Жизнь без любимого: правда ли, что романтическая любовь умерла, а моногамия больше не в моде? Разбираемся с экспертами

Если мы и узнаём сегодня о любви из книжек, то это совсем не те книжки, которые мы читали в юности. На смену историям о трагической влюбленности, романтических поступках и великих жертвах во имя «великого чувства» пришли психологические труды о том, как правильно выстроить партнерство, как избегать токсичности и уважать чужие границы. Неужели то, что мы раньше называли любовью и отчаянно искали, на самом деле просто никому не нужная драма? Разницу между любовью и отношениями пытается объяснить социолог эмоций Владислав Земенков: «Для отношений, в отличие от любви, важно именно то, что мы все время оперируем словами, понятиями, выставляем границы. В отношениях мы подразумеваем наличие какого-то договора. И соблюдение этого договора — неотъемлемая часть формата отношений».

При этом эксперт считает, что попытки прояснить, что именно происходит между людьми, и дать определения самым разным (иногда принципиально новым) явлениям, форматам и чувствам отнюдь не примета ХХI столетия. «Поиски слов, понятий, какая-то потерянность и языковая неопределенность — это все в какой-то степени культурный повтор. Это отсылки к 1910-м и 1920-м годам, когда множество вовлеченных в культурное производство людей (художников, поэтов, писателей) занимались поисками новых слов, новых идентичностей», — говорит Земенков.

Три года назад израильский социолог Ева Иллуз впервые во всеуслышание объявила о конце любви. Свидетельство этого прискорбного факта — книгу под соответствующим названием — опубликовали в издательстве Oxford.Press. Работа Иллуз опиралась на многочисленные интервью и исследования, а констатация конца «побеждающего смерть» чувства связывалась с принципиальной перестройкой отношений — не только романтических, но и экономических. В частности, Иллуз писала об идее «здоровых», или «чистых» отношений. Такие отношения, по сути, проект, над которым нужно буквально работать с помощью специальных инструментов: рефлексии, терапии, саморазвития. Результатом такой работы должно стать ощущение успешности и удовлетворенности.

О существовании самой дихотомии «любовь/отношения» в русскоязычном пространстве несколько лет назад громко заявила социолог Полина Аронсон. В 2018 году Colta опубликовала ее статью «О вреде здоровых отношений». В ней автор рассуждает о том, как тот самый культ отношений способен сам по себе стать пагубной привычкой и привести к ситуации, когда оба партнера окажутся одержимыми каждый своей травмой и способами ее преодоления.

Сразу после публикации текст вызвал в соцсетях нешуточные дебаты, а пару лет спустя Аронсон развила свой тезис в книге «Любовь: сделай сам. Как мы стали менеджерами своих чувств». Как в любой проектной работе, в отношениях, по мнению автора, важнее оказался не процесс, а результат. Результат этот — собственный личный успех, рост, непрерывное движение вперед. Обложку книги украсило сложенное лентой Мебиуса сердце, похожее на собранный по инструкции предмет мебели, купленный в IKEA, — точный и остроумный образ, символизирующий чересчур утилитарный, по мнению Аронсон, подход некоторых современных людей к любви. «Работа над отношениями», как считает социолог, превратилась в самоценность и вытеснила из процесса объект чувств, а значит, увы, и сами чувства.

Если романтическая любовь, как считают некоторые, в современном мире потерпела фиаско, то отношения — этот непоколебимый столп, на котором теперь все держится, — кажутся незыблемой константой, к которой стоит стремиться. Или нет?

Как показывает практика, понятие отношений (то есть близкого и длительного, построенного на определенных договоренностях взаимодействия в паре) тоже эволюционирует и в своей классической форме может вот-вот устареть.

Им на смену кое-где, например, приходят так называемые situationship. Этот термин вошел в топ слов 2023 года по версии Оксфордского словаря, представляет собой гибрид situation («ситуация») и relationship («отношения») и означает связь, которая возникает спонтанно, «по ситуации», и в которой партнеры не обсуждают свой статус и не дают друг другу никаких гарантий — они просто приятно проводят время вместе. «Сама эта неопределенность явилась результатом социально-экономических условий, в которых люди живут, — говорит Владислав Земенков. — С другой стороны, это пик, квинтэссенция культурного нарциссизма. Мы уже не готовы договариваться с людьми о формате отношений и тем более о любви. Любовь подразумевала скорее растворение в другом. Любовь существует в других темпоральных рамках: это вера в какую-то вечность, в протяженность нашего чувства. А situationship — формат здесь и сейчас. Он подразумевает, что мы находимся в коротких взаимодействиях с разными людьми. К кем-то дольше, с кем-то меньше, но рано или поздно это заканчивается, и мы об этом знаем. И нас это устраивает».

Наиболее вероятный исход «ситуативных отношений» — разрыв. Это не хорошо и не плохо, однако кому-то из участников такой финал может причинить боль. Чтобы избежать ран, которые способны нанести любовь и отношения — как классические, так и situationship, некоторые выбирают еще один формат — так называемые delusionship, от английского relationship + delusion («иллюзия, самообман). На этой территории все в безопасности: иллюзорные отношения разворачиваются исключительно в воображении одного из участников. В delusionship не нужно ничего выяснять и прояснять: тот, кто влюблен, начинает, продолжает и разрывает такие "отношения" самостоятельно, не посвящая в свои чувства вторую сторону. Это не помешательство, delusionship — форма отношений, позволяющая почувствовать очарование влюбленности, предвкушать встречи, которые никогда не случатся, воображать слова, которые не будут произнесены, а значит, не ранят. Delusionship — безалкогольное вино в мире чувств: без похмелья, зато со вкусом той самой романтической влюбленности, которую некоторые спешат отправить на свалку истории.

