«Я буду всегда с тобой»: что такое сталкинг и как от него защититься в России?

В 2015 году Ричард Гэдд пытался построить карьеру стендап-комика, а чтобы свести концы с концами, работал барменом в лондонском пабе. Именно туда однажды пришла странноватая женщина сорока с небольшим лет. Сперва незнакомка, по собственному признанию Ричарда, вызвала у него чувство жалости, за которое он впоследствии себя винил. У посетительницы не было денег, чтобы заплатить за чашку кофе, и Гэдд ее угостил — после этого Марта (такой псевдоним женщина получила в моноспектакле «Олененок», а затем и в одноименном шоу Netflix, ее реального имени автор никогда не называл) стала приходить каждый день, проводить в баре помногу часов подряд и флиртовать с Ричардом. Поначалу он ей подыгрывал, но вскоре ситуация вышла из-под контроля и превратилась в кошмарный сон наяву.

Постепенно Марта стала отвоевывать у объекта своего интереса все больше личного пространства: она узнала номер его телефона и домашний адрес, принялась забрасывать его письмами, следить за ним в соцсетях и караулить у дома. Как признался Гэдд в интервью Independent в 2019 году, в общей сложности за четыре года Марта отправила ему 41 071 мейл, голосовых сообщений на 350 часов, 46 личных сообщений на Facebook (принадлежит компании Meta, признанной в России экстремистской), 744 твита с его упоминанием и 106 страниц бумажных писем. Кроме того, в подарок ему она в разное время присылала снотворное, вязаную шапку, пару трусов и мягкую игрушку-олененка.

«Олененком» Гэдд назвал моноспектакль, который поставил в 2019 году в Эдинбурге и в котором со сцены откровенно рассказал о пережитом опыте сталкинга. Реальные сообщения и письма преследовательницы в увеличенном формате проецировались на стены, чтобы передать зрителю ощущение страха и беспомощности, с которыми долгое время жил комик. Спектакль имел большой успех, получил несколько престижных театральных наград, из Шотландии переехал в Лондон, а затем в Нью-Йорк и, наконец, в 2024 году превратился в суперуспешный мини-сериал на Netflix. «Я больше просто не мог держать это все в себе, — говорит автор. — Сделать об этом шоу — вот все, что мне оставалось. Я был выбит из колеи, но, когда вы превращаете травмирующий опыт в спектакль, это помогает вернуть контроль над ситуацией».

Ричард Гэдд признается, что, когда решился впервые обратиться в полицию по поводу преследования и угроз от Марты, его сперва не приняли всерьез: слишком уж нетипичным показался полицейским этот случай. «Когда мужчину сталкерит женщина, в кино и на ТВ это обычно считают чем-то сексуальным, словно она этакая femme fatale. В этом не чувствуется такой сильной угрозы физического насилия [как в случаях, когда сталкер — мужчина], это менее распространено, и опасность такой ситуации люди склонны преуменьшать».

Действительно, бытует мнение, что подавляющее большинство навязчивых преследователей — мужчины. Впрочем, статистика этот стереотип скорее опровергает. Так, по данным Министерства юстиции США, если жертва сталкинга — женщина, сталкером почти в 70% случаев и правда становится мужчина. Однако если мужского пола уже сама жертва, то с вероятностью 42% оказывать нежелательное внимание будет женщина, только в 41% случаев мужчин сталкерят другие мужчины (оставшиеся жертвы не смогли идентифицировать гендер преследователя).

С тем, что женщины становятся преследовательницами не реже мужчин, согласна и клинический психолог, экзистенциальный психотерапевт, ведущая Telegram-канала «Даревская Mental Health» Маргарита Даревская. «Точной статистики здесь нет, и данные могут быть противоречивы, — утверждает она. — Когда-то были исследования, подтверждающие то, что сталкеров больше среди мужчин. Позже мы увидели, что среди женщин их тоже много. Проблема исследований часто заключается в том, что выборка собрана не репрезентативно и сам сталкинг измеряют немного по-разному. Поэтому сегодня мы все-таки приходим к консенсусу о том, что сталкеров примерно равное количество среди мужчин и среди женщин. И психотерапевтическая практика это подтверждает. Женщины тоже способны творить чудовищные вещи, но чаще при помощи киберсталкинга. А среди тех, кто занимается агрессивным преследованием и применяет физическое насилие, больше мужчин».

