Скроллинг, FOMO и соски: из чего состоит инстаграм*

Привычку без конца листать ленту считают чуть ли не главной бедой начала XXI века — наряду с фейковыми новостями, COVID-19 и вооруженными конфликтами. Именно во время и после пандемии коронавируса многочисленные психологи и интернет-антропологи отметили, что, запертые дома с непривычным количеством свободного времени, люди только и делали, что листали соцсети — сначала в навязчивом поиске плохих новостей, потом — чтоб от них отвлечься. Особенно инстаграм: в отличие от фейсбука и телеграма, где неизбежно останавливаешься на чтение, или не обновляющегося в России тиктока, лента инстаграма, все еще состоящая в основном из картинок, как будто была придумана для тренировки этого приятного движения пальцем по экрану вверх-вниз, вниз-вверх.

На самом деле вовсе и не как будто: интерфейс инстаграма на протяжении 14 лет существования делали все более и более аддиктивным — от вкладки Explore, алгоритмически подбирающей аккаунты, на которые хочется залипнуть, до возможности бесконечно листать ленту, даже когда подписки уже закончились. Сейчас, кажется, уже все понимают, что соцсети вызывают привыкание. Понимание, впрочем, не помогает справиться с аддикцией — алгоритмы соцсетей заточены на получение максимальной прибыли за счет максимального вовлечения пользователей. Максимальная же непрозрачность работы инстаграма не способствует борьбе с привычкой постоянно скроллить: соцсеть отказывается делиться данными с исследователями, прикрываясь заботой о конфиденциальности пользователей, поэтому однозначно судить о вреде/пользе залипания в инстаграме нельзя. Неудивительно, что многие исследователи сравнивают соцсеть с табачными компаниями, которые некогда скрывали, что сигареты вызывают зависимость и могут привести к раку. Еще более жестко высказался бывший президент и сооснователь Facebook (соцсеть признана экстремистской и запрещена в РФ) Шон Паркер в скандальном интервью после ухода с должности: «Что нужно для того, чтобы вы уделили нам максимум своего времени и внимания? Время от времени выдавать вам немного дофамина — например, когда кто-то поставил вам лайк или прокомментировал вашу фотографию или пост. Такая петля обратной связи дает вам подтверждение общественного признания. Таким образом можно эксплуатировать уязвимость психологии человека. Создавая Facebook и Instagram, мы это прекрасно осознавали. И все равно создали этих монстров».

После этого интервью в отношении соцсетей в медиа предпочитают алармистский тон, мол, куда катится мир, мы начали забывать, как выглядит береза, и все время прокрастинируем, листая фотографии котиков, разрушенных домов и погибших людей. Исследователи, например Екатерина Колпинец, автор книги «Формула грез. Как соцсети создают наши мечты», не столь однозначны: «Советы из серии "как сократить количество экранного времени и начать жить" выглядят пассивной агрессией, завернутой в упаковку "заботы о себе". Человеку предлагается выбрать между злоупотреблением социальными сетями и отключением от сети, полным или частичным».

От зависимости до проблем с психическим здоровьем в соцсетях, кажется, один шаг. Инстаграм то и дело называют очагом распространения почти всех ментальных расстройств нового времени: от расстройств пищевого поведения среди подростков до FOMO (боязнь пропустить что-то важное). Та же Колпинец пишет: «Ни одно другое приложение не провоцировало столько тревоги, страхов, сомнений, ненависти к себе и своей будто бы никчемной по сравнению с другими жизни, сколько вызвал их Instagram». Это подтверждает Королевское общество Великобритании, которое в 2017 году признало инстаграм худшей соцсетью по влиянию на психическое здоровье. Чего уж там — даже Том Холланд, казалось бы, суперзвезда, фильмы с которым собирают буквально миллиарды долларов, человек с 67 млн подписчиков в инстаграме, на время уходил из соцсети, чтобы не сойти с ума: «Я зацикливаюсь, когда читаю что-то о себе в интернете, и в конечном счете это очень пагубно влияет на мое психическое состояние, поэтому я решил удалить приложение».

Разнообразных исследований отрицательного влияния соцсети на психическое здоровье — от повышения уровня депрессии до развития дисморфофобии и ухудшения качества сна — сотни. Чаще всего корень зла видят в отфильтрованных алгоритмами и отредактированных самими пользователями изображениях, которые навязывают нереалистичные представления о теле, отношениях, быте, досуге и так далее и о получении лайков, которое задумывалось создателями соцсети как способ социализации онлайн, но превратилось для одних в спорт, а для других — в идею фикс.

