5 главных вопросов по допинг-скандалу вокруг Камилы Валиевой

Сначала все думали, что дело в положительном тесте на коронавирус американца Винсента Чжоу, из-за которого фигуристу пришлось сняться с личного мужского турнира. Но уже днем известное спортивное медиа Inside the Games, специализирующееся на вопросах спортивной политики и олимпийском движении, сообщило: по их информации, причиной стала проблема с допинг-тестом одного из членов российской команды, но речь идет о пробе, взятой до Олимпиады, и о веществе, которое напрямую не влияет на спортивный результат (то есть это не стероиды, ЭПО или другие популярные допинги, обнаружение которых обычно ведет к дисквалификации и катастрофическим репутационным потерям).

Позже эту информацию со ссылкой на свой анонимный источник сообщили USA Today. Потом появилось и имя: Камила Валиева. Уже российские журналисты сделали достоянием гласности препарат, предположительно найденный у фигуристки: субстанция триметазидин, входящая в состав сердечного лекарства «Предуктал». К вечеру любой желающий погрузиться в подробности этой истории знал все детали предполагаемого происшествия: месяц взятия пробы, вещество, примерный размер дозировки и прочее.

10 февраля МОК, Международный союз конькобежцев и WADA по-прежнему отказывались комментировать ситуацию. От комментариев также отказывались сама Валиева, ее тренерский штаб во главе с Этери Тутберидзе, руководство Федерации фигурного катания на коньках России и другие официальные спортивные лица, имеющие отношение к олимпийской сборной.

Камила Валиева пропустила официальную тренировку 9-го числа (на Олимпийских играх, как и на других крупных соревнованиях, они проводятся в фиксированное время и открыты для прессы), но уже 10 февраля снова вышла на тренировочный лед — это означает, что на фигуристку не было наложено временное отстранение или оно было оперативно снято.

Именно по этой причине — слишком уж небанально развивались события — сначала возникла и широко разлетелась версия о марихуане у кого-то из российских спортсменов (это было еще до появления имени Валиевой в прессе). Она не способствуют улучшению спортивных результатов, но, как и другие наркотики, а также алкоголь, запрещена в спорте по этическим причинам. Положительный тест на марихуану стоил поездки на Олимпиаду-2020 в Токио чемпионке США в беге на 100-метров ШаКарри Ричардсон, но она сдала его прямо во время олимпийского отбора. Предполагалось, что нынешний юридический вопрос, о котором говорил МОК, мог быть связан с тем, что если такой тест был сдан во внесоревновательный период, можно ли за это дисквалифицировать с Олимпиады? Такое объяснение выглядело правдоподобным. Но версия о марихуане не подтвердилась.

11 февраля Международное агентство тестирования (ITA), анти-допинговое агентство, курирующее эти вопросы на Олимпийских играх, подтвердило, что Валиева действительно была временно отстранена РУСАДА 9 февраля, но уже 10 числа после апелляции со стороны спортсменки Российское анти-допинговое агентство сняло это отстранение. Фигуристка сдала положительный допинг-тест: в ее организме выявили вещество триметазидин, проба была сдана 25 декабря, во время чемпионата России.

МОК обжалует решение РУСАДА снять временное отстранение в Спортивном арбитражном суде (CAS). Выездная панель CAS рассмотрит дело Валиевой до начала личного турнира фигуристок на Олимпиаде в Пекине.

В этой истории почти все максимально необычно. В случае с положительными допинг-пробами существует стандартная процедура, от которой не отступают. Если коротко:

С самого начала было понятно: если обычный положительный тест на запрещенную субстанцию действительно имеет место и там нет никаких нюансов, маловероятно, что дело в возрасте Валиевой. Для несовершеннолетних существуют свои правила публичной огласки деталей: их личность в случае нарушения антидопинговых правил необязательно обнародовать, хотя это может быть сделано при определенных обстоятельствах. Им также могут смягчить наказание. Но никакой амнистии или помилования за допинг в полном смысле слова для несовершеннолетних спортсменов-олимпийцев нет. И еще более маловероятно, чтобы МОК оставил такого спортсмена на Играх.

Заявление ITA от 11 февраля расставило все по местам: Валиеву действительно отстранили по обычной процедуре, но она очень оперативно обжаловала это решение — и его на данный момент удовлетворили. И до конца разбирательств в CAS она является полноправной участницей Олимпиады.

Вопрос вопросов в этой истории: если положительная проба была сдана аж в декабре, 25 числа почему об этом стало известно только 8 февраля? Самая популярная версия на данный момент — конспирологическая: информацию о пробе сознательно придержали, чтобы история взорвалась во время Олимпийских игр и получила максимальный резонанс. Ответов на эти вопросы пока нет. Но задать их важно — и добиться ответов как от российской стороны, так и от МОК. Как и на ряд других, чем бы ни закончилась эта история. Вот самые главные.

