Как в Республике Беларусь сажают подростков за наркотики

МИНСКИЙ ТРАНЗИТ

МАТЬ ОСУЖДЕННОГО ЕЛЕНА:

«Когда его задержали с каким-то пакетом в подъезде, ему всего 15 лет было. Оказалось, что в пакете спайсы. Только мальчик мой говорил, что нашел его и хотел в милицию отнести. Но неважно это все, на самом деле. Ему же только хранение могли предъявить. А потом нашелся какой-то свидетель, который дал показания: да, покупал у моего сына. Причем и время назвал — как раз когда Витя в школе был, его там весь класс видел. Но следователей это не смутило, получил 10 лет. Три года уже отсидел».

Такие суровые приговоры белорусские суды выносили не всегда. Наказание по «наркотической» 328 статье ужесточили с 2015 года, когда в силу вступил декрет Александра Лукашенко «О неотложных мерах по противодействию незаконному обороту наркотиков»: теперь ответственность наступает с 14 лет.

Белорусское законодательство строже российского: в Москве за хранение или приобретение наркотиков без сбыта можно получить до трех лет лишения свободы, в Минске — от пяти лет и больше, но в основном сроки начинаются от семи лет. Если изъятое вещество потянет на крупный размер или же фигурантов в деле будет несколько, то за решеткой можно провести свыше восьми лет. Если же покупатель погиб, то продавцу наркотиков грозит до 25 лет. Рассчитывать на условно-досрочное освобождение, амнистию или замену режима не приходится, эти нормы к 328-й статье не применяются.

Орфография

и пунктуация

сохранены

→

Орфография

и пунктуация

сохранены

→

Орфография

и пунктуация

сохранены

→

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ КОМИССИИ ПО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ ПАЛАТЫ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ НАТАЛЬЯ ГУЙВИК:

«Я помню этот 2013 год: как появились спайсы и насваи; как стали гибнуть молодые люди, практически каждый день гибли. Тогда произошел взрыв преступлений в сфере оборота наркотических средств. И если раньше был опиум, морфий, марихуана, то есть природные средства, то тут появились синтетические наркотики. Я считаю, это все было к нам завезено. В результате под волну синтетических наркотиков у нас попала молодежь: в 2013–2014 годах погибли 146 молодых людей. Причем молодежь привлекали к распространению: в газетах начали публиковаться объявления о приеме на работу — именно так подростков отправляли делать закладки.

Благодаря ужесточению законодательства против наркотиков объединились все госструктуры, а координатором стало правительство. Это позволило нам очень эффективно противостоять напору наркобизнеса извне. В 2016 году осудили 109 человек, в 2017 — 92 несовершеннолетних. Наркобизнесу стало просто невыгодно у нас торговать, потому что ужесточилось наказание. Ведь почему распространение останавливается? Потому что есть ответственность! Да, в правоприменительной практике немножко перегнули палку. Но на тот момент была очень страшная обстановка».

Белорусские власти защищают нововведения изо всех сил. Министерство здравоохранения утверждает, что за двенадцать лет в республики стало на 40% больше наркоманов: с 6145 человек в 2005 году до 8649 человек на начало 2017 года. В основном это люди в возрасте от 20 до 40 лет. В последние годы растет употребление спайсов: здесь в группе риска те, кому 15–29 лет, уверены в ведомстве. А в МВД утверждают, что новые законодательные меры работают: в 2017 году было зафиксировано почти 5,5 тысяч наркопреступлений, это на 15% меньше, чем годом ранее.

Орфография

и пунктуация

сохранены

→

МАТЬ ОБВИНЯЕМОГО ЛАРИСА:

«Приезжаешь в изолятор к девяти утра, чтобы отдать передачу, а там полная комната тех, у кого родственники арестованы по 328-й статье. Девять человек из десяти сидят и ждут, пока можно будет отдать продукты своим "наркобаронам". Это в основном матери, и каждой есть, о чем рассказать. Типичная история: задержали за хранение, а хранение — это что? Купил марихуану, прошел несколько метров по улице — значит хранил наркотик. Потом могут переквалифицировать обвинение на сбыт группой лиц, ведь ты же приобрел запрещенное вещество у кого-то, или вообще на организованную группу. И все, меньше десяти лет уже не получает человек».

