Как Великобритания и Польша расшатывают здание Евросоюза и борются за влияние на европейском континенте
Что объединяет Великобританию и Польшу? У этих стран схожая и непростая история участия в проекте Европейского союза, а кроме того – возможность повлиять на его будущее. Обе страны в свое время испытывали проблемы с тем, чтобы попасть в ЕС – и вскоре после присоединения стали скорее антагонистами европейского проекта.
Один из отцов единой Европы, французский президент Шарль де Голль в свое время наложил вето на вступление Великобритании в Европейский союз. Он полагал (и не без оснований), что Лондон станет проводником политики Вашингтона в Старом Свете. А ведь купирование разросшегося после Второй мировой войны и навязанного европейским странам американского влияния было в числе основных политических причин запуска интеграционных процессов на европейском пространстве. Вековые франко-германские противоречия разрешались через создание образа «осажденной крепости», границы которой с востока готовы прорвать коммунистические орды, а с запада подтачивают наглые янки, заполонившие Европу своими ракетами, базами и массовой культурой.
Переговоры об участии британцев в европейском интеграционном проекте начались лишь после отставки де Голля в 1969 году и закончились присоединением Великобритании к ЕС в 1993-м. Впрочем, добившись реализации исконно британского принципа свободной торговли в отношениях со странами Западной Европы, Лондон сразу же охладел к строительству единой Европы. Британия стремилась держаться особняком, к Шенгенскому соглашению так и не присоединилась, визовый контроль на общих границах не отменила, евро не ввела. Все это закономерно закончилось выходом Великобритании из Евросоюза, а свободолюбивый островной народ отныне может и дальше строить свою политику на истинно британских принципах, не подчиняясь удушающему диктату Брюсселя. Long may she reign!
Схожей была и судьба Польши. После падения власти коммунистов в 1989 году Польша отчаянно хотела вернуться в европейскую семью народов, вот только Европа видеть Польшу в своем составе изначально не очень-то и хотела. Свою роль тут сыграли два фактора. Во-первых, поляки чрезвычайно активны в НАТО. Страны старой, западной Европы скорее воспринимают свое членство в альянсе как тяжкую повинность, навязанную американцами по итогам Потсдамских соглашений. Польские же элиты последние 30 лет не устают повторять, что главные гаранты безопасности в Европе это не Берлин или Париж, а Вашингтон и Североатлантический альянс, – к НАТО в Польше относятся с энтузиазмом, доходящим до фанатизма. Во-вторых, Польша слишком большая, чтобы разбить ее на еврорегионы, удобно управляемые из Брюсселя. Большая численность населения также дает полякам довольно крупную квоту (пятую по численности) на избрание депутатов в Европарламент. Орган этот отнюдь не декоративный, а в дальнейшем его влияние будет только расти. Более того, благодаря мощной польской армии Варшава приобрела диспропорционально серьезное влияние на общеевропейские дела.
Франко-германские архитекторы содружества были явно не в восторге от Варшавы. Но в ЕС Польша все же попала. Возможно, не без участия Вашингтона, желавшего заложить мину под здание Европейского союза. Исполнив свою европейскую мечту, Польша повела себя довольно евроскептично. После прихода к власти консерваторов из партии «Право и справедливость» конфликты между Варшавой и Брюсселем происходят постоянно. Беженцы, однополые браки, положение меньшинств, права женщин, свобода слова, европейские нормы и регуляции, распределение финансовых потоков и трансфертов внутри ЕС – по каждому из этих поводов у Варшавы есть свое особое мнение, отличающееся от мейнстримной позиции евробюрократии. Да и евро поляки так и не ввели.
Кроме того, они регулярно пытаются создать интеграционные объединения внутри интеграционного объединения. Сначала это была Вышеградская четверка, союз Польши с другими евроскептичными и консервативными европейскими странами (Чехией, Словакией и Венгрией). Серьезно упрочить польские позиции в Брюсселе это не помогло. Но тут на радость полякам грянули сначала украинский, а потом и белорусский кризисы. Польша всегда была основным участником европейской программы «Восточного партнерства». У Варшавы оказались фактически развязаны руки в деле строительства своей собственной маленькой восточноевропейской империи, включающей в себя помимо самой Польши Украину, Белоруссию и Литву. Вот только империя не может находиться внутри другой империи, которой, безусловно, является Европейский союз. Польский фактор стал огромной проблемой. И тут на фоне очередного обострения отношений с Брюсселем из-за судебной реформы польские элиты начали говорить о выходе из Евросоюза.
