Как профессиональная сомелье ловит винных мошенников
«В 2000 году я случайно столкнулась с выдающимся мошенником по имени Харди Роденшток. Это было в самом начале моей работы в компании Morrell & Company, занимающейся продажей старых и редких вин. До этого я окончила Бостонский университет и курсы профессиональных сомелье и успела поработать в нескольких нью-йоркских ресторанах. Харди Роденшток, представлявшийся немецким коллекционером и дилером, стал одним из моих первых клиентов. Он написал, что хочет купить у нашей компании несколько бутылок редкого вина, но сначала должен получить подробную информацию о них.
Роденшток стал выяснять, как выглядят бутылки, какие у них штампы на дне, что напечатано в нижнем левом углу этикетки и еще кучу неочевидных деталей. Затем он попросил меня сфотографировать несколько бутылок и прислать ему снимки. Хорошо, что мой начальник Питер Моррелл застал меня за этим занятием и спросил имя клиента, для которого я так стараюсь. Услышав фамилию Роденшток, он тут же воскликнул: «Да про него же все говорят, что он подделывает вино!» Теперь-то я понимаю, что аферист, многие годы зарабатывавший миллионы на продаже контрафактного вина, хотел воспользоваться моими услугами, чтобы случайно не купить свою же фальшивку. После того случая я и заинтересовалась, кто и зачем подделывает вино.
Мировой рынок фальсифицированных коллекционных вин оценивается в сотни миллионов долларов и устроен на манер успешного аукционного дома. Собственно, настоящие аукционы тоже помогают мошенникам проворачивать крупные сделки, размещая их фальшивки в своих каталогах. Например, владелец Acker Merrall & Condit лично помогал еще одному знаменитому аферисту Руди Курниавану составлять провенанс для его дешевого вина. Он даже привлек своих друзей, чтобы те ссудили Курниавану несколько миллионов на производство подделок. Я еще в 2002 году заподозрила, что с этой коллекцией «редких» вин что-то неладно, а в 2005-м уже во всеуслышание заявляла, что Курниаван — преступник, но мне никто не верил. Арестовали его только в 2012 году, а до тех пор богачи из Нью-Йорка и Лос-Анджелеса воображали себя тонкими ценителями вина и закатывали роскошные обеды с той кислятиной, которую Руди мешал на собственной кухне.
Чаще всего, по наблюдениям Морин Дауни, мошенники подделывают вина из Франции. А первая тройка и вовсе приходится на один регион — Бургундию
Поддельное вино очень сложно вычислить — для наиболее полного анализа необходимо открыть бутылку, а на это не всякий владелец согласится. Последние 15 лет я занимаюсь как раз тем, что определяю подлинность вина по внешним признакам. Если коллекционер приобрел партию и заподозрил фальшивку, он звонит мне, и я отправляюсь в его погреб с профессиональным фотографом. Для начала мы фотографируем каждую деталь на бутылках, вызывающих вопросы, а после я внимательно изучаю снимки. Во время крупных расследований я взяла за правило не фотографировать больше 30 бутылок в день, чтобы глаз не замыливался.
В первую очередь я смотрю на стекло. Не знаю, как это объяснить, но со временем ты начинаешь чувствовать, какой толщины, прозрачности и цвета должна быть та или иная бутылка. Бывает, достаточно взять бутылку в руки, чтобы сразу отличить некачественную подделку. Если ты имеешь дело с вином, за которое выложили 5 тысяч долларов, а разлито оно в бутылку из тонкого стекла, как какое-нибудь чилийское мерло, понимаешь, что мошенники были попросту ленивыми.
Закончив со стеклом, я перехожу к металлической капсуле, которой запечатано горлышко, и к этикетке. Мошенники часто прокалываются на том, что забывают очевидное: все элементы винной бутылки старятся одновременно. Если капсула выглядит так, будто побывала на войне, а этикетка при этом новая, я живо представляю себе женщину с лицом модели и телом 70-летней домохозяйки — подвох чувствуешь сразу. Затем я смотрю на пробку и проверяю, соответствует ли она необходимым для того или иного сорта вина размерам, качеству, возрасту, есть ли на ней все нужные маркировки. Как-то я обнаружила бутылку 1961 года, на пробке которой едва заметно была исправлена последняя цифра: вокруг единицы проступала тень четверки. Разница в три года, но цена отличается в разы.
Самая интересная часть моего исследования — этикетка. Большинство производителей вина используют определенный вид бумаги в определенный период времени. Поэтому необходимо убедиться, что бумага правильного цвета, нужной толщины и веса, что нанесены необходимые водяные знаки. И, разумеется, нужно проследить, как эта бумага окислялась со временем. Мастера подделок используют разные техники, чтобы искусственно состарить этикетку: пропитывают ее чаем, кофе, грязью или табаком, покрывают древесной смолой, даже запекают в печи. Но качество бумаги — еще не все. Не менее важно качество печати. У меня собрана огромная база этикеток разных эпох и регионов; я знаю, какие шрифты и даже чернила используют виноделы. Часто фальшивки удается распознать как раз на этом этапе — на искусно состаренной бумаге при увеличении вдруг проступает дешевая печать, а шрифт 1945 года расплывается пикселями.
