Kаково это — не улыбаться 40 лет
ТЕСС КРИСТИАН, 51 год, Лондон:
«Больше всего на свете меня бесят люди, которые могут подойти, фамильярно похлопать по плечу и сказать: "Эй, девушка, улыбнись, чего ты такая хмурая?" Вот иду я по парку, думаю о делах, о работе, и какой-нибудь придурок меня окликает: "Ну улыбнись!" Я таким сразу отвечаю: "Проваливай с моей дороги, мудак!" Чего они привязались? Я уже сорок лет как не улыбаюсь, и у меня отличная жизнь, а главное — ни одной морщинки.
Улыбку из меня выбили монахини в католической школе, в которой я училась в начале 1970-х. Когда я говорю "выбили", я отнюдь не преувеличиваю — монахини били нас палкой, если мы слишком веселились. Школа находилась в районе Килберн, где селились ирландцы-католики, они же и преподавали, заставляя детей с утра до ночи молиться Деве Марии и просить об отпущении грехов. Мне тогда нравилось паясничать, всех смешить, а монахини говорили: "Тесс, ты что о себе возомнила, а ну сотри эту улыбку с лица". Как только мне исполнилось шестнадцать, я отказалась от всякой религии, но так и не смогла избавиться от привычки душить улыбку. Родители это не особо замечали, да и в Лондоне в те годы вообще мало кто улыбался — экономика была на нуле, кругом забастовки — кислое лицо было нормой.
Наступили 1980-е, и среди лондонской молодежи стало модно делать пышные прически — очень аристократического вида, как нам казалось, — поярче одеться и позировать для фото. Главное правило хорошей фотографии тех лет — серьезное лицо. Улыбнешься — и ты полных лох. Мы с подругами перебирали архивы модных журналов пятидесятых в поисках кумиров, и тогда я влюбилась в Марлен Дитрих: в ее лице не было ни намека на улыбку, однако она казалась эталоном элегантности. А потом пришли 1990-е, нам с подружками исполнилось по тридцать, и они начали колоть ботокс и закупаться антивозрастными кремами. Мне же ботокс был не по карману. Но я внимательно изучила, как он действует, и поняла, что инъекция лишь парализует мышцы лица — вот и весь механизм. Тогда в моей голове загорелась лампочка: "Я же сама себе могу устроить этот ботокс, да еще и бесплатно". Это совсем не сложно, особенно если с детства натренирован. Как в гимнастике — если занимаешься с малых лет, то и потом без проблем сядешь на шпагат.
Последние лет десять я вижу, что не зря стараюсь, — ровесницы уже все в морщинах, а я выгляжу отлично. Конечно, когда-нибудь и у меня появятся первые морщины, но зачем их торопить? Я по-прежнему смеюсь, просто делаю это немного иначе, чем остальные: приоткрываю рот и, не двигая лицом, выпускаю звук "ху-ху-ху". Жалко, что вы меня сейчас не видите, ведь мое лицо остается почти неподвижным даже во время разговора. Плачу ли я? Конечно. Но разве обязательно при этом скукоживать лицо? Всплакнуть же можно куда изящнее. У меня слезы просто набираются в глазах, а потом сами без всякой помощи лицевых мышц спадают на щеки, откуда я их смахиваю платком. Шмыгать носом тоже нет смысла — пусть сопли сами спустятся, а вы их просто поджидайте на выходе с платком.
Может, я не двигаю лицом, но видели бы вы, какие у меня выразительные глаза и руки и как я виртуозно матерюсь. Не знаю других женщин, которые могли бы с такой легкостью и невозмутимостью разнять драку. Поверьте, меньше всего я похожа на городскую сумасшедшую — у меня красивая одежда, королевская осанка и очень деловая походка. Поэтому и вниманием мужчин я не обделена — на свидания хожу регулярно. Ни один мужчина не станет проводить время с унылой женщиной. Все хотят, чтобы было весело, и это я всегда могу обеспечить — улыбка здесь не нужна. Мужчины мне в конце свидания обычно говорят: "Я тебя вначале немного испугался, но потом понял, что ты клевая". Конечно, клевая, ведь я не какая-то там среднестатистическая 50-летняя тетка. Я не улыбалась даже в самые радостные моменты своей жизни, на свадьбе, например. Моего мужа Найджела это никогда не беспокоило, да и развелись мы совсем по другой причине (он только и умел, что лежать на диване, жить в моем доме, ездить на моей машине и есть мои продукты). Когда у нас родилась дочь, я тоже не улыбалась. Просто обнимала ее, гладила ей животик и спинку. Неужели обязательно скалиться, чтобы показать человеку, что ты ему рад? Стиви выросла самым улыбчивым человеком на свете. И я никогда не советовала ей отказаться от улыбки. Это же моя фишка — ей не обязательно все повторять за мной. Недавно мне рассказали отличную шутку. "Что сделал каннибал, когда просрал отношения с девушкой? Подтерся!" Прикольно, правда? Я смеялась как ненормальная. Вообще когда я понимаю, что сейчас услышу что-то очень смешное, всегда предупреждаю окружающих: "Ребята, осторожно, я сейчас, кажется, буду ржать!" И потом такая: "ху-ху-ху". Друзья любят записывать на видео мое лицо, когда мы смотрим комедии. А я обожаю комедии — это мой любимый жанр. За исключением "Монти Пайтона" — по-моему, это самое тупое кино на свете, не переношу такой юмор. Еще мне советуют играть в покер: пару лет назад знакомый в пабе предложил попробовать, и после четырех партий сказал, что у меня самый непроницаемый poker face.
Друзья меня называют Моной Лизой — правда, живьем я видела ее только один раз на школьной экскурсии в 1975 году — но, кажется, манера держаться у нас одинаковая. Иногда еще зовут "смайликом". А один знакомый называет меня "февральским лицом". "Но что с тобой? Ты смотришь февралем; морозом, бурей. И тучами лицо твое мрачится" — это строчки из Шекспира, "Много шума из ничего". Именно так я отношусь к улыбке — она слишком переоценена в нашем обществе. Я не раз встречала людей, которые улыбаются, а через минуту кидают фантик мимо урны или не уступают бабушке место в автобусе. Может, я и неулыбчивая, зато человек хороший. Работаю в районном социальном центре — учу малообеспеченных горожан грамотно выращивать дома овощи. В конце каждого занятия я дарю своим ученикам по овощу, причем так, чтобы они не приняли это как подачку. Добрые дела можно делать и с серьезным выражением лица.
Беспрестанно улыбаться хорошо в детстве, а когда тебе исполнилось шестнадцать, прекрати уже и делай только редкие исключения для искренних улыбок. Много ли вы видели искренних улыбок? Вот американцы — они ужасно улыбчивые. Но только почему-то мне кажется, что они улыбаются не потому, что рады мне, а просто хотят похвастать зубами. Мне рассказывали, что в России вообще никто не улыбается — хотела бы я на это посмотреть. А еще, говорят, у вас очень красивые женщины. Может быть, как раз поэтому?»