Таким образом, две страны, находящиеся под сильным американским влиянием, очень хотят в Евросоюз, архитекторы которого от подобных перспектив, мягко говоря, не в восторге. С большим трудом эти страны попадают в единую Европу, после чего сразу же начинают саботировать множество интеграционных инициатив и тормозить строительство и упрочнение единых европейских институтов под соусом «евроскептицизма». Следить за американскими руками еще никогда не было так просто.
Великобритания – бывший американский агент влияния в Европейском союзе, Польша – нынешний. Выход Великобритании из ЕС позволяет создать «тыловую базу» для всех институтов американского влияния, тогда как Польша станет их форпостом. Расшатывая здание Евросоюза, поляки не только играют на руку американцам (перед которыми нынешние польские элиты испытывают прямо-таки религиозное благоговение), но и реализуют собственный имперский проект новой большой Речи Посполитой, который никак не может сложиться в рамках Европейского союза. И судьба дарит полякам шанс.
С самого создания ЕС между Францией и Германией велся спор за лидерство в объединении и окончательный выбор модели интеграции (более мягкая французская, с «конфедерацией еврорегионов», более жесткая и унитарная – немецкая). В определенные периоды верх брали французы, в другие моменты – немцы. Последние 15 лет единая Европа строилась под контролем Берлина и «железной фрау» Ангелы Меркель. И тут ряд событий дал шанс проявить себя тем, кто раньше никак не мог рассчитывать повлиять на интеграционные процессы в Европе.
Партия Меркель проиграла выборы. Согласованный ей преемник, Армин Лашет, не пришел к власти. Вместо него у руля стал слабый Олаф Шольц, опирающийся на рыхлую коалицию бледно-розовых социал-демократов, либералов и «зеленых». Во Франции весной пройдут президентские выборы. Эммануэлю Макрону, мечтающему о лаврах «императора Европы», на пятки наступают правые Валери Пекресс и Эрик Земмур, призывающие забыть о Европе и сосредоточиться исключительно на французских делах. Выиграет кто-то из них – и Европа по сути останется без лидера. Победит Макрон – и безжалостно вцепится в глотку Шольцу, чтобы утвердить лидерство Франции и стать новым лицом Европы, Наполеоном IV.
Вот тут-то и кроются причины внешнеполитической активности поляков, которой в ближайшие годы станет еще больше. Поляки станут главным лидером всех «униженных и оскорбленных» внутри ЕС, попытавшись создать альтернативный Брюсселю центр «маленьких» европейских наций, для которых ценности шовинизма важнее ценностей демократии. Варшава поведет всех наследников 1989 года в великий поход за переделом собственности и за местами под солнцем внутри единой Европы под лозунгами сопротивления нравственному падению Старого Света и его капитуляции перед мигрантами. Этим они помогут Америке ослабить ЕС, а под шумок попытаются реализовать свой небольшой квазиимперский проект
А что же Британия? Британцы всецело поддерживают этот проект и явно намерены проводить в Восточной Европе собственную политику без всякой оглядки на Берлин и Париж. Не так давно глава британского МИД Элизабет Трасс – ее, кстати, прочат в преемники Борису Джонсону – выступила с программной речью, объявив в том числе о радикальном усилении военной помощи украинской армии – инструкторами, снаряжением и современным оружием, включая противотанковые ракетные комплексы. Трасс заявила, что Великобритания «будет выстраивать новые трехсторонние отношения с Польшей и Украиной на высшем уровне» и «изыскивать альтернативные источники энергии, чтобы снизить зависимость других наций от русского газа». Трасс много говорила о глобальной роли Британии, о том, что «инвестиционную огневую мощь» лондонского Сити необходимо использовать для продвижения британских интересов по всему миру, и процитировала Маргарет Тэтчер: «Там, где нет пространства свободы, я стремлюсь его создать, а там, где оно есть, я стремлюсь его расширить». Польский МИД со своей стороны подтвердил, что трехсторонние польско-британо-украинские переговоры идут активно.
Несостоявшаяся Польская империя – давняя мечта и незакрытый национальный гештальт поляков, и строительство такого блока, который мог бы одновременно выступать противовесом ЕС и беспокоить Россию у самых ее границ, чрезвычайно выгодно Вашингтону. Можно предположить, что, получив в лице Британии могущественного и богатого союзника, поляки с удвоенной силой начнут воплощать в жизнь старый проект «Междуморья» – восточноевропейской мини-империи, объединяющей по возможности все бывшие владения Речи Посполитой от Черного моря до Балтийского. Будущее причудливо – и в нем есть место даже польскому империализму.