Неслучайно Владислав Земенков, рассуждая об этой своеобразной форме «отношений», вспоминает столетнее прошлое. «Сто лет назад как раз обсессия воспринималась как самое правильное проявление любви. Возлюбленный идеализировался и приравнивался к божеству». Правда, на этом, по мнению социолога, сходство заканчивается. Там, где человек прошлого стремился войти с объектом любви в контакт, выработать и использовать целый новый и сложный язык для выражения чувств, наш современник пугается и тушуется. «Сейчас, мне кажется, мы скорее ищем какие-то инструменты, которые позволяют нам избежать прямых признаний, прямых указаний на наши чувства», — считает эксперт.

Культовое приложение для знакомств ушло из России, но вместо него остались другие, использующие похожую механику: нравится человек — свайпаем вправо, если нет — влево. Некоторые считают, что именно «тиндеризация» — прямо или косвенно — повинна в том, что романтическая любовь умерла, а идея отношений трансформируется. Дейтинговые сервисы порождают у людей две опасные иллюзии: заблуждение, что выбор бесконечен, и убежденность, что мы можем найти кого-то, с кем полностью «совпадем».

«Тиндеризация, как явление культурное, популяризирует идею мэтчинга. Мы ищем астрологическую совместимость, проверяем, сочетаются ли наши описания в профиле, даже наша внешность. Это то, к чему сегодня стремится романтический субъект. Он не стремится к несовпадениям, к инаковости. Таких вещей избегают. Пропадает идея, что любить можно безнадежно, безуспешно, невзаимно», — рассуждает Владислав Земенков.

Настороженно к Tinder и похожим приложениям относится и психолог Ирина Бондаренко. «Дейтинговые сервисы порождают иллюзию, что можно встретить идеал, — уверена она. — Но как бы хорошо ни работали алгоритмы, на реальное свидание все равно придет живой человек. А реальный человек по-своему двигается, говорит и даже пахнет. Все это трудно или невозможно передать виртуально — и часто это шокирует или разочаровывает».

Что, если из-за той самой иллюзией неограниченного выбора — и стремления к бесконечному поиску — люди со временем вовсе откажутся от понятия эксклюзивности в отношениях? Владислав Земенков уверен, что эксклюзивные отношения у современных людей по-прежнему в цене. Проблема лишь в том, что все меньше людей оказываются на них способны.

«Очень многие люди стремятся к эксклюзивности. Однако современный романтический субъект в принципе не может сосредоточиться на чем-то одном, — комментирует социолог. — На одном проекте, на одной работе, на одной любви. Люди все чаще избегают ответственности, этической составляющей любви. Главное — моя зона комфорта, моя безопасность, мои стены. Должны быть очень веские основания для того, чтобы проделать в этих стенах дополнительный проход. И человек должен чувствовать, что, если что-нибудь пойдет не так, у него будет и несколько запасных выходов».

Но что, если «здоровые отношения», которые, как мы выяснили вначале, в последнее время принято противопоставлять любви и даже обвинять в крушении романтической идеи, на самом деле вовсе не убивают романтику и чувства, а, наоборот, способны помочь их продлить и «приручить»? Правда, скорее всего, в одиночку тут не справиться. Построить отношения, которые не убьют любовь, может помочь психотерапия.

Психолог Ирина Бондаренко, которая давно работает с парами, например, убеждена, что никакого противопоставления идеи «чувств» и «здоровых отношений» не существует. «Если мы говорим про романтическую любовь, то ее можно описать как некую затуманенность, туннельное зрение, когда взгляд направлен только на возлюбленного или возлюбленную, — объясняет эксперт. — Но повседневность, быт при этом никуда не исчезают. Работа с парами, которые приходят ко мне, — это работа по спасению отношений. У них есть любовь, влюбленность, но есть и бытовые трудности — проблемы, которые они хотят решить. Сперва я всегда замечаю, как люди улыбаются друг другу, смотрят влюбленными глазами. Потом, как только разговор заходит про совместный бюджет, становится сложно».

Впрочем, интерес к психотерапии, с которым как будто совпал переход от идеи любви к идее отношений, по мнению Ирины Бондаренко, у россиян только просыпается — и вряд ли когда-нибудь проснется у всех. Психотерапия остается инструментом самопознания для тонкой прослойки населения. К тому же не стоит забывать, что она никогда не сможет стать «универсальным ключом» от всех дверей и гарантировать счастливую жизнь.

«Я убеждена, что есть конструкт, принесенный маркетингом: якобы возможна счастливая жизнь без боли, грусти, разочарований. В мире же, где психология и психотерапия адекватны, они говорят, что боль — это часть реальности. Мы все будем что-то терять, начиная от наших мечтаний, заканчивая нашими близкими и родными, — и это часть жизни. Из этого вытекает вопрос: как обходиться с суровой правдой? И как раз на него психология дает ответы. В том числе психология отношений», — говорит Ирина Бондаренко.

Если смотреть под этим углом, то работа над отношениями становится такой же вдумчивой практикой, как, например, изучение иностранного языка. То есть осмыслением системы и поиском закономерностей, которые дают возможность понимать другого и доносить до него важные смыслы. Так что, возможно, Ева Иллуз в чем-то права: жизнь в паре действительно может стать долгосрочным проектом, в успех которого мы при желании можем инвестировать время, ресурс и деньги. Вот только отказываться при этом от любви вовсе не обязательно.