Почему у Индии и России гораздо больше общего, чем кажется? Колонка востоковеда Алексея Куприянова

Альтернативные концепции сейчас не в фаворе. Учение упомянутых мечтателей-евразийцев, проповедующих единство оседлых славян и туранских кочевников (сиречь русских и восточных народностей), вместе формирующих Россию как единое пространство на севере Евразии, было сравнительно популярно в интеллектуальных кругах русской эмиграции, развивалось в работах Льва Гумилева и пережило возрождение после распада СССР — впрочем, довольно краткое. Современный российский политикум заимствовал отдельные евразийские идеи, но евразийство как целостную концепцию на вооружение так и не взял. Примерно то же произошло и с восточным наследием СССР: российская внешняя политика регулярно использует антиколониальную и антиимпериалистическую риторику, апеллируя к советским нарративам, но возвращаться к советской идеологии, на базе которой они выстраивались, не спешит.

Возникающее в итоге чувство культурно-политической неловкости терзает отечественную душу. Как же так: мы, часть Запада, выступаем сейчас в союзе с Востоком против этого самого Запада? Неудивительно, что ситуация эта рассматривается как временная: рано или поздно Россия вернется в западную колыбель, и все пойдет по-прежнему. Корни такого подхода лежат, наверное, в извечном русском холизме и стремлении всегда оглядываться в прошлое вместо того, чтобы смотреть в будущее.

Это абсолютно диссонирует с подходом не только западных, но и восточных стран к взаимодействию друг с другом. Западные державы, включая бывшие метрополии, без каких-либо моральных терзаний насчет своей европейской или американской идентичности работают с бывшими колониями и зависимыми странами, оформляя очередной «альянс демократий». Иногда в работах тамошних левых интеллектуалов можно встретить рефлексию типа «имеем ли мы право навязывать бывшим колониям свои взгляды», но никогда «не предаем ли мы тем самым свою европейскую идентичность». Более того, от подобных рецидивов колониального мышления избавились и сами бывшие колонии, и Индия тому пример.

Для многих наших соотечественников Индия — до сих пор страна третьего мира, безуспешно пытающаяся выбраться из нищеты, чудовищно грязная, отсталая и ничем особо не выделяющаяся, кроме разве что йоги, аюрведических практик и смешных болливудских фильмов. Меж тем это пятая экономика мира по номинальному ВВП и третья – по паритету покупательной способности. С доходом на душу населения, правда, все не так радужно: Индия по этому параметру ближе к концу списка; но при населении в полтора миллиарда человек такое развитие индийской экономики неудивительно. Это результат десятилетий упорного труда и успешно проведенных в начале 1990-х экономических реформ. Индия тогда, как и Россия, оказалась перед вызовом: требовалось перевести экономику на рыночные рельсы. Но если российское руководство решило эту задачу путем шоковой терапии, экономического коллапса и долгого восстановления с сопутствующим дефолтом, то индийское умудрилось обойтись без крайностей. В итоге темпы роста ВВП Индии, не имеющей на своей территории залежей нефти и газа, к середине 2000-х достигли 9,6% в год. Сейчас рост несколько замедлился, но до сих пор в разы превышает российский.

Причем экономика Индии — это не только знаменитые кол-центры и лачуги, где программисты от сохи пишут индийский код. За прошедшие десятилетия в Индии появилась мощная индустриальная и исследовательская база. Индия давно превратилась в лидера по производству вакцин, уверенно движется к роли мировой фермы, будучи крупнейшим производителем молока, джута, лука и лимонов, и нацелилась на роль мировой фабрики. Она уже стала лидером по производству тракторов, вышла на четвертое место по производству грузовиков и на пятое – по легковушкам, но сейчас основное внимание индийцев приковано к созданию собственных высокотехнологичных производств. Тем более что обстановка в мире благоприятствует: американские компании, вынужденные выводить бизнес из КНР под давлением Белого дома, ищут альтернативные площадки, и Индия надеется стать одной из них.

Экономическая база позволяет индийскому руководству увереннее чувствовать себя во внешней политике. До сих пор отечественные чиновники и политики нет-нет да и начинают разговаривать с индийскими товарищами поучающим тоном, рассказывая им про коварство американцев, стремящихся завлечь наивных индийцев в свои хитроумные схемы по сдерживанию КНР. У индийских политиков эти заявления — как и аналогичные американские нотации насчет опасности дружбы с Россией и нарушений прав человека — вызывают в лучшем случае недоумение, в худшем — раздражение.