В целом дать обобщенный портрет сталкера не так просто, но некоторые повторяющиеся черты характера у преследователей психологи и психиатры все-таки находят. «Сталкингом чаще занимаются условно здоровые, вменяемые люди, — говорит Маргарита Даревская. — Они могут иметь выраженные особенности характера или расстройство личности с пограничными, нарциссическими или, например, параноидными чертами. Гораздо реже можно встретить сталкеров среди людей, страдающих тяжелыми психическими расстройствами. Среди тех, кто склонен к сталкингу, чаще встречаются люди с опытом разрушенных или небезопасных отношений с опекунами в раннем возрасте. Завершение отношений, отвержение или невозможность заполучить желаемого партнера вызывают у них сильные негативные чувства. Их буквально могуть затапливать тревога, печаль, стыд, вина, ревность, зависть, гнев или даже ярость. И в попытках уменьшить свое страдание люди прибегают к нежелательному навязчивому преследованию».

Что касается общей статистики, то она выглядит по-настоящему пугающей. Так, по данным все того же американского Министерства юстиции, в течение только 2008-2009 годов жертвами сталкинга стали 3,4 млн человек старше 18 лет — и это лишь случаи, о которых стало известно правоохранительным органам. Есть и более свежие цифры, и они впечатляют куда сильнее. По информации, предоставленной американской Службой по предотвращению домашнего насилия в 2024 году, преследованию каждый год подвергаются 13,5 млн американцев. В 42% случаев сталкером оказывается случайный знакомый, 40% преследователей — это бывшие или актуальные романтические партнеры, 19% — абсолютные незнакомцы. При этом 72% жертв (женщины — в 69% случаев, мужчины — в 80%) получают угрозы о причинении им физического вреда, в 11% случаев преследование длится пять лет и более.

Ситуация в Великобритании, где и происходит действие «Олененка», тоже тревожная. В июле Национальная служба статистики Великобритании сообщила, что в период с марта 2022 года по март 2023-го только в Англии и Уэльсе жертвами сталкинга стали 709 тыс. человек. За тот же период жалобы на преследование составили больше трети (34%) от всего числа обращений в полицию, связанных с насилием.

А вот в России со статистикой все до сих пор, мягко говоря, сложно. На сегодняшний день в отечественном законодательстве понятие сталкинга или преследования отсутствует вовсе, а значит, не существует и официальных данных. Впрочем, собирать эти данные время от времени пробуют НКО и коммерческие организации. Так, в марте 2024 года результаты своего исследования обнародовала «Лаборатория Касперского». Речь, правда, шла исключительно о киберсталкинге. Как выяснилось, от онлайн-преследования со стороны романтического партнера страдают или страдали 15% респондентов, или каждый седьмой.

Несмотря на то что в стране до сих пор нет внятной правоприменительной практики, а масштаб проблемы не изучен, даже в русскоязычном пространстве обсуждение сталкинга в последние несколько лет вышло в публичное поле. Во всеуслышание рассказывать, как стали жертвами преследования, больше не стесняются ни обычные люди, ни медийные личности. Так, в июле 2022 года о навязчивом внимании со стороны дизайнера под псевдонимом Мира Миру рассказала сперва в своем Telegram-канале, а затем в интервью YouTube-блогеру Надежде Стрелец главный редактор Buro 24/7 Екатерина Дарма.

По словам Екатерины, девушка, с которой она познакомилась на съемке для сайта, преследовала ее в течение двух лет. Сталкерша звонила ей с разных номеров («иногда по сто (!!!) раз за день»), присылала бесчисленные сообщения и мейлы ей и ее близким, навязчиво требовала встречи — то признавалась в вечной любви, то сыпала угрозами в адрес Дармы и ее семьи. «Пробила дно она, создав аккаунт от лица моего отца (спустя несколько месяцев после его ухода) для того, чтобы отправлять мне по-настоящему чудовищные вещи как-будто от его лица (...). Я долго терпела, думала, что обсессия по незнакомому человеку рано или поздно должна закончиться. Находила в себе сочувствие даже после самых кошмарных поступков, так как очевидно, что человек серьезно болен. Однако мне страшно за себя и своих близких», — написала Дарма в своем канале.

Вскоре после огласки преследования прекратились (не без помощи юриста, который, по словам Екатерины, откликнулся на пост и, сумев найти лазейки в российском законодательстве, предложил помощь), а в декабре 2022 года видеоинтервью со сталкершей выпустил YouTube-канал Mash Paradox. В беседе с журналисткой Мира Миру не стала отрицать, что сталкерила Екатерину Дарму, и заявила, что «пошла не по тому пути». В том же выпуске сама Екатерина призналась, что знает еще как минимум о восьми девушках, которых преследовала та же женщина. Одной из жертв оказалась актриса Мария Мацель — она тоже рассказала Mash Paradox свою историю. С конца 2022 года имя Миры Миру в публичном поле больше не появлялось.