Лидером по количеству подделок считается Китай: по данным Wine Searcher, от 50 до 70% импортных вин на китайском рынке — фальшивки. Производители ценных вин придумали на сегодняшний день только один действенный способ борьбы с подделками: они советуют разбивать пустые бутылки сразу после дегустации
Иногда, впрочем, до шрифта не доходит — фальшивку выдает банальная грамматическая ошибка. В моей практике был случай, когда обманщики написали Chateaux вместо Chateau. Это, конечно, совсем глупый ляп, чаще попадаются на незнании каких-то фактов. Например, когда на бутылке есть значок AOC — а вино при этом якобы было произведено за сто лет до того, как система, контролирующая региональное происхождение вина во Франции, вообще появилась. Многие мои клиенты наверняка не заметили бы разницу между подлинным коллекционным вином и фальшивкой, не обратись они ко мне. Их нельзя винить в неразборчивости. Да, я уверена, что любой при желании может научиться отличать вино за 10 долларов от вина за 5 тысяч. Но в последние годы из-за наводнивших рынок подделок некоторые редкие сорта просто исчезли из продажи. Никто не знает, какими они должны быть на вкус, потому что их никто никогда не пробовал. Кроме того, важно помнить, что вино — это живая материя, и его вкус меняется в течение всей жизни. Две бутылки, разлитые из одной бочки, но хранившиеся в разных условиях, через 70 лет могут кардинально различаться по вкусу. В мире найдется всего несколько человек, которые много раз пробовали одни и те же редкие вина и действительно могут с ходу опознать их происхождение. Все остальные, которые бахвалятся такой способностью, — или позеры, или аферисты.
Среди моих клиентов не только наследные миллиардеры с огромными погребами. Есть и совсем небогатые люди: агенты по недвижимости, университетские профессора, студенты, увлекающиеся вином и только начинающие его коллекционировать. Многие из них готовы платить по пять тысяч долларов за бутылку и даже больше. И это нормально, потому что такая цена — не маркетинговая легенда, а необходимость. Например, виноградники Романе-Конти расположены на очень маленькой площади, которую физически нельзя расширить. Они могут производить строго определенное количество вина, а число желающих его купить будет расти с каждым годом — вместе с ними будет расти цена.
В свободное от основной работы время я помогаю ФБР. После того как я нашла доказательства по делу Руди Курниавана, они обращаются ко мне регулярно. Иногда эта работа кажется мне крутой и захватывающей — подделкой вина занимается тот же отдел, что расследует арт-преступления. Но временами бывает ужасно тяжело: подельники того же Руди преследовали меня несколько лет, а однажды даже пытались на меня напасть во время дегустации. Хотела бы я сказать, что имею дело с нелепыми безобидными мелкими мошенниками, но винная мафия, к сожалению, в своих методах мало отличается от мафии обычной. А реальные масштабы черного рынка посчитать невозможно, ведь подделывают не только редкие и старые вина, даже розовое вино за 30 баксов, которое выпускают Брэд Питт и Анджелина Джоли, успешно копируют по всему миру — просто потому, что на него огромный спрос».
Руди Курниаван Выпускник Калифорнийского университета Курниаван в начале 2000-х прославился дегустациями французских вин, на которые приглашал профессиональных сомелье и богатых коллекционеров. Помимо этого он регулярно участвовал в торгах, покупая бутылки на сотни тысяч долларов, а с 2006 года сам стал выставлять вино на аукционы — выручка от продаж составила $24,7 миллиона. После того как в 2012 году Руди попытался продать в Лондоне вино общей стоимостью 450 тысяч евро, к нему пришли с обыском агенты ФБР. В его доме обнаружили пробки, марки, этикетки и бутылки от винтажного бордо середины XX века. Суд признал Курниавана виновным в производстве и сбыте поддельного вина и — впервые в практике подобных дел — приговорил к десяти годам тюрьмы.
Antique Wine Company В 2006 году коллекционер из Атланты Джулиан Лекро приобрел на аукционе, организованном лондонской Antique Wine Company, бутылку вина 1787 года за 91 400 долларов. Позже при посредничестве компании были куплены еще четырнадцать редких бутылок. В 2013 году ряд экспертов, включая Морин Дауни, по просьбе Лекро исследовали его погреб и усомнились в подлинности части коллекции. Владелец отвез несколько бутылок в хозяйство Шато Лафит-Ротшильд во Франции и получил заключение местных виноделов о подделке. Antique Wine Company согласилась забрать фальшивые вина, но так и не выплатила компенсацию. В апреле 2014 года коллекционер подал иск, требуя от компании 25 миллионов долларов. Судебный процесс продолжается.
Эрик Гринберг В 2013 году завершилась многолетняя тяжба американского миллиардера Уильяма Коха с бизнесменом Эриком Гринбергом. По данным обвинения, при посредничестве аукционного дома Zachys Гринберг продал Коху 24 бутылки поддельного французского вина общей стоимостью 355 810 долларов. Главным доказательством в суде стали показания бывшего личного повара Гринберга: по его словам, бизнесмен давно знал, что в его обширной коллекции есть фальшивки, приобретенные, вероятно, по ошибке, и обещал избавиться от этих бутылок, продав их кому-то еще. Суд обязал Гринберга выплатить истцу не только номинальную стоимость вина, но и дополнительные 12 миллионов долларов в качестве компенсации судебных издержек.