Врезаться в память
Уиннингтон-роуд идет параллельно лондонской Бишопс-авеню, которая считается богатейшей — в смысле недвижимости — улицей Великобритании. На Бишопс-авеню здания, стилизованные под французские замки, отодвинуты от извилистой ленты шоссе и скрыты за тополями и платанами. А вот Уиннингтон-роуд с ее агрессивными фронтонами из красного кирпича и гаражами на четыре машины лезет тебе в глаза — пригород, накачиваемый гормоном роста. Я вырос примерно в миле оттуда, на более скромной улице, но ходил в одну школу с отпрысками Уиннингтон-роуд, которые обитали в домах с золочеными держателями ковровых дорожек и со своим брючным прессом Corby у каждого мальчика в семье.
На той же Уиннингтон-роуд случилась моя вторая автомобильная авария: Ford Anglia, за рулем которого сидел пьяный 17-летний парнишка, врезался во временное ограждение кольцевой развязки, сделанное из шпал. Машину смяло, как консервную банку, ограждение развалилось. Что касается первой моей аварии, я с ней так поспешил, что это была даже не авария в полном смысле слова. 16-летний правонарушитель, обалдевший от скуки и телевизора, уселся в папашин Austin Maxi, хотя о вождении имел только теоретическое представление, и после нескольких диких виражей приклеил машину к фонарному столбу. В результате мне запретили водить еще до того, как я получил права, и поэтому в Ford Anglia я был всего лишь пассажиром.
Попытка исследовать мир сквозь разбитую линзу автомобильной аварии может показаться извращением, но в эпоху, когда мы все страдаем пространственной амнезией (где он был, этот скучный званый обед, в Нанитоне или Нанте?), возникает хотя бы вот какая искореженная определенность: выбравшись из обломков (если тебе повезло и ты способен из них выбраться), ты точно фиксируешь и запоминаешь, где ты сейчас находишься. Я скажу даже больше. Автокатастрофа с ее жестокими дихотомиями внутреннего и внешнего, обыденного и чрезвычайного, движения и покоя, безопасности и угрозы, может быть, заслуживает того, чтобы назвать ее определяющим событием прошлого столетия. Она была чем-то свежим и новеньким, ранее немыслимым, и ход времени сделал ее общедоступной. К тому же она (в отличие, скажем, от геноцида или бомбометания) была тем, к чему люди, пусть бессознательно, стремились.
Так что я помню, где и когда произошли все мои автомобильные аварии, хотя другие важные события, к моей досаде, сплошь и рядом улетучиваются из памяти. Забыть мешает и то, что я продолжаю ездить по некоторым из роковых маршрутов. Пример — фиаско у моста Челси, когда я ускорился, двигаясь за автобусом, сворачивавшим направо, и вдруг обнаружил, что меня обгоняют по внутренней полосе. Ощущение движения по расширяющейся спирали после того, как я резко затормозил и колеса моего заднеприводного VW Fastback Variant заблокировались на сырой, скользкой дороге, до сих пор со мной. Время тоже затормозилось, и моя медленная кадриль в обширном стальном корсаже поначалу была довольно изящна: меня развернуло ровно на 180° и втиснуло точнехонько между двумя машинами на встречной полосе. Потом, увы, все было испорчено: одна крепко стукнула меня сзади, другая нагло подставила толстую задницу под мой капот. Время вернулось к своей обычной расточительной ретивости, и вот уже я, дрожа и плача, стою на обочине, и меня утешает один из других водителей, хотя естественней было бы наоборот.
Три полностью пришедшие в негодность машины — и никаких травм, если не считать растяжения шейных мышц. Даже тогда, в 25 лет, до меня дошло, что в другой раз может кончиться хуже. Хотя я все равно потом ездил быстро, я никогда больше не позволял себе попасть в страшную зону безрассудства. Годы идут, и в авариях, которые со мной случаются, я теперь уже не виновник, а пострадавший. Помню удар сзади, полученный от владелицы корпоративного мобильника. Больше всего меня поразило, не считая ее дурацкого полноприводного 4×4, что она не сочла нужным извиниться — просто дала телефоны страховщика и менеджера автопарка, как будто речь шла о корпоративном слиянии, а не о происшествии между двумя частными гражданами.
Но самым ярким был эпизод с малахольным парнишкой, который насквозь разодрал мне две двери и крыло, когда я ехал с двумя моими детьми в аэропорт Хитроу встречать жену. Как я ему сочувствовал, когда он хмуро созерцал дымящийся полутруп своего Ford Escort XR3i с увеличенной мощностью (чем и объясняется скорость 110 миль в час, с которой он ехал под Чизикской эстакадой)! Как я переживал за него, когда, боясь ареста, он сорвал номерной знак и швырнул на разделительную полосу, после чего с оглушительным ревом укатил в клубах дыма! Я попытался было растолковать ему истинное значение автокатастроф, объяснить, почему именно здесь, под первой автомобильной эстакадой Великобритании, для них самое место. Но почему-то он не стал слушать.