Каково это — снимать кино в Уганде за 105 долларов

«Четыре года назад я решил сделать предложение своей девушке и купил обручальное кольцо. В тот же день она меня бросила. А через пару недель я стал звездой африканского боевика. Таков пролог моей истории. Пока я заливал горе в нью-йоркском баре, друг показал мне на телефоне трейлер первого угандийского боевика "Кто убил капитана Алекса". Это был наивнейший фильм про честного офицера, единственного в стране борца со злобными мафиози; там были взрывы, фонтаны крови, длинные сцены драк и перестрелок и очень смешные спецэффекты. На тот момент я работал в кино двенадцать лет — оператором-постановщиком, редактором, программным директором кинофестивалей, — и все это мне здорово надоело. Но то, что я увидел на экране телефона, меня поразило настолько, что я решил непременно познакомиться с автором. В ролике был указан телефон Айзека Набваны, режиссера фильма, но мне хотелось поехать и найти его самому.

На следующий день я купил билет до Уганды. Подумал пару часов и сдал его. А через день купил снова. Приехав в Кампалу, я остановился в отеле и отправился в гетто, где долго разыскивал дом Айзека. Вообразите ситуацию: ты всю жизнь живешь в бедном африканском районе, и однажды вечером к тебе заявляется какой-то белый парень со словами: «Здравствуйте, меня зовут Алан, я приехал из Нью-Йорка, чтобы поговорить о вашем фильме». Знаете, что ответил Айзек? Он просто сказал «ок» и впустил меня в дом. Мы проговорили пять часов подряд, а когда под утро я вернулся в гостиницу, то не смог уснуть. Я позвонил Айзеку и сказал, что хочу работать вместе с ним, он предложил мне зайти утром и познакомиться «со всеми».

Студия Айзека Набваны называется Ramon Film Productions, но местные зовут ее Вакаливуд — в честь района Вакалига, где Айзек родился и вырос. Когда я только приехал, в студии работали человек 60 со всей Уганды и Танзании. Сейчас у нас уже 130 сотрудников. Разумеется, все они не могут постоянно находиться на съемочной площадке, но стараются помогать, чем только могут. Один парень, например, в обычной жизни ремонтирует радиоприемники и телевизоры, а у нас работает со светом. Медсестра из местной больницы советует, как лучше делать искусственную кровь. Парикмахеры занимаются гримом. С этими людьми мы и начали работать над первым в моей жизни африканским боевиком Bad Black.

Все съемки проходят в Вакалиге и окрестностях. Когда в 1970-е годы Иди Амин высылал из страны индусов, на этом месте было болото и свалка, куда свозили вещи депортированных: Айзек рассказывал, что в полях, где мы сегодня снимаем фильмы, он в детстве находил изуродованные останки тел. Отснятый материал мы монтируем у Айзека дома — у него несколько комнат с облупившимися стенами и земляным полом, но местные все равно считают его богачом. Иногда, когда я пишу субтитры к очередному боевику, в комнату с улицы заходит козел и смотрит, как я работаю. Правда, обычно он начинает блеять и приходится его выгонять. Куры в этом отношении куда более приличные зрители.

При Амине в стране было, кажется, семь кинотеатров, которые принадлежали выходцам из Индии. В прокате шли, разумеется, исключительно болливудские хиты. Потом почти все кинотеатры закрыли или переделали в церкви. При нынешнем президенте Йовери Мусевени, пришедшем к власти в 1986 году, появились видеосалоны для жителей гетто — палатки с грязным полом и двумя телевизорами посередине. На одном экране идет фильм со звуком, на другом — футбол без звука. Рядом сидит виджей и пересказывает сюжет картины, на ходу выдумывая половину реплик и вставляя шутки.

История западного кино для большинства угандийцев начинается с восьмидесятых: с боевиков Шварценеггера, Сталлоне, Чака Норриса. Старшие братья, которые часто ходили в кино, пересказывали Айзеку сюжеты боевиков, как детские сказки. Его детство пришлось на гражданскую войну. Тогда по улицам ходили головорезы, всерьез воображавшие себя Рэмбо: они обвешивались пулеметными лентами, гранатами и просто расстреливали людей или взрывали дома. Айзек все это видел своими глазами и, наверное, поэтому решил, что будет снимать боевики, которые заставят всех смеяться. По-моему, ему это удалось: вакаливудские боевики и впрямь больше напоминают приключения Багза Банни, чем Терминатора.