Первый жизненно важный шаг в любых допинг-случаях — выяснить, что произошло на самом деле. Если положительный допинг-тест действительно был, как в организм фигуристки попал триметазидин? Второй важный шаг — дать объяснение публике. Да, Валиева имеет право на неразглашение этой информации, и это право надо уважать. Но про ее случай в последние два дня уже было сказано столько всего, что смысла в этом неразглашении уже, кажется, нет. Зато польза может быть: по крайней мере, это даст спортсменке и ее команде возможность предложить свою версию событий.

Почему это важно? Потому что таковы негласные правила игры для публичных спортивных фигур. А Валиева — потенциальная звезда мирового масштаба. Обратите внимание: почти всегда зарубежные спортсмены, сдавшие положительные тесты, тем более звезды, такие объяснения дают. Даже если эти объяснения выглядят довольно фантастично: в хит-параде мирового антидопинга есть история про проблемы с потенцией, увеличение мужского достоинства, лекарство от герпеса и некачественное мясо. Делается это не только ради потенциального сокращения срока дисквалификации, но и ради дальнейшей карьеры. Валиевой 15 лет, она, если захочет, может еще выступать и выступать, не важно, в соревнованиях или в шоу.

В российском спорте давать объяснения не принято — но это всегда ударяет по самим спортсменам. Показательный пример — история российского биатлониста Александра Логинова, в адрес которого до сих пор коллеги и журналисты время от времени задают вопрос: почему он ничего не рассказал? Почему он не объяснил, как запрещенный препарат попал в его организм? Хотя Логинов честно отбыл свое наказание, отсутствие объяснения до сих пор делает его ситуацию весьма двусмысленной, а вопрос «как?» остается висящим в воздухе.

На данный момент два сценария кажутся наиболее вероятными.

Почему этот сценарий мог иметь место? Российские врачи применительно к спортсменам и потенциальным проблемам с сердцем часто предпочитают перебдеть. Их можно понять: в спорте такие проблемы не раз приводили даже к летальным исходам. В 2008 году умер 19-летний хоккеист Алексей Черепанов. 20 апреля 2020 года от остановки сердца во время пробежки умер футболист московского футбольного клуба 22-летний Иннокентий Самохвалов. Один из самых резонансных случаев в мировом спорте — смерть 26-летнего американского пловца-марафонца Фрэна Криппена во время заплыва в 2010 году. После этого изменили правила проведения соревнований на открытой воде: теперь организаторы должны более строго следить за температурой воды, чтобы избежать риска сердечных перегрузок у пловцов. Если это именно такой случай, нужно разбираться, кто именно допустил халатность с назначением запрещенного препарата, терапевтическим исключением или чем-то еще.

Валиева и ее команда могли не знать, что она принимает что-то с запрещенным веществом, и субстанция попала в организм без воли спортсменки и ее команды. Это не фантастика и не хватание за соломинку. Так бывает в нескольких случаях. Например, если производитель не полностью указал состав лекарства или БАДа на упаковке и среди компонентов оказалась запрещенка. Либо она оказалась в том, что принимал спортсмен, в результате так называемой перекрестной контаминации (или перекрестного загрязнения) — например, потому, что они фасуются на одном производстве. На еде в таких случаях пишут предупреждение для аллергиков: это, например, печенье произведено в цеху, где также бывают орехи. Но с лекарствами, БАДами и прочим спортивным питанием такого нет. И в профессиональном большом спорте уже очень много лет это слон в комнате, огромная проблема, о которой предпочитают мало говорить.

Кроме того, в допинг-пробах находят не только сами запрещенные вещества как таковые, но также их метаболиты и маркеры. Иногда такие метаболиты может давать какое-то другое вещество, не являющееся допингом. Пока непонятно, насколько последнее применимо к триметазидину, но исключать этого нельзя. Загвоздка в том, что по существующим правилам антидопинговым службам не надо доказывать умышленность применения допинга или мотив улучшить результаты, а вот обратное — обязательно: спортсмен должен убедительно доказать вероятность такого «загрязнения» или другие смягчающие обстоятельства, которые привели к его положительному тесту.

Мировой спорт знает много случаев, когда спортсмены страдали от подобных казусов. Например, российская синхронистка и впоследствии известная телеведущая Мария Киселева перед Играми в Сиднее сдала положительную пробу: причиной стала БАД для похудения, состав которой был указан не полностью. Это удалось доказать и добиться минимального срока наказания в несколько месяцев. Американский пловец Кикер Вэнсилл, получивший в 2003 году двухлетнюю дисквалификацию за положительный допинг-тест, потом выиграл иск против компании — производителя мультивитаминов, прописанных ему врачом, и отсудил у нее $578 635: витамины оказались «загрязнены» стероидами.

