Смехотворный труд: история мужчины, который зарабатывает на жизнь, смеясь за кадром
Нас называют группой смеха — мы сидим за кадром во время съемок телесериала и в нужный момент смеемся над сценами, которые разыгрывают актеры. Эта профессия возникла три года назад, когда на нашем телевидении появились ситкомы, созданные по американскому образцу. Основной костяк нашей группы состоит из 5-6 человек, которые занимаются этим постоянно и кочуют из сериала в сериал. Мы смеялись на всех сезонах «Моей прекрасной няни», «Полного дома», «33 квадратных метров», уже третий сезон смеемся на «Счастливы вместе» и начали на новом проекте — телесериале «Третья планета от Солнца». Наше дело — оценить юмор, и мы его оцениваем.
Режиссеры относятся к группе смеха как к отдельному действующему лицу сериала — персонажу, чья задача состоит в том, чтобы создавать во время съемок атмосферу, реагировать на шутки, находить контакт с актером и, главное, олицетворять на съемочной площадке среднестатистического зрителя. Ту самую тетю Мотю, которая усталая пришла после работы и села перед телевизором посмотреть свой любимый сериал. По такой модели сейчас делают почти все отечественные комедийные сериалы с закадровым смехом.
К нашей работе существует много требований. Во-первых, мы не можем смеяться слишком громко или чересчур задорно, чтобы не отвлекать актеров от работы или чтобы своим смехом не вызвать смех у самих актеров. Во-вторых, мы должны укладываться в хронометраж эпизодов. Мы не можем смеяться слишком коротко, отрывисто или, наоборот, слишком долго, чтобы не налезать своим смехом на реплики актеров, иначе будет брак по звуку и придется переснимать дубль. Специально для нас актеры обычно после каждой «смешной» реплики делают паузу в несколько секунд, чтобы мы могли сделать свою работу. Потом, во время монтажа, звукорежиссеры на наш смех накладывают запись смеха большого зрительного зала, которая была сделана во время тестовых просмотров пилотных эпизодов сериала. Это, впрочем, не мешает каждому из нас во время телепоказа безошибочно различать свой голос в общем хохоте.
Во время съемок режиссер очень часто смотрит на нашу реакцию на ту или иную комедийную сцену. Если чувствуется, что шутка натянутая, а смех вялый, то сцену переигрывают. Выкидывают или добавляют какие-то реплики, что-то меняют на съемочной площадке, и все начинает работать. Съемочный процесс достаточно нудный, и актеры, бывает, повторив по двадцать раз один и тот же текст, сами перестают догонять какие-то шутки. «Посмотрите, как вы работаете, — говорит актерам в таких случаях режиссер. — Даже группа смеха не смеется». Тут им на помощь приходим мы. Актер слышит наш смех, фиксирует, что сказал что-то смешное, и начинает понимать, как это можно эффектно отыграть. Нередко после съемок актеры благодарят нас за работу. Это же обоюдный процесс. Сергею Жигунову из «Моей прекрасной няни» очень нравится, когда мы весело и задорно смеемся. Залихватски так. Он такой довольный потом ходит.
Мы часто приглашаем в нашу группу людей со стороны, чтобы подменить кого-то из постоянных участников, но остаются с нами работать немногие. Одни очень тихо и невыразительно смеются, другие вообще не смеются, с третьими мы не можем найти общий язык. Бывает, что человек смеется сам по себе, в отрыве от коллектива группы смеха, совсем не чувствуя остальных ее участников. В таких случаях мы желаем человеку удачи и деликатно просим попробовать найти себя в какой-нибудь другой области деятельности. Группа смеха должна состоять из людей, которым комфортно друг с другом, и которые могут одновременно реагировать на одни и те же шутки.
Люди из группы смеха во время съемок очень устают. Большая нагрузка на связки, мы все сипнем. Со временем голос привыкает. После первого месяца работы он сильно садится, но со временем восстанавливается. Приходится есть леденцы от кашля, пить горячий чай и кофе, молоко с медом. Прямо как певцы. Ежедневно мы работаем около 10 часов — полный съемочный день, но это не значит, что мы все время хохочем без остановки. В течение дня мы смеемся где-то 40 минут. Все остальное время мы пухнем от безделья, не зная, чем себя занять и куда деть. Это значительно тяжелее, чем смеяться двадцать дублей подряд над одной и той же шуткой. Можно научиться смеяться через силу, механически, можно научиться смеяться, когда не смешно или не хочется из-за домашних проблем и плохого настроения. Но очень тяжело привыкнуть к тому, чтобы каждый день высиживать по многу часов без дела на съемочной площадке. Читать книжки или учить иностранный язык, как нам часто советуют, в таких условиях невозможно. Иногда сидишь и думаешь, когда уже этот творческий процесс закончится. Именно поэтому на этой работе многие долго не выдерживают.
Выбор момента, когда мы должны рассмеяться, зависит не только от нас. На одном сериале мы сами решаем, когда нужно смеяться — там хороший, веселый сценарий. На другом сериале нас сажают перед монитором, за спиной у режиссера, и раздают всем распечатку сценария, где смайликами помечено, когда надо смеяться. На третьем перед нами ставят человека, который в нужный момент машет рукой. Но это крайний случай, когда уже совсем не смешно и глупо. Иногда нам специально не показывают сценарий до съемок, чтобы сохранить эффект неожиданности, хотя после девятнадцатого дубля ни одна шутка уже не кажется смешной, в таких случаях чувствуешь себя роботом, открывающим рот. В Америке, как я знаю, все построено иначе. Там режиссеры собирают большие трибуны со зрителями в огромной студии, актеры целую неделю репетируют, чтобы потом с одного дубля вживую разыграть эпизод сериала перед настоящей аудиторией. У нас таких больших съемочных павильонов нет, поэтому все скромнее — наши группы смеха редко насчитывают больше трех-пяти человек.
Платят за эту работу весьма скромно — примерно как актеру массовки. Я, с вашего позволения, не буду рассказывать, сколько именно. Ставки на сериале очень смешные, даже для группы смеха. Если бы ставку одного актера делили на всю группу смеха, то мы сидели бы здесь круглыми сутками и смеялись до пенсии. Работать за те деньги, что мы получаем, можно либо от безысходности, либо из любви к искусству. Конечно, каждый из нас еще на что-то надеется, но пока ничего не поделаешь. Приходится смеяться. Работа есть работа.