Набвана начал заниматься кино в 2004 году, после рождения первой дочери. Ему тогда было 32 года. Купил несколько книг по ремонту компьютеров и собрал по ним собственный, программы по монтажу и спецэффектам скачал из интернета, нашел старую видеокамеру и стал снимать. Собственно, так в Уганде и зародилась киноиндустрия. Несколько человек, которые начали снимать фильмы в то же время, до сих пор спорят, кто из них был первым. Но первым популярным угандийским режиссером точно стал Айзек. Правда, когда «Капитан Алекс» появился на YouTube, он даже не мог прочитать комментарии. Общедоступный интернет в Уганде появился лет пять назад, а интернет с хорошим соединением — лишь в этом году. Поэтому Айзек указал в трейлере номер телефона. И ему до сих пор звонят поклонники — из США, Европы, России. Звонят, как правило, ночью. «Капитан Алекс! Мы тебя любим, чувак!» — кричат они и бросают трубку.

Айзек и сам не помнит, сколько фильмов снял за эти годы. Сорок, а может, пятьдесят: сохранить все не получилось, потому что не хватало места на жестком диске и постоянно приходилось что-то удалять. Тот же «Капитан Алекс», который прославил Вакаливуд, — это не оригинальная версия 2004 года, а авторский ремейк 2010-го.

Снять фильм в Уганде можно почти бесплатно, но Айзек порой тратит на съемки больше, чем зарабатывает. Порядочно денег уходит на DVD, упаковку, наклейки, дорого стоит электричество. Продаются эти диски в видеосалонах максимум за доллар, и половину выручки по закону могут забирать себе актеры. Эти 50 центов, что они зарабатывают, в сравнении больше, чем получает с каждого своего фильма Том Круз. Еще процветает пиратство: иногда приносишь фильм в видеосалон, а они его, оказывается, у кого-то уже купили и показали.

БЮДЖЕТ ФИЛЬМА «КТО УБИЛ КАПИТАНА АЛЕКСА»

Когда я только переехал в Уганду, у меня были приличные сбережения — я ведь копил на свадьбу. Сейчас деньги кончились, и я живу так же, как все в Вакаливуде. Разве что за аренду комнаты платить не приходится — Айзек предложил спать в его доме. В остальном — моюсь водой из колодца, ем бананы, приготовленные всеми возможными способами, батат и бобы. Рис здесь получается раздобыть только по большим праздникам, но я не могу сказать, что мы бедствуем. Мы неплохо живем. Иногда друзья из Америки присылают мне сто или двести долларов. Иногда я подрабатываю проводником у западных журналистов: когда им нужно найти каких-то местных героев. Знаете, у меня в Уганде большие связи — и в правительстве, и в каннибальских племенах. Однажды я сыграл Иисуса в клипе местной поп-звезды, и меня часто крутили по телевизору. Здешние ребята думают, что парню, который сыграл Иисуса, можно доверять.

Этой весной мы решили снять первый африканский хоррор — про лихорадку Эбола. Чтобы собрать денег, разместили объявление на Kickstarter. Нам нужно было 160 долларов, а в итоге мы собрали 13 181. Но не думайте, что мы внезапно начнем снимать высокобюджетное кино. Скорее, купим Айзеку компьютер получше, запасемся едой для съемочной группы, а еще построим макет вертолета в натуральную величину — вся группа давно о нем мечтает.

За последние четыре года в США я был семь раз и, честно говоря, уже не знаю, нужно ли мне вообще возвращаться. Пару раз крупные американские киностудии пытались заключить с Айзеком контракт на каких-то рабских пожизненных условиях. Несколько раз нас звали на кинофестивали, но и здесь срабатывали западные двойные стандарты. В последний момент организаторы отказывались от сотрудничества «по дипломатическим причинам» — из-за притеснения в Уганде геев. Это при том, что Айзека в угандийском гей-сообществе просто обожают. Хотя он не из тех, кто будет выступать в кино как правозащитник, он просто хочет развлекать людей.