«Первое время обвиняемые получали до 10 лет колонии, но затем наказания еще больше ужесточились — до 12–15 лет в среднем», — говорят правозащитники. Таким образом правоохранительные органы выполняют распоряжение президента Александра Лукашенко. В конце 2014 года он публично объяснил, как следует обращаться с преступниками: «Для них надо создать невыносимые условия в местах отбывания этих сроков. Если у нас их очень много, давайте одну из колоний отжалеем для этого. Если у нас не хватает таких людей на одну колонию, давайте одно подразделение, казарму или еще что-то в колонии строжайшего режима, установим им такой режим, чтобы они, сидя в этой колонии, прямо скажу, смерти просили».

КАБИНЕТ РУССКОГО ЯЗЫКА И ЛИТЕРАТУРЫ

СРЕДНЕЙ ШКОЛЫ №95 Г. МИНСКА

Ужесточение законодательства коснулось прежде всего несовершеннолетних. Теперь они все чаще попадают в поле зрения милиции, а некоторых и вовсе судят в школах: суд устраивает выездное заседание в учебном учреждении, процесс проходит на глазах у одноклассников фигуранта. Периодически в школах рассматривают дела и совершеннолетних — в назидание подросткам. Например, в прошлом году одно из таких слушаний прошло в школе недалеко от центра Минска. По обвинению в хранении наркотиков осудили 30-летнюю женщину, она получила шесть лет колонии.

АКТОВЫЙ ЗАЛ СРЕДНЕЙ ШКОЛЫ №182 Г. МИНСКА ИМЕНИ ВЛАДИМИРА КАРВАТА

402 УЧЕБНАЯ АУДИТОРИЯ АКАДЕМИИ УПРАВЛЕНИЯ ПРИ ПРЕЗИДЕНТЕ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ

АКТОВЫЙ ЗАЛ МИНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ЛИЦЕЯ № 5 ТРАНСПОРТНОГО СТРОИТЕЛЬСТВА

АКТОВЫЙ ЗАЛ МИНСКОГО ФИЛИАЛА УО «БЕЛОРУССКИЙ ТОРГОВО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ ПОТРЕБИТЕЛЬСКОЙ КООПЕРАЦИИ

Заседание устроили в кабинете русского языка и литературы. Парты убрали, в ряд поставили несколько десятков стульев, на которых уместились ученики 10–11 классов. Стол учителя передвинули в центр, его заняла судья. По бокам от нее — накрытые яркими скатертями столы для прокурора и адвоката. Все прошло быстро: подсудимая признала свою вину, раскаялась и пообещала, что впредь не будет употреблять марихуану, а займется спортом. "Это, скорее, производило впечатление спектакля", — говорит один из школьников, присутствовавший на процессе.

— Саша, куда ты несешься? У тебя еще стишок не сдан.

— Мария Константиновна, что вы от меня хотите? У нас суд!

Актовый зал Минского торгового колледжа Белкоопсоюза заполнен учащимися. На сцене — остатки декораций, на тяжелых бархатных шторах висят сдувшиеся шарики. На глазах у присутствующих высокий мужчина в костюме перетаскивает в центр зала стол и уходит. Спустя несколько минут выясняется, что это был судья: он снова появляется в помещении, но поверх пиджака у него черная мантия с золотым кантом. Обвиняемый сидит на первом ряду — прямо перед председательствующим: Антону 24 года, он недавно окончил Академию Искусств по специальности "Промышленный дизайн". Когда в феврале его задержали сотрудники милиции, у него оказалось чуть меньше одного грамма марихуаны.

Такие заседания проводят в этом актовом зале примерно дважды в месяц. У инспекции по делам несовершеннолетних есть план профилактических мероприятий, чиновники согласовывают его с судами и учебными заведениями. Колледж с этой точки зрения — идеальное место для выездных слушаний: и учащихся много, и от суда Заводского района всего пара минут пешком.

Адвоката в зале нет, конвоя и клетки для фигуранта дела тоже: такие заседания проводят только по легким делам с "неподстражными". Свою вину Антон признал. По его словам, он поссорился с женой и решил снять стресс. От места закладки он отошел метров на 20, когда его задержали. Сознавшись, подсудимый попросил приобщить к делу антинаркотическую презентацию: вместе со следователем он планировал показывать ее в школах.

— Сейчас в школах это все процветает. Я сама точно не знаю, но слухи ходили. Кажется насвай употребляли и спайсы, — перешептываются учащиеся между собой.

