Вымирающие народы сервера
КИТАЙ
ВЬЕТНАМ
ИРАН
БЕЛОРУССИЯ
ТУРКМЕНИЯ
«Я работала в организации, которая боролась с ВИЧ/СПИД — мы ее основали вместе с мужем. Наш активизм нам дорого стоил. Нас выселяли из офиса, постоянно — в течение 8 лет — проводили налоговые проверки, нашим волонтерам угрожали».
«Премьер-министр Нгуен Тан Зунг меня уже ищет. Прошлой осенью он не поленился выступить на телевидении с критикой нашего блога. На моей памяти это был первый раз, чтобы премьер-министр по телевизору критиковал блог. Он обвинил нас в том, что мы публикуем сфабрикованные новости, чтобы опорочить руководителей нации, и добавил, что поручает министерству общественной безопасности и министерству коммуникаций и СМИ вычислить лиц, причастных к работе над DanlambaoVN, и «дисциплинировать» их. Как нас будут дисциплинировать, я не знаю, но предпочитаю, чтобы он нас просто не нашел. Блогеров здесь не убивают, но в тюрьму лет на десять сажают запросто».
«Логику иранских властей тяжело понять. Они преследуют блогеров в хаотичном порядке. Раз в несколько лет выбирают вручную несколько человек и рисуют им абсолютно неадекватный срок. Просто чтобы запугать остальных».
«Это неправда, что в Белоруссии за любой пост сажают. Так говорят только параноики. Хоть и трудно поспорить с тем, что у нас тут жопа, а Лукашенко — диктатор. Но властям на блогеров, по-хорошему, наплевать».
«Наш блог существует уже два года, и все это время вьетнамские политики охотно им пользовались, чтобы дискредитировать друг друга. Люди президента сливают компромат на людей премьер-министра, депутаты — друг на друга. Они ведь не могут друг друга поливать грязью в официальных СМИ, поэтому делают это через наш ресурс. Сделать это легко — необходимо просто прислать на нашу редакционную почту свой материал. Мы все охотно публикуем».
«Я всегда использовала собственное имя, но многие блогеры прячутся за псевдонимами, когда пишут политические записи. Их все равно находят. Во-первых, многие интернет-платформы требуют удостоверение личности при регистрации, а во-вторых, государство в Китае — главный хакер. Многих нашли по их IP-адресам».
«Весь мобильный трафик Туркмении проходит через два IP-адреса в Министерстве связи».
«До прихода к власти Гурбангулы Бердымухамедова интернет в Туркмении был только через спутник, и людей с доступом можно было по пальцам пересчитать. Подключиться к интернету в более или менее массовом порядке стало возможно только после смерти Ниязова. При нем не было даже официального объяснения тому, что интернета почти ни у кого нет. Я, например, не задумывался об этом — даже не знал, что это такое. Впервые в интернет зашел в 2001 году, уже когда учился в России».
«Доступ в сеть „для всех“ был предвыборным обещанием Бердымухамедова. В 2007 году появились первые интернет-кафе. Они были достаточно дорогие — час работы стоил $4. Кроме того, у всех посетителей требовали паспортные данные и записывали, когда они пришли, сколько времени провели в интернете, на какие сайты заходили. Сейчас в Туркмении есть две возможности подключиться к интернету: через ADSL — этим занимается госкомпания „Туркментелеком“, и через мобильные сети — по тарифам „Алтын Асыр“, туркменского монополиста, и российской МТС. Тарифы на ADSL очень дорогие, особенно по европейским меркам. Абонентская плата — около $70, и независимо от того, пользуется ли клиент интернетом, он обязан ежемесячно платить эту сумму и еще доплачивать за трафик — $7 за гигабайт. Поэтому услугами „Туркментелекома“ мало кто пользуется. У них есть безлимитный тариф, выделенная линия, с приемлемой скоростью — 35 мбит/с, но стоит он $36 тыс. в месяц (средняя зарплата в стране — $200-300. — Правила жизни)».
«Самоцензуры у нас никакой нет. Мы публикуем все, что попадается нам в руки. Впрочем, если верить нашему законодательству, никаких ограничений для блогеров во Вьетнаме нет. В этом прелесть коммунизма: на бумаге все очень красиво. А на деле они просто ставят на наш сайт заглушку, и точка. Правда, кому надо, тот нас найдет — у нас весь интернет пестрит инструкциями по обходу firewall».