Еще один публичный человек, столкнувшийся с навязчивым преследованием от «поклонника», — блогер Сергей Калюжный. В Instagram (принадлежит компании Meta, признанной в России экстремистской) и Telegram он известен под ником 136th. В этих соцсетях на него подписаны 170 тыс. и 32 тыс. фолловеров соответственно — одним из них стал некто Николай (имя изменено) родом из небольшого города на юге России.

«Живьем я этого человека видел всего раз, — рассказал Сергей "Правилам жизни". — Это было несколько лет назад. Однажды я заметил, что у моего подъезда стоит неизвестный молодой мужчина с пакетами. Он подошел и сказал, что на меня подписан, что у него для меня подарки, он специально приехал в Москву, чтобы мне их передать, и ждет меня уже два часа. Приехав в офис, я понял, что подарки очень странные. Там, например, были брелоки с номером моей машины, какие-то полотенца с вышивками в виде цифры 136. Тем же вечером я нашел этого человека во "ВКонтакте", поблагодарил его, написал, что не стоило так долго ждать меня у дома. В следующий раз лучше просто мне заранее написать, договориться о встрече и передать пакеты. Где-то через 20 минут после этого мужчина внезапно начал писать мне полную дичь: "Сережа, зачем ты так говоришь? Мы же с тобой столько лет вместе! Как ты можешь?!"".

Выяснилось, что сталкер сумел вычислить домашний адрес Сергея по фото его припаркованной машины в Instagram и что в своем воображении он состоит с объектом своего нездорового интереса в неких сложных и драматичных отношениях. «Все, что я выкладывал в соцсети, этот человек принимал на свой личный счет, — говорит Калюжный. — Например, я постил фото с отдыха в Майами, а ему казалось, что мы там вместе, он благодарил меня за несуществующие подарки». На свои страницы (их он создавал множество и под разными именами) Николай выкладывал длинные сообщения, адресованные Сергею, в которых то признавался в любви, то обвинял в равнодушии и жестокости и грозил покончить с собой или причинить вред девушкам и друзьям, с которыми видел блогера в Instagram (примеры текстов есть в этом материале). В соцсеть он выкладывал и собственные видео, на которых плакал, а также фото «алтаря», посвященного Сергею, — кроме фото Калюжного, там, например, есть сувенирные «Оскары» с выгравированным на них ником блогера. «У него вся квартира была обклеена моими фотографиями, — говорит Сергей. — Везде стояли какие-то страшные свечи, висели распечатанные скрины моих сториз. Все это он раскладывал на видео под печальную музыку, рыдал на камеру, на мой день рождения запускал в небо воздушные шары с моими фото. А еще заставлял свою маму записывать мне видеосообщения: "Сережа, приезжай, мы тебя ждем!"».

Помимо этого, сталкер продолжал навещать Калюжного у него дома. Однажды — уже возле другой квартиры — Николая заметил друг Сергея. Несколько раз преследователь оставался незамеченным и выкладывал фото из таких поездок на свою страницу. В конце концов блогер решил обратиться за помощью к полицейским. Правда, в участок он не пошел, а ограничился разговором со знакомым сотрудником правоохранительных органов: «Я спросил, можно ли что-то в этом случае сделать, на что он ответил, что, пока ты не получаешь прямых угроз, сделать ничего нельзя». Также Сергей консультировался с психиатрами — те посоветовали просто игнорировать «поклонника» и ни в коем случае не пытаться с ним контактировать. А в конце концов разыскал подругу сталкера — та рассказала, что до Сергея у Николая была другая жертва (того мужчину он преследовал десять лет) и что у него диагностировано психическое заболевание. «Я сказал, что не знаю, как быть, и, если честно, побаиваюсь этого человека, — вспоминает Калюжный. — В ответ на это она развела руками, призналась, что сама его боится и именно из-за него в свое время переехала в другой город».

Преследование продлилось три года и закончилось так же внезапно, как началось. Однажды к Калюжному пришел незнакомый «курьер» (как Сергей понял позднее, это был приятель Николая) и принес очередную посылку со странными сувенирами, на которых были напечатаны фото Сергея. К ней прилагалось письмо, в котором сталкер сообщал, что «это его последние подарки». Как ни странно, обещание он выполнил: прошло уже несколько лет, сообщения на страницах во «ВКонтакте» больше не появлялись.

