Последний генеральный. Жизнь и смерть Михаила Горбачева

Горбачев — фигура крайностей. При оценке его личности и деятельности никто не может удержаться от неоднозначного тона. Попытки выдержать нейтралитет превращаются или в аккуратное восхваление, или в сдержанную критику. Кто-то уверен, что он дал свободу русскому народу, предотвратил кровавую гражданскую войну, позволил Советскому Союзу мирно преобразоваться в 15 отдельных государств. Кто-то скажет, что это был некомпетентный управленец, оказавшийся не в то время и не на том месте (а вот окажись на его месте Григорий Романов, или Виктор Гришин, или Михаил Соломенцев, или даже — страшно сказать! — умерший много ранее Петр Машеров), вредитель, целенаправленно разваливший великую страну и просто слабовольный человек.

Правды в этих утверждениях нет и не будет. Можно лишь вкратце перечислить основные вехи короткой горбачевской эпохи, 1985–1991 годов, которая обеспечила этому человеку пожизненную славу и внимание к его уходу (вряд ли смерть Владимира Крючкова или Дмитрия Язова вызвала подобный всплеск).

Неожиданно для многих в 1985 году на пост генерального секретаря ЦК КПСС (фактического главы СССР) был избран молодой (всего-то 54 года) и никому не известный Михаил Горбачев. Знали о нем, пожалуй, лишь жители Ставропольского края — Горбачев был первым секретарем Ставропольского крайкома с 1970 по 1978 год. Назначению на высшую должность предшествовала смерть генсека Константина Черненко 10 марта 1985 года. На следующий день на заседании Политбюро ЦК Горбачев был единогласно избран на эту должность, хотя к кандидатуре изначально скептически относились первый секретарь компартии Украинской ССР Владимир Щербицкий и председатель Совета министров СССР Николай Тихонов. Главным лоббистом Горбачева оказался «Мистер Нет» — легендарный министр иностранных дел Андрей Громыко, который и предложил избрать Михаила Сергеевича. Все 18 членов Политбюро проголосовали за. Взамен Громыко получил пост председателя Президиума Верховного совета СССР — фактического главы государства, — и смог уйти с изматывающей дипломатической работы. Все это — результат кулуарной встречи двух политиков. Дальше началась эпоха нового генсека.

23 апреля 1985 года на пленуме ЦК КПСС впервые прозвучал тезис о политике «ускорения» — одном из трех слонов горбачевских реформ. Двумя другими были гласность и перестройка. Перестройкой же впоследствии нарекли весь политический курс нового генсека. Перед Горбачевым стояли монументальные задачи — ускорить развитие машиностроения и производство в других отраслях, чтобы преодолеть тяжелейшие экономические проблемы. Но политика себя не оправдала. Чтобы ускорить развитие машиностроения, приходилось покупать за валюту импортное оборудование. Это вело к сокращению закупок потребительских товаров, которых не хватало в советской экономике. В 1987 году политика ускорения провалилась, тогда генсек предпринял вторую в истории СССР попытку легализовать частное предпринимательство.

Когда Горбачев стал генеральным секретарем, частнопредпринимательская деятельность в СССР регулировалась статьей 153 УК РСФСР «Частнопредпринимательская деятельность и коммерческое посредничество». За предпринимательство полагалось до пяти лет лишения свободы с конфискацией имущества или ссылка на такой же срок. Коммерческое посредничество наказывалось трехлетним заключением с конфискацией имущества или ссылкой. Все поменялось 19 ноября 1986 года, когда вышел закон «Об индивидуальной трудовой деятельности». Он вступил в силу с 1 мая 1987 года и разрешал свободную предпринимательскую деятельность в сферах кустарных производств, бытового обслуживания населения, социально-культурной и народной художественной деятельности. По всей стране расцвели частные кооперативные парикмахерские, видеосалоны, столярные мастерские, ремонтные бригады и подобные им предприятия.

