Кто такие новые русские миллионеры — и как они распоряжаются капиталом? Интервью с главой Tinkoff Private Ильей Опренко

Сегодня молодых и богатых людей становится все больше. Средний возраст нашего клиента – 41 год. Как правило, это основатели или топ-менеджеры технологических и сервисных компаний, работники сфер медиа и контента – из так называемой новой экономики. На эту группу приходится порядка 75% наших активов.

Но у этой грани есть своя условность: около 25% – классические high-net-worth individuals (люди, чье состояние оценивается более чем в $1 млн. – «Правила жизни»), представители первой волны накопления капитала, которые заработали состояния в 1990-е и 2000-е. То есть они формально из поколения «отцов» нынешних миллионеров, но тоже понимают возможности нового технологичного мира – не только для своего бизнеса, но и для своего капитала. Им тоже нравится осваивать новые цифровые сервисы и финтех-платформы, они вникают во все детали, открыты всему новому.

Миллионеры новой экономики гораздо меньше привязаны к активам, представлявшим ценность для их родителей. Я имею в виду недвижимость, самолеты, яхты. Для них даже собственная квартира или личный автомобиль – не безусловная ценность. Моему знакомому долларовому миллионеру пришлось купить квартиру, иначе мать невесты не хотела выдавать дочь замуж, не рассматривала его как потенциального жениха.

Эти люди ценят свое время, вдохновлены бизнесом, технологиями и тем, что они могут дать миру. В 2020-х капиталы будут формироваться не в классических индустриях, а в новой экономике, к которой относятся гейминг, робототехника, искусственный интеллект, блокчейн, большие данные, e-commerce, новые медиа. Миллионеры новой экономики ценят свободу выбора, передвижения, отличаются высоким уровнем эмпатии – серьезно относятся к благотворительности, участвуют в социальных проектах. К тому же среди них много путешествующих, работающих удаленно – граждан мира.

Разницу между поколениями интересно наблюдать внутри семей миллионеров. Я очень люблю истории дореволюционных предпринимателей: основатель семейной династии буквально в лаптях доходил до Москвы из какой-нибудь губернии в Центральной России, открывал лавку на Китай-городе, потом – небольшую фабрику и все это масштабировал, а его дети выводили дело на другой уровень, становились так называемыми купцами-миллионщиками.

Внуки же – третье поколение – зачастую получали образование за границей и редко участвовали в управлении семейным бизнесом. Показателен пример династий купцов Морозовых и Щукиных. По сути, они открыли французских импрессионистов миру, а ведь еще совсем недавно их деды были крепостными крестьянами. Потомок купцов Алексеевых Константин Станиславский создал один из лучших художественных театров в мире. То есть поколенческая трансформация происходила всегда, и сейчас она снова происходит у нас на глазах.

Мы хорошо понимаем этих людей – нам важно их знать со всех сторон, как врачу – пациента. Мы регулярно проводим скоринг, чтобы собрать массив информации о человеке и помочь ему.

Так вот, скоринг помогает изучать людей и их привычки. Как они меняются? Первым водоразделом была пандемия, когда целая плеяда новых инвесторов вышла на фондовый рынок – не только в России. Плюс классические клиенты активно мигрировали в онлайн, все больше людей начали инвестировать через мобильные приложения, поэтому логичен и наш переход в онлайн. Второй водораздел – февральские события и новая реальность, которая все еще формируется.

Безусловно, события этого и предыдущих двух годов значительно повлияли на восприятие действительности новым поколением состоятельных клиентов. Многие из них, в отличие от поколений их отцов, не сталкивались с событиями подобного драматизма и накала. Это повлияло на их систему ценностей и ориентиры.
Мы можем лишь предполагать, во что это выльется, но уже сейчас понятно, что новые миллионеры совсем иначе будут воспринимать риск-менеджмент и диверсификацию. Также рано списывать со счетов классические сферы инвестирования, популярные у поколения их родителей. Здесь речь идет в первую очередь о недвижимости, золоте и корзинах валют. Если использовать аналогии, то это «шоковая терапия» для поколения миллениалов.

