет масштабов плача по старому «Симачу» — есть взрослое и осознанное «ушла эпоха» без сопутствующего этому выражению заламывания рук. «Наши сердца остаются открытыми и полными самых добрых воспоминаний» — с этой фразой чувствуешь особенное единение, эту мысль и это ощущение хочется нести с собой. Как и музыку, которую открывали резиденты и приглашенные гости «Пропаганды», как и случайные знакомства на танцполе, переросшие в дружбу. Это была очень хорошая домашняя вечеринка. Спасибо.
И, да, салат цезарь правда был легендарный. Но дело совсем в другом.