Спокойной ночи, платежи: истории россиян, которые нашли необычные способы избавиться от кредита

Началось все в 2000 году, когда у меня сгорел дом. Потом я девушку встретил, женились, дочку родили, а в 2007-м меня посадили по 161 статье (грабеж. — Правила жизни). Там история мутная, меня вообще за другого человека посадили. Я из тюрьмы выхожу, а у жены уже другой. Мог бы подраться, конечно, что-то натворить, а потом опять бы сел. Так что я просто ушел, через несколько лет мы развелись, но бывшая подала на алименты, еще какие-то кредиты банковские, которые я брал, набежали. В общей сложности тысяч 150. Но я не от них уехал, это все глупости. Я после развода все вещи по знакомым раздал — и пиджаки свои, и машину, все-все — и сказал другу Денису: «Поехали в кругосветку». Ну мы и поехали.

Автостопом добрались из Красноярска до Сочи, пожили с олимпийскими волонтерами, потом рванули в Турцию, оттуда — в Иерусалим. В Египте Денис решил вернуться домой, а я остался. И без денег сумел до Марокко добраться — туристы друг друга уважают. В Касабланке я одному японцу помогал: он взял напрокат машину, а я водил и показывал ему страну. Общались через переводчик в телефоне. Я же только русский язык знаю. Меня, может, в Книгу рекордов Гиннесса записывать надо: путешественник, который столько проехал, зная только русский язык».

Дмитрий Агарков, Воронеж: «Раскрывать детали соглашения с "Тинькофф Банком" и говорить о его итогах я не могу еще десять лет. Столько же мы не можем предъявлять друг другу претензии. Но не думаю, что их кто-то предъявит, ведь мы заключили мировую. А идея была вот в чем. Есть понятие "оферта", и если вчитываться в закон, то получается, что это я банку предлагаю заключить со мной договор о кредите, а не он со мной.

Как-то мне в почтовый ящик упала рассылка с предложением взять кредит. У банка Олега Тинькова по сути был один филиал в Москве, все остальное делалось по почте. Они пишут типовой договор, на каждой анкете — штрихкод, который соответствует конкретному физлицу. Когда ты отправляешь анкету в банк, ее сканирует специальный робот и решает, дать тебе кредит или нет. Народ у нас не любит никуда ходить, что-то внимательно читать, так что вариант беспроигрышный.

Но я посчитал, что такое предложение оферте не соответствует. Почему банк сам составляет договор, когда это должен делать я? Вот я и составил собственный вариант договора и отправил в банк: там была указана нулевая ставка и штрафы в несколько миллионов за изменение любого пункта. Как ни странно, кредит одобрили. Пришло около 15 тысяч рублей, но это, сами понимаете, не деньги. В итоге банк разорвал со мной договор, а я обратился в суд, требуя 24 миллиона. Когда Тиньков обвинил меня в сговоре с сотрудником банка, я подал второй иск — о защите чести и достоинства. Кончилось дело тем, что Тиньков предложил мировую. Как я уже говорил, раскрывать детали я не могу, но все хорошо.

Другими кредитами я продолжаю вполне успешно пользоваться. Недавно выплатил один «ЮниКредит Банку», правда, снова пришлось судиться. Меня не устроили 12 пунктов их договора, я обратился в Роспотребнадзор, и половину из них там признали спорными. В итоге пошли в арбитраж, и суд встал на нашу сторону. Теперь я доволен».

Артем Фельдман, Ростов: «До сих пор не пойму, как все пришло к тому, что в итоге случилось с моим папой, Сергеем Фельдманом. Я теперь сижу и разбираюсь с документами, и вот какая картина складывается. В 2004 году он приобрел помещение в центре Ростова, на Пушкинской улице. У папы была сеть бильярдных, но он хотел открыть лучшее заведение из тех, что есть, элитное. Помещение купил на собственные средства, а на его обустройство взял 230 тысяч долларов у "Стелла-Банка". По документам, как я теперь вижу, было десять траншей. Потом каким-то образом образовался второй кредит, практически на ту же сумму.

Мы с папой толком не общались в последнее время — я учусь в Москве, а когда домой приезжаю, о работе речь не заходит. Но в общем я знаю, что если первый кредит папа более или менее успешно отдавал, то со вторым начались проблемы. В 2012 году у него перестало хватать денег даже на адвокатов: банк подал в суд, папа рассчитывал отдать помещение банку на реа­ли­за­цию, так и расплатиться. Но началась чехарда с переоценкой помещения, торги тянулись и тянулись. Параллельно рос второй долг, и под конец сумма стала уже совершенно невозможная.