Судя по тому, как развивались события, именно этот сценарий с перекрестной контаминацией или чем-то подобным кажется сейчас наиболее вероятным. Хотя незнание состава препарата не освобождает спортсмена от ответственности, в таких случаях наказание обычно заметно мягче, а срок дисквалификации короче. И главное, репутация целее.

Редко, но все же случаются даже хеппи-энды. Один из таких примеров: нашумевшая в свое время история пловца Сезара Сьелу. В 2011 году он вместе с несколькими соотечественниками избежал наказания, несмотря на обнаруженный в их допинг-пробах фуросемид, и отделался предупреждением. За такое обычно наказывают по всей строгости, но бразильской стороне удалось, во-первых, доказать, что вещество могло попасть в прописанные Сьелу врачом таблетки (пищевая добавка с кофеином) по небрежности аптеки. Во-вторых, что уровень содержания фуросемида в моче пловца был недостаточным для того, чтобы маскировать что-либо. Опровергнуть эти аргументы Международная федерация водных видов спорта (FINA) не смогла, хотя активно пыталась: стороны в итоге дошли до Международного спортивного арбитража (CAS).

Что делать с потенциально опасной «загрязненной» фармой? Что делать с такими положительными пробами? Все эти вопросы открыты. До поры до времени спортивные и антидопинговые власти просто перекладывали всю ответственность на спортсменов и ограничивались общими предупреждениями. Например, во время дела Вэнсилла Американское антидопинговое агентство (U.S. Anti-Doping Agency) давало общие рекомендации быть повнимательнее с БАДами, поскольку, дескать, контроль в индустрии их производства слабоват. Рекламу БАДов при этом никто не запрещал и не контролировал. И адвокат Вэнсилла, и его товарищи по команде, и сам пловец уже тогда обращали внимание, что это так себе позиция. Показательно, что такие дела из антидопинговой практики никуда не пропадают по сей день — и провоцируют такой же скандал, рушащий репутацию спортсмена, как и любые другие.

Пример, когда такие случаи привели-таки к позитивным изменениям в системе, был совсем недавно — и как раз в фигурном катании. В 2021 году американская фигуристка Джессика Калалан, выступающая в парном катании, сдала положительный допинг-тест и следующие восемь месяцев провела без соревнований, пытаясь понять, что произошло и как вернуть свое доброе имя. Помимо прочего они с партнером пропустили чемпионат мира, главный старт сезона, куда честно отобрались. Вещество, которое у нее нашли, считается метаболитом одного запрещенного в Штатах стимулятора — наличие его в пробе обычно считают признаком его употребления. К счастью, у Калалан были деньги на адвоката, защитник попался, видимо, толковый, плюс ей дополнительно повезло. Оказалось, что такой же тест ранее сдал боец UFC Боб Фонт, и ему удалось доказать, что дело было в шампуне и лосьоне для тела: оказалось, что один из использованных в косметике консервантов, который не запрещен для спортсменов, дает такой же метаболит, как и запрещенный стимулятор. Калалан пользовалась похожей косметикой. Завершение истории Калалан выглядит, положа руку на сердце, довольно цинично. WADA и Американское антидопинговое агентство благодарят фигуристку за то, что «она все сделала правильно», и ее кейс даже помог изменить процедуры анализа WADA, чтобы в будущем, как обещают, исключить такие случаи. Но в самом начале ее сразу лишили финансирования от федерации фигурного катания США и с большой долей вероятности закопали бы в куче других допинговых дел. И мы не знаем, случился бы этот хеппи-энд, не будь у фигуристки толкового адвоката и денег на него. Но, возможно, это первый признак того, что на проблему наконец обратили серьезное внимание.

Если дело Валиевой окажется из таких, это повод снова поставить вопрос перед WADA и МОК относительно контроля за качеством лекарств, БАДов и других субстанций. И возраст фигуристки может ей помочь: как ни крути, то, что в это дело вовлечен подросток, привлекло к нему дополнительное внимание и окрасило в определенные тона. Случаев такой загрязненной фармы, спортивного питания или косметики, которая ломала карьеры или как минимум выбивала из профессии на много месяцев, в мировом спорте уже не один, не два и не десять. Учитывая репутационную цену, которую платит спортсмен за положительную пробу и в которой могут быть виноваты производители лекарств, поднять вопрос, как действовать в таких случаях, определенно стоит. Проблема не только в репутации, но и в том, что даже когда спортсменам удавалось доказать наличие «загрязненного» БАДа или витаминов, они все равно теряли на разбирательствах много месяцев и часто пропускали важнейшие соревнования. Сьелу потратил около двух-трех месяцев, и это одно из самых быстрых разбирательств. А вот Вэнсилл и вовсе отбыл дисквалификацию два года: решение суда подоспело примерно к концу его срока. Их никто не в силах компенсировать. Хотя общедоступная база компаний, БАДов, лекарств и косметики, засветившихся в подобных историях, с названиями производителей была бы очень кстати.