Впрочем, не все экранное время одинаково вредно. Как говорит Табита Голдстауб, глава Совета по вопросам искусственного интеллекта при правительстве Великобритании, «соцсети могут навредить самооценке, но также они способны скрасить одиночество». И правда, соцсети — и инстаграм в частности — для многих единственный способ поддерживать контакт с близкими, пусть и поддерживается этот контакт новым языком смайликов, стикеров и мемов.

Дженни Корн, основатель рабочей группы по вопросам расы, технологий и медиа при Гарвардском университете, тоже считает соцсети полезными, ведь они дают голос (а значит, и возможность претендовать на власть) тем, кому говорить запрещали: «В инстаграме гомосексуалы, небинарные люди, темнокожие и другие группы, исторически подвергавшиеся дискриминации, могут наконец ощутить себя сообществом, почувствовать причастность общему делу и начать противостоять угнетателям».

Хотя первое селфи еще в 1839 году сделал химик и фотограф-любитель Роберт Корнелиус, только с появлением инстаграма фотоавтопортрет — теперь уже сделанный на телефон — стал культурным феноменом. Селфи делают все — пенсионерки, миллиардеры, младенцы, космонавты, роботы и хохлатая черная макака. Селфи называют неочевидным способом борьбы с патриархатом, причиной «эпидемии нарциссизма», новым способом объективировать женщин и очередной идиотской привычкой миллениалов. Селфи и правда не так просты: согласно исследованию, вышедшему в прошлом году в научном журнале Current Opinion in Psychology, публикация селфи положительно влияет на самооценку человека и восприятие собственного тела. Однако делать и редактировать селфи, напротив, вредно: пользователь сосредотачивается на том, что воспринимает как внешние недостатки, и пытается их исправить.

Где селфи, там и фильтры: согласно опросу Harris Poll 2017 года, почти две трети американцев редактируют селфи перед публикацией. Что неудивительно, ведь фильтры зашиты, как принято говорить, в ДНК инстаграма: сооснователь соцсети Кевин Систром придумал фильтры, чтобы уравнять пользователей, иначе выходило, что те, у кого есть iPhone, выкладывали симпатичные фотографии, а те, у кого другой телефон, — в плохом качестве. Фильтры подгоняли фотографии — и людей на них — под общий визуальный стандарт, который соответствовал эстетическим представлениям Систрома (его биографы говорят, что он тогда любил все гладенькое и симпатичное и однажды велел убрать мусорки во всем офисе, чтобы не резали ему глаз). Во многом благодаря фильтрам и прочим подобным примочкам инстаграм, начавшийся как сетевое хранилище для любительских фотографий, сейчас превратился в мощнейшую рекламную платформу, где каждую секунду кто-то пытается слепить из картинок личный бренд.

Фильтры в инстаграме создавали и создают ложное ощущение, что ты можешь быть кем захочешь. Сейчас пластические хирурги отмечают, что вместо фотографий звезд, как раньше, пациенты несут в качестве референса перед операцией собственные отредактированные снимки из инстаграма, правда, воплотить их в жизнь далеко не всегда возможно.

Не так давно, кстати, инстаграм запретил — под предлогом борьбы с фейк-ньюс — фильтры с эффектом пластической хирургии, а Систром, еще пять лет назад ушедший из основанной им компании, сейчас говорит, что распространение фильтров, которые осветляют тон кожи, расширяют глаза и увеличивают губы, — «очень тревожная тенденция».

Для знаменитостей инстаграм быстро стал не только площадкой для нового, рекламного, заработка, но и альтернативой медиа — теперь о беременности, разводе, секс-скандале, увольнении, выходе нового альбома или фильма можно было сообщить без интервью, согласований с редакторами и полностью на своих условиях. Хотя над одним простым постом с милой фотографией и обязательным эффектом непосредственности, «как у обычных людей», работает орава стилистов, продюсеров и маркетологов, «обычные люди» благодаря инстаграму ощутили немыслимую прежде близость к тем, кого принято называть звездами. Староформатные звезды от Марлен Дитрих до Элизабет Тейлор были буквально почти недосягаемыми — инстаграм все изменил: теперь каждый может написать Леди Гаге или Мадонне и даже надеяться на ответ.

Более того, у неизвестных пользователей начало складываться впечатление, что теперь каждый, кажется, способен получить даже не 15 минут, как обещал Уорхол, а сколько хочешь славы — надо только хитро выстроить инстаграм-аккаунт и превратиться в инфлюенсера.