Да и не так чтобы бизнес у папы шел хорошо, какая-то черная полоса в последние два года началась. Впрочем, не могу сказать, что в папе хоть что-то предвещало то, чем все закончится. Перед трагедией мы, наоборот, созванивались, он меня ждал очень. Да и не такой папа по натуре: он боец, и даже когда страшные трудности, он будет биться до конца, неудачи его не ломали. А 7 апреля 2015 года все случилось.

Я уже собирался в Ростов, как мне позвонила мама в истерике. Что-то про папу сказала, а я и не понял толком, покидал вещи в сумку и понесся на вокзал. Потом кто-то прислал ссылку на новости. Оказалось, папа взял пистолет, пришел в офис «Стелла-Банка», зашел к директору Денису Бурыгину и застрелил его, а потом застрелился сам. Он довольно спокойно зашел к нему, ведь они давно общались в связи с этими кредитными историями. Общались как два деловых человека, понимая, что дело в обстоятельствах, а не в личных отношениях. У него остались дети, молодая жена — это все ужасно, конечно. При этом не похоже, что папа был в состоянии аффекта. Он везде разложил предсмертные записки, в которых объяснил, что решил так поступить, подробно описал процесс похорон, кому, что и куда отнести, куда дела передать. Я до сих пор в это поверить не могу, пытаюсь вникнуть в документы, хотя их осталось немного — какие-то в судах, какие-то в банке. Я пока не решил, буду ли вообще вступать в наследство, так как все папины долги с этого момента перейдут на меня».

Илья Борисов, Оренбургская область: «Кредит я взял на строительство дома. Довольно большой кредит. Не буду говорить какой, но сами понимаете, сейчас и стройматериалы, и все остальное очень дорого. Работы в тот момент не было, а тут друг позвал меня на Донбасс, мы вместе и поехали в ополчение. Все говорят, что там кто-то заработать пытается, ходил слух, что танкисты по сто тысяч получают. Но мне какая разница? Там фашисты деревни выжигают, там мальчика живого распяли, там русских людей спасать надо, при чем тут деньги.

Я попал в танковый батальон «Август», был в бою, меня дважды контузило, а друг не вы­жил. Про него по всяким телеканалам укропы рассказывали, что он за деньгами поехал, долги у него были. Но это неправда, он тоже за идею. Мало ли у кого сейчас кредиты? У всей страны кредиты — и ничего: живут люди, выкручи­ва­ются. Про любого можно сказать, что он за деньгами воевать поехал. Мы вон под Дебальцево хохлов в котел брали за деньги, что ли? Нет, танкистам платили, конечно, но суммы мизерные, 350 долларов всего, и то нерегулярно. А деньги на Украине быстро расходятся: еды надо купить, воды, газировки там, батон какой-то. После контузии я себе сам лечение оплачивал, лекарства покупал.

Так что с этих денег отдать мой кредит нереально. Да и как отдать вообще, когда я пытался деньги домой слать, а они не доходят. Я столько банков в Донецке обошел, там все переводы блокируются, ничего не работает. Война же. Когда друга убили, я вернулся домой, к сыну. Пеней за кредит, конечно, накапало так, что не балуйся, но если я там, на Донбассе, выжил, то и тут выживу, где-нибудь заработаю».

Антон Дианов, управляющий директор Национальной службы взыскания: «Мы привыкли, что клиенты то умирают, то воскресают, лишь бы от выплат уйти. Но одна история впечатлила всех. Произошла она в Ростове. Женщина взяла потребительский кредит на два миллиона рублей, причем взяла не от нужды, а что называется, на красивую жизнь. В какой-то момент отдавать его перестала, с пенями долг стал еще больше.

Тогда женщина решила мыслить нестандартно и пошла в местный Сбербанк. Точнее, не в сам банк, а к мусорным бакам. Она неделю собирала рваные платежки и другие документы, а потом склеивала их, чтобы получилось платежное поручение. Вписала в него нужную сумму, сфотографировала, чтобы не было видно этого лоскутного одеяла, и отправила нам. Надо признать, потрудилась она на славу — сотрудник ничего не заметил. Подозрения появились только в ходе проверки перечислений в банк: после этого мы уже пригляделись и поняли, что платежка липовая и никакого перевода не было.

Дама кричала, возмущалась, объясняла, что сделала перевод онлайн и это банк виноват, раз платежи не доходят. Минут двадцать это длилось, пока наш коллега не сказал, что за подделку документов грозит уголовная статья. Тут, видимо, в голове у нее что-то сдвинулось, с тех пор добросовестно выплачивает долг».