— У всех есть такие знакомые. Парню из моей деревни в 16 лет дали 9. С ним и другие постарше по делу шли, но они легко отделались и на малого все повесили.

Антон получил минимальное наказание из возможных — 2 года ограничения свободы без направления в учреждения открытого типа.

На оправдательный приговор в Белоруссии рассчитывать особо не приходится: в прошлом году таких было всего 0,2%.

Формально не существует отдельных колоний для осужденных по «наркотическим» статьям, про которые говорил Лукашенко. Но на деле есть исправительные учреждения, где абсолютное большинство арестантов получили сроки именно за такие нарушения.

Исправительную колонию 22 в народе называют «Волчьи норы»: до Второй мировой здесь располагалась деревня с таким названием, сожженная в годы войны. Минск в 200 километрах к северо-востоку, Брест — 160 километров к юго-западу, вокруг леса, в том числе заказник Выгонощанское. Ближайшая железнодорожная станция Доманова в 10 километрах по проселочной дороге. Автобусы ходят редко, так что от электрички родственники, приехавшие на свидание, нередко идут пешком. «Забытое богом места», — отзывается об ИК бывший заключенный. «Образцово-показательный концлагерь, — вторит ему другой зэк. — Но администрация не зверствует».

Учреждение расположено на территории бывшей ракетной части. Медчасть; несколько бараков с прогулочными дворами, закрытыми сверху металлической сеткой; внутри зданий жилые секции — комнаты примерно на 50 человек, заставленные двухъярусными кроватями и тумбочками, одной на двух человек; телевизор на каждые два отряда; несколько туалетов на семь мест; баня, в которой постоянно очередь в душевую; плакаты «Скажи наркотикам нет» на стенах — вот и весь быт свыше тысячи осужденных, большинство из которых — фигуранты «наркотических» дел. В основном это мужчины до 30 лет, средний срок — примерно 10 лет лишения свободы. Отличить их от остального контингента несложно: у осужденных по 328 статье на робе соответствующая нашивка; раньше она была желтого цвета, но после того, как представители «Движения матерей 328» несколько раз побывали на приеме у начальника департамента исполнения наказаний МВД, цвет сменили на зеленый, чтобы избежать ненужных ассоциаций с желтыми звездами. Полностью отменить такие знаки в МВД отказались.

МАТЬ ОСУЖДЕННОГО ЛЮДМИЛА:

«Кого сажают-то? Не наркобаронов и даже не дилеров! Они как ввозили в страну наркотики, так и продолжают это делать. Сидят наши дети. Они первый раз самокрутку на улице в руки взяли, с друзьями ее разделили и все — арест, обвинение в сбыте или хранении группой лиц, суд и приговор 15 лет колонии. Отправьте его на работы исправительные какие-нибудь, заставьте улицы мести или вагоны разгружать, верните его в общество, сделайте так, чтобы он одумался! Нет, его надо от этого общества изолировать, как будто он маньяк. И выйдет он теперь, когда ему уже больше 30 лет будет. Что он в жизни умеет, чем заниматься будет?»

НАТАЛЬЯ ГУЙВИК, ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ПОСТОЯННОЙ КОМИССИИ ПО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ

Подъем в «Волчьих норах» в шесть утра, отбой в десять вечера. Кормят трижды в день. Затем отправляют на обязательные для зэков работы — две смены по шесть часов на деревообработке, разборе металлолома или на швейном производстве. Дважды в месяц приезжает автолавка: в ней можно купить продукты и предметы первой необходимости, оплатив со своего лицевого счета. Если чего-то нет в наличии, то можно оставить заказ, привезут через две недели. Во многом это проще, чем дожидаться передач.

Для длительных свиданий, до трех суток, есть гостиница с 15 комнатами. Краткосрочные свидания — максимум четыре часа по телефону через стеклянную перегородку. Дважды в год полагаются книжные бандероли — до двух килограмм весом. Родственники обычно скачивают книги из сети, а потом печатают их мелким шрифтом на листах с двух сторон. Так больше вмещается, чем если отправлять обычные книги в переплете.

В «Волчьих норах» сидят по менее тяжким «наркотическим» преступлениям. Остальных отправляют, например, в Глубокскую колонию № 13, которая находится примерно в 170 километрах к северу от Минска. Условия там хуже: по словам родственников заключенных, нередко случаются самоубийства из-за отсутствия медицинской помощи.