Наконец, у случая Валиевой есть еще одно измерение — этическое. Каким должен быть протокол реагирования для таких ситуаций? В спорте фактически не работает презумпция невиновности. И 9 февраля 2022 года стало этому блестящей иллюстрацией.

Отказываясь сообщать какие-либо детали по ходу дня, МОК, вероятно, действительно думал о правах 15-летней фигуристки и ее особом правовом положении как несовершеннолетней. Но посмотрим правде в глаза: все усилия комитета пропали даром. Более того, молчание МОК и руководства российской команды подлило масло в огонь: люди в таких ситуациях воспринимают молчание как подтверждение случившегося.

Имя спортсменки оказалось слито уже во второй половине дня как эксклюзив Inside the Games. Понять коллег несложно: в конце концов, так они понимают свою работу, а медиа сегодня — это тоже большое соревнование за клики и цитаты. Дальше уже российские коллеги начали соревноваться в том, кто быстрее выдаст инсайт и попадет с цитатой из своего телеграмм-канала или твиттера в новостные ленты. Так оказался назван и препарат, и его дозировка — словом, все то, что пытался не разгласить МОК. Было ли это обязательно? Всегда ли они выбирали осторожные формулировки для дела, по которому никого еще не осудили?

Тем временем особенно кровожадная часть аудитории требовала крови не только Валиевой, но также немедленно проверить с пристрастием Трусову и Щербакову. Многие медиа вовсе не стеснялись. Портал Skating Lesson в твиттере говорил о двух российских фигуристках, принимавших сердечные препараты, и выпустил YouTube-ролик, в котором, похоже, намекает на Анну Щербакову. 10 февраля он продолжил подкидывать дровишек: в том же твиттере можно найти, например, такое высказывание: «Цитируя мою латвийскую массажистку, "американская команда не так хороша, зато они без допинга".

Осторожных высказываний и реакций почти не было. Редкий пример — фейсбук-аккаунт известного журнала о фигурном катании International Figure Skating. Сначала там появился перепост одной из новостей о Валиевой, и в комментариях началась привычная вакханалия с полным разбросом реакций от «Я знал, что однажды они придут за Камилой» до «Почему русские все еще участвуют в соревнованиях? Любая их медаль — это фарс» (все перечисленные были написаны по-английски, многие — с почти пустых аккаунтов, не сильно напоминающих живых пользователей). Потом издание заменило репост следующим текстом: «Когда настоящие факты и решение относительно этого допингового дела будут опубликованы МОК и ISU, мы сообщим об этом деле в этот самый момент. Пока решения нет, никто не отстранен ниоткуда и не покидает никакие соревнования». Комментарии к этому посту были отключены. Но этот пример потонул в полыхающих на всех языках соцсетях, где никакие сослагательные наклонения уже почти не употреблялись.

Приговор был вынесен без всяких официальных заявлений со стороны МОК или WADA. Еще и поэтому теперь важно разобраться, что же произошло, — и обнародовать это.

Хотя эта рифма и случайна, все это особенно красочно смотрится на фоне недавних заявлений ISU о стремлении защитить спортсменов-подростков от социального опыта, который может быть им не по силам. Эти слова относились к предложению повысить возрастной ценз в фигурном катании с 15 до 17 лет. Но разве опыт Валиевой последних двух дней можно считать приемлемым и посильным для подростка? Почему бы ISU и МОК не подумать об этом?

Тот алгоритм действий, который выбрал МОК для защиты несовершеннолетнего на этой Олимпиаде, очевидно, не работает. Не смогли они обеспечить и отсутствие утечек информации. Действующий алгоритм не останавливает журналистов, и, что намного более страшно, он не останавливает публичную травлю еще не осужденного человека. Ведь было изначально понятно, что по отношению к Валиевой общественное мнение будет предвзято, поскольку, даже если ее случай не имеет ничего общего с предыдущими скандалами, она представляет страну, которая находится под санкциями за прошлые допинговые проблемы. Значит, нужен какой-то другой алгоритм кризисного реагирования для ситуаций, когда информация, которую организация предположительно хочет защитить, оказывается оглашена раньше запланированного.