Момент осознания того, что мир – это не только растущие оценки компаний в рамках новых раундов финансирования.

Один мой клиент прямо перед кризисом продал гейминговый бизнес. Он вышел в кеш и мог до конца жизни поддерживать высокий уровень жизни. Февральские события сильно ударили по гейминговому бизнесу в России. Часть из них, такие как Playrix, были мировыми лидерами. К моему удивлению, этот (еще молодой) человек, которому нет сорока, почти сразу активно включился в работу и собрал освободившихся специалистов гейм-дизайна и разработчиков. А основными рынками сделал Азию и Ближний Восток. Мы помогаем ему грамотно распорядиться вырученными средствами: часть активов он реинвестировал в бизнес, на оставшуюся часть сформировал так называемый пенсионный или рентный капитал – чтобы поддерживать комфортный уровень жизни независимо от обстоятельств.

Другой клиент управляет крупным федеральным бизнесом по продаже и производству натуральной косметики, средств ухода и продуктов питания. Основная часть закупок шла из Китая и Европы. Кризис ударил по цепочкам поставок и расчетов. Мы помогаем ему выстроить зарубежную инфраструктуру и сформировать ликвидность для экспансии на высвободившиеся после ухода иностранцев ниши.

Еще один наш клиент владеет огромным промышленным холдингом с большой экспортной составляющей. Мы помогли ему перенастроить корпоративные и личные финансовые потоки в условиях, когда его экспортные рынки пришлось резко переориентировать на регионы Латинской Америки, Ближнего Востока, Африки и Юго-Восточной Азии, а штаб-квартиру и семейный офис в кратчайшие сроки переносить из Швейцарии в Дубай.

Мы изо всех сил убеждаем клиентов не принимать спонтанных и скоропалительных решений: информационный шум в принципе свойственен финансовому рынку, но сейчас он особенно давит. Наша задача – уберечь клиента от необдуманных решений, а универсального рецепта, как именно это сделать, – нет. Единственное проверенное решение – старая добрая диверсификация активов и терпение. Люди с диверсифицированным портфелем пострадали намного меньше. Ближе банкира для клиента в турбулентные времена только семья.

Приведу пример: больше года назад наш клиент начал строить дом в Испании. Он юрист, долго работал в российских строительных компаниях. Нанял строителей в Испании, попал под огромные риски, связанные с неплатежами. Мы помогли ему, все было оплачено четко и в срок, стройка закончилась. Сейчас через наших парт­неров помогаем ему реализовать этот проект – сначала клиент хотел выставить дом на продажу, но теперь задумался о релокации, поскольку его дети поступили в испанскую школу. При этом деньги под стройку он хранил у зарубежного брокера – на продажу ценных бумаг были введены ограничения, нужно было разобраться, не нарушает ли он валютное законодательство (предполагались очень весомые штрафы).

Мы недавно встречались с клиентом, у которого был большой бизнес, связанный с животноводством, за последний год он практически все продал. Часть капитала он держал в ценных бумагах и интересовался, как сохранить деньги. У молодых есть возможности заработать, их время еще не прошло, и просадка по рынку воспринимается не так болезненно. Они толерантны к риску.

Многие из них потеряли источники капитала, переживают, что лишатся и накопленного, и речи о доходах на встречах не идет. Мы скорее обсуждаем, как уйти от инфраструктурных, геополитических, страновых рисков, дефляции, инфляции.

Сейчас горизонт планирования для многих свернулся до одного дня или недели, но мы с клиентами все больше разговариваем о долгосрочных моделях инвестирования, прогнозируем на пятилетку и советуем думать, какие средства понадобятся за рубежом, а какие – в России. Поэтому для них мы сейчас в основном структурируем рублевые и долларовые капиталы, находим уязвимости в портфеле, предлагаем решения, которые приведут к оптимальной структуре, соответствующей долгосрочным целям человека.

Некоторые клиенты не собираются оставлять наследство детям, новые миллионеры все чаще выбирают такую опцию. Они просят построить структуру, которая после смерти бенефициара позволит передать активы, например, на благотворительность. Это очень долгий и трудоемкий процесс.