Благо с этим опять же помогали сами создатели соцсети. Например, еще в 2013 году менеджер по коммуникациям Instagram Дэн Тоффи начал вручную отбирать в соцсети животных с вирусным потенциалом: козлят без задних ног, кошек с вечно высунутым языком и собак на инвалидных колясках. Среди тех, кто по воле Тоффи оказался на главной, была и собака Туна, страшненькая помесь чихуа-хуа и таксы с неправильным прикусом и почти без зубов, которая в итоге стала одним из первых животных-инфлюенсеров, выпустила книжку, собрала тысячи долларов на разные благотворительные нужды животных и позволила ее хозяйке бросить работу дизайнера интерьеров. Впрочем, не факт, что выкладывать смешные фотографии собачки значительно проще, чем составлять план дома и подбирать обои и мебель. Например, Хизер Армстронг, которую The New York Times прозвал «королевой инстамамочек», уже бросив вести инстаграм, призналась: «Я была страшно несчастна в браке, но я не разводилась, потому что это уничтожило бы мой блог. Как-то я поймала себя на мысли: "Развод чисто с деловой точки зрения — плохое решение. Плохое для бизнеса". И тогда поняла: так дальше нельзя, это полный п***».

Главная опасность для пользователей, по мнению цензоров из инстаграма, — это женские соски и политика. Конечно, есть немало других запретных или полузапретных тем: как бы нельзя (то есть иногда можно, но когда и по какой причине, не очень понятно) делать посты о суициде, расизме, насилии, self-harm и т. д. Но именно демонстрация женского тела или политической активности чаще всего приводит к блокировке.

В случае с первым доходило до смешного: в позапрошлом году соцсеть заблокировала постер нового фильма Педро Альмодовара «Параллельные матери» (за него Пенелопа Крус получила Кубок Вольпи Венецианского фестиваля за лучшую женскую роль и была номинирована на «Оскар»), на котором оказался злосчастный женский сосок. Скандал разразился небывалый: хотя по той же причине банили посты Наоми Кэмпбелл и Мадонны, а художницы, секс-работники и рядовые пользователи давно говорили о непрозрачности политики соцсети в отношении обнаженного тела и призывали «освободить соски», именно Альмодовар — главный певец женщин на грани нервного срыва с самыми разными формами тел во всей их красе — первым добился от соцсети извинения и восстановления поста. Режиссер прокомментировал это так: «Алгоритм — не человек. Независимо от того, сколько информации он содержит, у него никогда не будет сердца или здравого смысла, чтобы оценить красоту женского соска». Но скоро, кажется, красоту женского соска разглядят и алгоритмы: у руководства Meta (признана экстремистской и запрещена в РФ) есть 60 дней, чтобы согласиться или отвергнуть рекомендацию наблюдательного совета компании (в него входят независимые журналисты и ученые со всего мира) перепрограммировать алгоритм, который блокирует женские соски. Ждем.

В случае с политической цензурой дело обстоит сложнее. С одной стороны, в аккаунте самой соцсети публикуют фотографии многочисленных активистов, известных — и, главное, успешных — борцов за равные права, однако все они представлены в фирменной приятно-розовой манере без смертей, насилия, крови и слез. С другой — инстаграм навсегда заморозил аккаунт Дональда Трампа (по рекомендации того же наблюдательного совета вечную блокировку сократили до двух лет) после того, как он в соцсети призвал своих сторонников на митинг, а они захватили Капитолий США. С одной стороны, инстаграм критикуют за формирование иллюзии вовлеченности: пост после пятиминутного пребывания на митинге становится эквивалентом гражданского участия. С другой — хвалят за предоставление платформы для нетоксичного (по сравнению с другими соцсетями) обсуждения тем вроде домашнего насилия.

Протестующие в Иране обвинили соцсеть инстаграм в цензуре, когда оттуда начали удаляться посты с демонстрацией полицейского насилия, призывами к смене режима в стране и сообщениями об арестах за «неправильное ношение хиджаба». И это при том, что правительство Ирана заблокировало соцсеть: протестный потенциал инстаграма, позволяющего объединяться и делиться информацией, очевиден. Эта странная дихотомия вполне объяснима: инстаграм на автомате делает все, чтобы показать мир в позитивном ключе, от которого многих уже тошнит, но, как в «Матрице», опытный инстаграмщик может обмануть систему — и поток отфильтрованных закатов, чистеньких интерьеров, улыбчивых младенцев, торжествующих активистов, несъедобных тортов и кошек с вечно высунутыми языками попытаться разбавить как бы жизнью.