«В 2009 году, во время беспорядков, многие из арестованных боялись, что власти переведут их англоязычные критические посты на Facebook (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), и им несдобровать. Но чиновник иранской контрразведки, который этим занимался, не знал английского языка, и никто заниматься их постами не стал».
«Во время беспорядков 2009 года интернет в Иране полностью лег, а иностранных журналистов выгнали из страны. Мне были очень нужны видео и фотографии с места. Тогда мои коллеги в Иране скачали материал на флешку, привязали ее к ноге голубя, а голубя отправили через азербайджанскую границу, где его уже ждали».
«Есть четыре заведомо опасные темы. По мере убывания: критика религии, критика Хаменеи, обсуждение ядерного вопроса (это касается как вооружения, так и атомной энергии) и, наконец, правительственная помощь «Хезболле». У нас был блогер, Омидреза Мир Сайафи, который всю дорогу писал о классической персидской музыке, но однажды оставил такую запись: «Хаменеи, люби и меня так же, как ты любишь сына Насраллы» (ссылаясь на то, как горевал аятолла после гибели сына главы «Хезболлы»). После этого он попал в тюрьму, где и умер».
«Подозрительными для властей являются и все пользователи антифильтров, даже если они используют их для просмотра погоды в Бразилии. Спецслужбы немедленно вычисляют IP-адрес таких пользователей и устанавливают слежение».
«Есть идиоты, которые постят в русских соцсетях типа «ВКонтакте». Их IP-адреса для идентификации авторства могут быть в любой момент переданы вашими властями белорусской прокуратуре или еще кому — для этого есть специальные соглашения между структурами. Соответственно, они могут быть в любой момент арестованы, как было с модераторами группы «Надоел нам этот Лукашенко».
«В апреле в интернет попало видео падения президента Бердымухамедова с лошади. Это произошло на скачках, и притом что президент свалился с коня, он еще и выиграл $11 млн. Мы выложили видео на сайте «Туркменской инициативы». Столько комментариев у нас не писали ни к одной статье, и комментарии были совершенно определенного характера. Часто очень примитивные, например: «Я студент третьего курса такого-то института, я сам был на этих скачках и могу заверить, что в этом заезде с коня упал не президент, а другой жокей». Писали еще про «двойника», про то, что на видео лица не видно и с точностью нельзя сказать, что это был Бердымухамедов. Через неделю, кстати, появилось еще одно видео, снятое с другого ракурса, и оно уже не оставляло никаких сомнений в том, что там за всадник. В это время на сайт «Инициативы» началась DDOS-атака, и он два дня лежал».
«Если кто-то пытается зайти на заблокированный сайт, ему, конечно, ничего не будет. Главное — не выступать, не писать ничего лишнего и не распространять никакой информации. Я не слышал о том, чтобы кого-то преследовали просто за использование анонимайзеров, VPN и прочих средств обхода блокировки. Хотя онлайн-прокси постоянно блокируют».
«В 2011 году на меня все-таки завели уголовное дело. Генерал милиции, председатель Союза писателей, а также создатель „Общественного совета по нравственности“, Николай Чергинец, написал на меня жалобу (с огромным количеством грамматических ошибок) и потребовал завести дело за оскорбление его личности. Он обиделся на то, что в моем блоге был опубликован демотиватор, на котором участники группы Rammstein вставляют ему в задницу белорусский флаг. Меня судили по административной статье и приговорили к штрафу. После этого Генпрокуратура завела на меня еще и уголовное дело за оскорбление государственного флага. За это полагается срок два года. Но дело развалилось. Я отказался признавать, что являюсь автором блога lipkovich.livejournal.com, а у властей не было способа доказать обратное».
«Когда моего мужа, активиста Ху Цзя, приговорили к трем с половиной годам тюрьмы, судья спросил нас, его близких, есть ли вопросы. Я рассказала судье, что Ху находился под незаконным домашним арестом и испытывал бесчеловечное обращение, и спросила, учел ли он эти факторы, вынося приговор. Тот ответил, что его долг в том, чтобы выслушать защиту и обвинение и вынести приговор, а рассмотрение всего, о чем я говорю, не входит в круг его обязанностей».