По признанию Калюжного, за время, что длился сталкинг, он научился «оглядываться», выходя на улицу, и «всегда смотреть в глазок», перед тем как покинуть квартиру. Как выяснил Сергей, его сталкер впоследствии переехал в Москву, устроился на работу стюардом и поселился неподалеку от того места, где живет мать блогера. Калюжный надеется, что это всего лишь совпадение.

О том, что проблема сталкинга в России острее некуда, говорит и живой отклик, который тема вызвала у читателей и сотрудников редакции. При подготовке материала мы попросили подписчиков наших соцсетей присылать свои истории с помощью анонимной гугл-формы. А когда прочитали присланное, от некоторых историй пошли мурашки по коже.

«Встречались с молодыми человеком, познакомились в социальной сети, — анонимно рассказала нам одна из читательниц. — С первых дней он старался участвовать во всех моих делах, привозил и отвозил. Если я отказывалась — настаивал. Потом постепенно стал пытаться контролировать мой круг общения и внешний вид, старался сделать так, чтобы я переехала к нему и забеременела. Мы расстались, когда я узнала, что он бил бывшую девушку и повинен в смерти двух человек (он рассказывал об этом со смехом).

Расставание этот человек просто не воспринял. Писал и звонил. Я блокировала, звонки тут же поступали с другого номера — снова, и снова, и снова. Он стал караулить меня у дома и работы, ждал, пока я останусь одна, и пытался выломать дверь. При этом оставлял мне подарки, которые я не принимала, а в переписке и через дверь оскорблял меня. Еще он распускал про меня грязные слухи: угрожал рассказать всем, что якобы заразила его сифилисом. Какое-то время спустя он подкараулил меня в центре города, а когда я не захотела «дружелюбно поболтать» и попыталась уйти, схватил меня, вывернул руки и попытался затащить в машину — ее задняя дверь была заранее открыта. Я вырвалась, и он погнался за мной. Я подумала, что мне повезло: рядом был полицейский участок. Но полиция отказалась принимать заявление. Этот человек до сих пор иногда пишет письма мне на email. Мне пришлось переехать в другой город и сменить работу».

Подписчица нашего Telegram-канала по имени Mary Bolgova со сталкингом столкнулась, еще учась в университете. «Пошли с подругой на выставку. Сотрудница музея предложила нам пообщаться с ее сыном, у которого совсем нет друзей. И зачем мы только согласились! После одной встречи поняли, что человек совершенно неинтересный, и прекратили общение. Из разговора он узнал, где мы учимся и подрабатываем. Около года этот парень ежедневно ходил к нашему корпусу университета и к нам на работу и просто смотрел на нас или говорил: "Привет! Я еще хочу с тобой общаться". В ответ на наши слова, что у нас желания нет и такое иногда бывает, не было никакой реакции. Когда мы говорили ему больше не приходить, он спрашивал: "А почему нет?" Пару раз хватал за руку, пришлось подключить одногруппников, чтобы провожали нас до остановки или дома. Его знали все наши друзья — и не только. И до сих пор, спустя лет десять, мне порой говорят: "Видела твоего маньяка". Когда встречаю его на улице, думаю, что он, наверное, теперь ходит за кем-нибудь другим...»

Не менее пугающую историю рассказала подруга нашего SMM-редактора Маргариты Воловик — Екатерина. Однажды во «ВКонтакте» ей написал незнакомец по имени Михаил и выразил желание общаться. Девушка ответила отказом, но тот все равно продолжил активно писать, а затем прислал фото. Сперва сообщения были странными, но безобидными, но вскоре стали пугающими. «Он не прекращал писать буквально ни на минуту, я получала сотни сообщений в день, — вспоминает Екатерина. — Плюс он начал пытаться меня контролировать. Спрашивал: "С кем ты? Где ты?"». Сталкер слал во «ВКонтакте» непрошеные виртуальные подарки (эту функцию невозможно заблокировать), а еще грозился покончить с собой, если девушка не пойдет с ним на свидание. «Еще стал придумывать абсолютно рандомные истории, связанные с людьми из моего списка друзей, — говорит рассказчица. — Выбирал любого, фантазировал, что я якобы встречаюсь с этим человеком, и начинал присылать ему угрозы».

Вскоре сталкер подрался с другом девушки — того разозлили постоянные сообщения преследователя, и он вызвал его «на разговор», во время которого сталкер попытался напасть. А некоторое время спустя он попытался напасть уже на саму Екатерину: «Я работала репетитором и давала объявления о поиске учеников на одном известном сайте. Он меня там нашел и под видом потенциального ученика позвонил и договорился о встрече у него дома. Это обычное дело, но я как-то интуитивно почувствовала подвох и на всякий случай предупредила знакомых, куда иду. Договорились встретиться у метро, чтобы я "не заблудилась" и мы вместе дошли до его квартиры. Приехав в назначенное время, я сразу увидела его. Испугалась и попыталась побыстрее уйти. Он меня остановил и сказал: "Либо ты идешь со мной, либо мы идем в полицию". Он собирался сообщить полицейским, что я его якобы обманывала, вымогала деньги и употребляю незаконные вещества (с чего он это взял — неизвестно).