У Индии, как у любой уважающей себя страны, есть национальный нарратив. В соответствии с ним в былые времена Индия была великой державой. Из-за внутренних раздоров и недальновидности отдельных правителей европейские колонизаторы лишили ее законного места среди мировых лидеров, и теперь ее задача — это место себе вернуть. Причем вернуть его нужно так, чтобы невзначай не превратиться в колонию вновь, для чего нужно руководствоваться только и исключительно своими интересами, не ставя свою политику в зависимость от чужой, не беря на себя никакие обязательства. Такой взгляд на вещи разделяет и правительство, и оппозиция – независимо от того, какая именно партия находится сейчас у власти. Индийские политики достаточно умны, чтобы понимать, что Вашингтон набивается в лучшие друзья Нью-Дели не потому, что Индия — самая большая демократия мира. Американцам нужен сильный и дружественный партнер, который в силу традиционно подозрительного отношения индийских элит к КНР всегда будет выступать как естественный бастион, сдерживающий китайские амбиции, и приковывать китайские силы и ресурсы к южной границе, не давая Пекину развернуть их там, где они будут угрожать американской гегемонии, то есть в Тихом океане.

Разумеется, индийское руководство прекрасно понимает, чего от их страны хочет Вашингтон; просто оно считает, что в нынешней ситуации интересы Индии, стремящейся сформировать сферу влияния в регионе Индийского океана и обеспечить безопасность своих границ, совпадают с американскими. Это не означает, что Нью-Дели действительно превратится в будущем в американского союзника: индийцы не рассматривают свои противоречия с Китаем как экзистенциальные. Индия и Китай живут бок о бок уже пять тысяч лет, и индийцы осознают, что американцы далеко, а китайцы близко, и чем бы ни кончилась американо-китайская схватка за власть над миром, ссориться с соседом не нужно. Попытки «противодействовать американскому влиянию» в этой ситуации мало к чему приведут. Чтобы заинтересовать индийцев, следует предложить им какую-то альтернативу, а с этим пока у Москвы туго.

Индийцы не хотят выбирать между Москвой и Вашингтоном, они хотят жить в мире, где США и Россия, Китай и ЕС (и, разумеется, Индия) выступают в качестве центров силы, причем в идеале поддерживающих друг с другом нормальные отношения – не воюя, но и не вступая в союз. Такая расстановка позволяет Индии балансировать между этими центрами, ни с кем не сближаясь слишком сильно и используя в своих интересах противоречия между ними. Самый страшный кошмар для индийских политиков – открытая война между центрами силы, в которой Индии придется выбирать сторону и в итоге расходовать свои ресурсы и силы в чужих интересах. Альянс между сверхдержавами, впрочем, ничуть не лучше: в случае формирования «большой двойки» США–Китай Индия окажется в однозначном проигрыше, враз лишившись американской поддержки.

Россия занимает в этой картине мира своеобразное место. Это единственный центр силы, к которому у Индии нет претензий — ни исторических, ни современных: европейцы Индию колонизировали, американцы поддерживали пакистанцев в годы холодной войны и считают их ключевыми союзниками вне НАТО и по сей день, про китайцев и говорить нечего. Россия же Индии всегда помогала и поддерживала. Такие вещи и простые индийцы, и политики с военными, особенно принадлежащие к старшему поколению, помнят хорошо. Но постепенно это поколение уходит, а новому быть нам благодарным особо не за что – разве что по старой памяти.

Но сама роль России как центра силы, интересы которого нигде не сталкиваются с индийскими, подталкивают Нью-Дели к расширению стратегического партнерства с Москвой. Среди российских политиков и экспертов утвердилось мнение о том, что китайцы планируют свои действия на полсотни лет вперед и рассматривают происходящие события в исторической перспективе. Не знаю, как насчет китайцев, но к индийским политикам эти слова применимы в полной мере: они играют вдолгую, мыслят стратегически и верят в то, что Россия, невзирая на все трудности, проблемы и падения, останется важным игроком на мировой арене. Индийское руководство ждет от Москвы более чуткого отношения к своим тревогам и амбициям и большей активности в ИндоТихоокеанском регионе, который интересует сейчас Нью-Дели больше всего. И, конечно, расстраивается, не получая желаемого: до последнего времени Москва действовала в этом регионе скорее реактивно, не имея собственных значимых интересов. Может быть, сейчас, когда жизнь не оставила России иного выхода, кроме полноценного разворота в Азию, эта ситуация наконец изменится.