Социология и фальсификации на выборах

Несколько лет назад Андрей Всеволодович (так его зовут) начал собирать в одну таблицу результаты предвыборных опросов ВЦИОМ и результаты следующего за ними голосования, начиная с 1993 года. Оказалось, что успех кандидатов на выборах все это время прямо и очень достоверно зависел от цифр социологов. Были, конечно, странности. Например, партия власти, коммунисты и ЛДПР получали немного больше, чем обещали прогнозы, а «демократы» — немного меньше. Но это практически не влияло на качество прогноза. ВЦИОМ почти никогда не подводил.

До недавнего времени в красивом графике наблюдалась только одна нерегулярность, на парламентских выборах в 1993 году. «Они просто еще не научились воровать голоса», — философски замечает мой друг. Основываясь на своем безупречном графике, он спрогнозировал и результат нынешних выборов — и сел в лужу, ошибившись вместе с ВЦИОМом на десять процентов.

За последний месяц сесть в лужу успели все социологические службы разом. Можно, конечно, подозревать их в нечистоплотности или непрофессионализме, но по-моему, все было ровно наоборот: они слишком серьезно относились к своей работе. Просто стали заложниками трагических обстоятельств.

Представьте себе социолога. В дождь и в ведро, в пятницу или субботу он обзванивает 1600 человек. Даже больше — почти никто не соглашается разговаривать. Он собирает данные, честно вводит их в таблицу и получает какое-то представление о настроениях избирателей. А потом проходит неделя, случаются выборы — и ничего не сходится. Как будто на место вчерашних москвичей прилетели марсиане.

Честный социолог пытается разобраться, что не так. Он вспоминает, что соотношение мужчин и женщин, богатых и бедных, образованных людей и не очень в его выборке может не совпадать с городским. Потом, мужчины наверняка чаще врут, что пойдут на выборы, а на самом деле мучаются похмельем и не приходят. На это тоже надо ввести поправку. Коммунисты стесняются признаваться в своих симпатиях. Студенты иногда отвечают невпопад. Молодые девушки бывают не в духе. Социолог учитывает самые разные факторы, кроме, конечно, фальсификаций. Уравнение обрастает переменными и поправочными коэффициентами — ровно до тех пор, пока не начинает точно предсказывать официальные результаты выборов.

К этому времени модель представляет собой черный ящик, превращающий ответы респондентов в предвыборный прогноз. Как он работает, социолог уже может и не знать. Знает только, что ящик неплохо угадывает мнение избиркома. Этого вполне достаточно: другой реальности у него нет.

Так, наверно, должен был чувствовать себя астроном птолемеевской школы, смотрящий на звездное небо в начале XVII века. Он знал, что земля неподвижна, а планеты крутят вокруг нее хоровод, описывая идеальные окружности. Он видел при этом, что какие-то кривые получаются окружности, неправильные какие-то, приплющенные. Что ему было делать? Он усложнял модель: теперь планеты крутились вокруг пустой точки, которая вращалась вокруг Земли по идеально круглой орбите. Все равно картине не хватало реализма. Он усложнял модель больше и больше, пока она не приходила в полное согласие с ходом планет. Модель же не должна быть осмысленна — она должна только предсказывать, где будет завтра Юпитер. А потом пришел Галилей и рассказал ему, что планеты вращаются вокруг Солнца по эллиптическим орбитам, и Земля, кстати, тоже вертится. Это не заговор и не ошибка, это крах всей картины мира.

Когда-то Земля была неподвижной, а теперь она вертится. Когда-то фальсификации были столь предсказуемы и солидны, что российские социологи научились воспринимать их как данность, исконный ход вещей. А теперь они стали непредсказуемы, как погода. Такое бывает. Скоро социологи напишут новые модели, пригодные для новой картины мира. В науке это называется сдвиг парадигмы.