Я убежала от него, там было много людей, и он не смог с этим ничего сделать. Я поехала к подруге и осталась у нее на ночь. Вечером на мой номер телефона пришло сообщение, что на мой домашний адрес заказана доставка пирогов. Так он показал, что знает буквально все: где я живу, номер телефона и все остальное».

Екатерина, ее друзья и родственники, которых злоумышленник тоже преследовал, написали коллективное заявление в полицию — после него участковый провел с Михаилом (он оказался серийным сталкером с психиатрическим диагнозом) «воспитательную беседу». Преследователя это лишь разозлило, и писать он начал с удвоенной силой.

Сталкинг постепенно сам собой сошел на нет только после двух с половиной лет: Михаил сперва «переключился» на подругу жертвы, а потом вовсе растворился в небытии. Что с ним сейчас — неизвестно. Зато Екатерине пришлось еще долго бороться с ментальными проблемами, вызванными годами жизни в постоянном страхе: «После этой истории у меня появился страх преследования. Каждый день, когда я ехала с работы вечером, я постоянно оглядывалась. Если я видела силуэт человека, особенно мужчины, я замирала в панике и не могла пошевелиться. Это продолжалось чуть больше года и иногда фонит до сих пор. После курса антидепрессантов стало легче, но не до конца. Было бы здорово поменять закон и ввести наказание за преследование — даже в интернете. Сейчас человек, оказавшийся в такой ситуации, абсолютно беспомощен».

В сериале «Олененок» герою Ричарда Гэдда в конце концов удается привлечь Марту к уголовной ответственности — она получает девять месяцев тюрьмы. На Западе сталкинг действительно считается самостоятельным преступлением и жертва вправе подать в суд на преследователя. Максимальное наказание за преследование, сопряженное с физическим насилием, в Великобритании составляет десять лет, а при отягчающих обстоятельствах — если речь о преследовании на расовой или религиозной почве — преступник может получить все 14.

В США в особо тяжелых случаях сталкеру может грозить от двух до пяти лет тюрьмы и большой штраф (до $250 тыс.). А в более «легких» жертва может получить в полиции так называемый охранный ордер, запрещающий преследователю к ней приближаться. Если тот нарушит предписание, его ждет суд. Кроме того, в стране действует государственная программа, в рамках которой жертвы сталкинга могут получить скидку на аренду жилья, если преследование вынуждает их переехать.

Как мы упоминали выше, в России сталкинг до сих пор сам по себе не криминализирован. Лишь в апреле 2024 года в Госдуму внесли законопроект, предусматривающий за преследование (в том числе в сети) административную ответственность. Впрочем, наказание по этой статье подразумевается довольно смехотворное: от 2 тыс. до 3 тыс. рублей, если преступление совершено впервые, и 5 тыс. рублей или 15 суток ареста для «рецидивистов». Пока же (а скорее всего, так будут делать и в дальнейшем) привлекать сталкеров к ответственности пытаются по другим статьям. «В частности, ответственность предусмотрена за угрозы убийством или причинением тяжкого вреда здоровью, клевету, оскорбление, нарушение неприкосновенности частной жизни, нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений, порчу имущества», — рассказал «Правилам жизни» юрист Московской коллегии адвокатов «Интеллект и право» Виктор Сукноваленко. Если же поведение преследователя не носит агрессивного характера, то есть он не угрожает, не распространяет клевету и не взламывает почту жертвы, найти на него легальную управу невозможно вовсе, очередное тому подтверждение — история Сергея Калюжного.

Все, что могут посоветовать жертвам сталкинга юристы, — тщательно фиксировать все происходящее, делать скрины, фото и диктофонные записи. Чтобы в случае, если преследователь к угрозам все-таки перейдет, следствию было за что зацепиться. Помощь жертвам преследования сегодня оказывают, в том числе, некоммерческие благотворительные организации — например, LegalCharity, Pro Bono Russia и «Ты не одна». Адвокат Виктор Сукноваленко утверждает, что в его практике было «много успешных кейсов» привлечения преследователей к ответственности. Увы, юрист утверждает, что в общем контексте эта статистика «не репрезентативна».