У граждан СССР завелись деньги, и, естественно, появились люди, желающие их отнять. Организованная преступность была в СССР и раньше, но о ней простые граждане не знали, ведь рэкету подвергались фарцовщики, цеховики и прочие незаконные предприниматели. Расчет был дьявольски прост: человек, знающий, что его посадят на пять лет за торговлю джинсами, не пойдет жаловаться в милицию. Теперь же ситуация поменялась. Объектов для рэкета стало больше, но их защищало государство. В 1988 году в «Литературной газете» выйдет статья милиционера Александра Гурова «Лев готовится к прыжку» о зарождающейся советской мафии. В том же году Гуров возглавил Шестое главное управление МВД СССР по борьбе с организованной преступностью. До разгула бандитизма оставалось еще несколько лет, но он уже доставлял много проблем.

Другая заслуга Михаила Горбачева — гласность. С прессы стремительно пали оковы цензуры. В печати появились запрещенные Николай Гумилев и Владимир Набоков, выходили статьи о невинно репрессированных Григории Зиновьеве и Николае Бухарине. Началась новая кампания по реабилитации жертв политического террора 1920–1950-х годов. Реабилитировали не только единичных людей, но и целые народы — например, крымских татар в 1989 году. Были легализованы оппозиционные политические силы: в союзных республиках расцвели народные фронты, объединявшие националистов и либералов. В Российской Советской Федеративной Социалистической Республике политики-оппозиционеры, избранные в Верховный совет народных депутатов, стали катализаторами формирования широкой оппозиционной коалиции, куда вошли и либеральные диссиденты, и неомонархисты, и либертарные левые, считавшие КПСС авторитарной партией. Лидерами мнений были Борис Ельцин, Галина Старовойтова, Гавриил Попов и другие.

Советские люди получили возможность высказаться и услышать друг друга, выйти на оппозиционный митинг или прочитать антиправительственную листовку без страха наказания. Одновременно с этим они узнали о межнациональных конфликтах в едином, казалось, Советском Союзе. Первым был армяно-азербайджанский конфликт в Нагорном Карабахе. Дальше начались погромы в Средней Азии, перестрелки на Кавказе и в Закавказье, Приднестровье, но это уже было в начале 1990-х и после распада СССР. Тогда же мирно, но очень настойчиво к независимости устремилась витрина социализма — советские республики Прибалтики. Чем активнее Михаил Горбачев проводил либерализацию внутри страны, тем быстрее рвались связи, удерживающие ее.

Ярче всего это проявилось в 1990 году. III съезд Народных депутатов СССР отменил 6-ю статью Конституции СССР, которая провозглашала руководящую и направляющую роль Коммунистической партии в стране. Фактически партия потеряла власть, превратившись в одну из многих политических организаций внутри страны. Горбачев легко нашел выход — придумал пост президента СССР, который и занял по результатам внутрипарламентского голосования. Но что должны были делать остальные?

К 1990 году система власти в СССР и союзных республиках выглядела просто: верховным органом власти были верховные советы, в которые народ избирал депутатов. Председатель верховного совета руководил государством. Пока действовала 6-я статья Конституции СССР, над каждым председателем находился первый секретарь местной компартии (у России своей компартии не было, поэтому над РСФСР стоял сразу генсек ЦК КПСС). Во многих союзных республиках большинство депутатских мест в верховных советах занимали представители оппозиционных партий, выступавших за выход из Союза. Отмена диктата КПСС сделала глав верховных советов полноценными руководителями республик и усилила центробежные процессы.

Пару слов стоит сказать про положение России в Советском Союзе. Крупнейшая республика СССР давала дотации на существование других союзных республик, при этом не имела собственных силовых ведомств типа КГБ или МВД, собственной коммунистической партии и академии наук. Созданный 5 мая 1991 года КГБ РСФСР быстро стал максимально лоялен Ельцину, считавшемуся лицом антигорбачевской либеральной оппозиции. Возникшая в мае 1990 года Коммунистическая партия РСФСР была структурной частью КПСС и отличалась усеченной автономией — не могла участвовать в выборах. Попытка создать независимую от АН СССР академию наук России привела к созданию в августе 1990 года Российской академии естественных наук, которая уже в постсоветское время превратилась в прибежище лжеученых и шарлатанов. В конце концов, стремление России разъединиться с СССР привело к декларации о государственном суверенитете РСФСР — российское законодательство стало превыше общесоюзного. Пока республики хотели выбраться из союза, Россия стремилась стать полноценной союзной республикой.