МАТЬ ОСУЖДЕННОГО ТАТЬЯНА:

«Сережа автомобили всю жизнь ремонтировал, общительный был очень. Однажды он поехал запчасти купить и согласился подбросить знакомых. На обратном пути машину остановили: тормозил их один милиционер, а через секунду буквально вокруг был уже целый взвод. Их вытащили из машины, обыскали, нашли у одного из пассажиров четыре грамма марихуаны. Всех задержали, отправили в изолятор, где один из ребят даже вены вскрыть пытался. Полтора года их там держали, все доказательства найти не могли. Пассажиры все уверяли, что Сережа просто водителем был, не знал ничего. Но суд решил, что они его выгораживают, и дал 11 лет усиленного режима».

Спустя три года после начала антинаркотической кампании Верховный суд отчитался об успехах: число осужденных за наркотические преступления снизилось в 2017 году на 18,5%, а несовершеннолетних, совершивших такие правонарушения, стало вдвое меньше. Лукашенко эти итоги не удовлетворили. «Мы боремся против наркоманов, а где те, которые сегодня партиями поставляют эту наркоту в Беларусь? Вот кто главный преступник. Заботясь только о показателях, никакой речи об эффективной ликвидации каналов поступления наркотиков в страну идти не может. Конечно, намного легче получить быстрый результат за счет "мелочевки", а ситуация на самом деле будет только ухудшаться, — сетовал президент в конце февраля на заседании Совета безопасности страны. — Не скрывается ли за достигнутыми успехами борьба с мелкими сбытчиками наркотиков или теми, кто сел на эту иглу?»

В ответ на ужесточение законодательства появилось «Материнское движение 328». Один из его лидеров — Лариса Жихарь. Ее сын получил восемь лет колонии: у него нашли марихуану, которая принадлежала не только ему, но и его другу. Милиция сочла, что это распространение запрещенных веществ. Сейчас движение насчитывает сотни человек — таких же, как Жихарь, родственников осужденных.

МАТЬ ОСУЖДЕННОГО АННА:

«Мой сын сейчас под арестом, сидит вместе с такими же обвиняемыми — у всех 328-я статья. И из их числа работники милиции вербуют тех, кто будет выступать свидетелем по другим делам: отпускают их под подписку, а они потом отрабатывают, дают показания, подбрасывают наркотики — сплошное подстрекательство».

Теперь митингами и голодовками активисты добиваются либерализации законодательства. По словам Натальи Гуйвик, к движению прислушиваются.

Впрочем, не все во власти готовы пойти на уступки. Так, в марте 2018 года с такими заявлениями выступил министр внутренних дел Игорь Шуневич и заместитель главы администрации президента Валерий Мицкевич. Первый утверждал, что либерализация антинаркотического законодательства — это «очень опасно». А второй заметил, что государство не планирует вносить законопроекты по декриминализации некоторых составов 328-й статьи.

ЖЕНА ОСУЖДЕННОГО ИРИНА:

«Жили за городом, муж разнорабочий. Однажды приехали с обыском, когда меня дома не было, а супруг отсыпался после смены. Якобы у какого-то его знакомого наркотики нашли и начали проверять всех, с кем он общался. Зашли, перевернули все вверх дном. Нашли на полу меньше 2 грамм марихуаны. Муж потом признался, что иногда употреблял. Следователь ему предложил выдать все остальное, пообещав, что статью менять не будут. И даже отпустят. Так и вышло сначала: супруг поверил, показал заначку, вышел из изолятора. Но вернулся туда всего через месяц уже не за хранение, а за распространение, вернее за умысел сбыта. Свидетелей нет, доказательств в деле нет, только умысел написан в приговоре: если было столько травы, значит собирался продать. Получил 11 лет».

ИЛЬЯ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ

ДАРЬЯ САПРПНЕЦКАЯ

ТРИФОН БЕБУТОВ

ЕЛИЗАВЕТА НОВИКОВА

КСЕНИЯ ШЕВЕНКО

АЛЕНА ТОКАРЕВА

ТЕКСТ

ФОТО И ВИДЕО

ИЛЛЮСТРАЦИИ

ВЫПУСКАЮЩИЙ РЕДАКТОР

ПРОДЮСЕР

ВЕРСТКА