Центробежные процессы нарастали, стало понятно: спасти страну от развала можно только глубокими реформами. 17 марта 1991 года прошел Всесоюзный референдум о сохранении СССР. Он не затрагивал граждан прибалтийских республик, Армянской, Грузинской и Молдавской ССР, но 77,85% опрошенных высказались за сохранение Советского Союза как обновленной федерации равноправных республик. Это была несомненная победа Горбачева, которому удалось удержать в умах граждан идею об общности.

За референдумом последовал Ново-Огарёвский процесс — серия переговоров между главами союзных республик о преобразовании СССР и подписании нового союзного договора. Его должны были подписать 20 августа 1991 года, но путч ГКЧП 19–21 августа того же года сорвал попытку реформирования Союза. Горбачев потерпел поражение с двух флангов. Члены ГКЧП считали, что спасают Советский Союз от распада. Выступившие против них руководители союзных республик предпочли развал страны любой реформе. Странным образом удары унионистов и сепаратистов пришлись на одну фигуру. 8 декабря 1991 года руководители Беларуси, России и Украины подписали Беловежское соглашение о роспуске СССР, а 25 декабря Михаил Горбачев подал в отставку.

Это был беглый обзор эпохи Горбачева. Без комментариев осталась антиалкогольная кампания, которая привела к варварскому уничтожению виноградников, расцвету суррогатного алкоголя и падению уровня потребления алкоголя населением СССР. Мы промолчали о примирении СССР и США и в то же время о потере Советским Союзом сферы влияния в Восточной Европе, что кровью советского народа была добыта по итогам Великой Отечественной войны. Ничего не было сказано о расцвете русского рока: рок-музыканты, которых увольняли с работы, отчисляли из вузов, выгоняли из партии и комсомола, сажали в тюрьмы и психбольницы, стали настоящими властителями дум, собиравшими многотысячные стадионы.

Все это говорит о том, что политика Михаила Горбачева была не всегда последовательной, но корень многих проблем крылся в состоянии советской системы. К середине 1980-х годов СССР подошел в глубоком идеологическом и экономическом кризисе, и Михаил Горбачев пытался вылечить его. Но программу реформ, направленных на либерализацию СССР, писали люди, родившиеся и выросшие в Советском Союзе, а следовательно, имевшие однобокое представление о рыночной экономике.

Иронично, что СССР распался в то время, когда им правил человек, родившийся и выросший в Советском Союзе и никогда не видевший императорской России, в отличие, например, от учившегося в царской гимназии Леонида Брежнева. Видимо, такова была судьба Союза. Стараниями Михаила Горбачева СССР превратился в многопартийную парламентскую федеративную республику — это стало и благом, и проклятием. Люди получили свободу самовыражения, и многие из них оказались заинтересованы в распаде СССР. В том числе те, кто входил в партийно-государственную элиту страны. Часто Горбачеву вменяют в вину, что он, лавируя между противоречивыми слоями элиты, не смог ни усмирить, ни сплотить их вокруг себя. Даже аргумент о бескровном и мирном распаде СССР можно опровергнуть тем же конфликтом в Нагорном Карабахе, не говоря про последующие конфликты. Это, конечно, не Гражданская война 1917–1922 годов, но и не «бархатный развод» Чехии и Словакии.

Таков был итог правления последнего генерального секретаря. Дальнейшая его жизнь — это попытки вернуться в политику, выдвинуться кандидатом в президенты России на выборах 1996 года, написание мемуаров. Михаил Сергеевич Горбачев — единственный советский руководитель, самостоятельно оставивший пост. На Западе его преимущественно считают одним из самых значимых мировых политиков, который дал советским людям свободу и демократические институты, в России же многие обвиняет его в распаде великой страны. Но стоит дать волю не эмоциям, а историческим фактам и архивным документам. И подождать — время все расставит по местам.