Всемирный осеменитель: история Ари Нагеля — учителя из Нью-Йорка, ставшего серийным донором и отцом более 100 детей

Вернув близнецов на попечение их матери, Элейн загорелась желанием снова забеременеть. Теперь она знала, что может вырастить ребенка и без мужской помощи, но чтобы зачать ребенка, ей все же нужен был мужчина. Полтора года она пыталась познакомиться с кем-нибудь по старинке, но ей не везло. Она попросила отца Эмбер сдать сперму в ближайшую репродуктивную клинику, но он задавал слишком много вопросов насчет родительских прав и алиментов. Конечно, всегда можно было обратиться в банк спермы, однако для Элейн они были слишком безличными и дорогими. Близился ее сороковой день рождения, и она беспокоилась, что ее время на исходе. Потом она вспомнила одну хорошенькую девочку, знакомую ей по национальному конкурсу красоты, в котором участвовала Эмбер. Элейн состояла в приятельских отношениях с матерями девочки и в один прекрасный день спросила их: «Как вам удалось завести ребенка? Сдается мне, что без посторонней помощи не обошлось».

«И тогда одна из них просто взяла меня под крылышко и поделилась со мной мельчайшими тонкостями», — рассказала мне Элейн.

Донорство спермы было революционизировано интернетом точно так же, как продажи матрасов и комнатных растений. Таковы были требования рынка: предложение в банках спермы упало до исторического минимума отчасти потому, что среднее количество сперматозоидов у мужчин неуклонно снижалось на протяжении более четырех десятилетий — вероятно, вследствие экологических факторов, — и теперь многие мужчины больше не отвечают строгим требованиям банков. Кроме того, банки всегда отличались нехваткой спермы иных этнических групп, кроме белой.

В качестве альтернативы многие находят сперму без посредников через социальные сети, например группы в фейсбуке (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) USA Sperm Donation («Донорство спермы в США»), Real Sperm Donors («Настоящие доноры спермы») и Miracle Baby («Чудо-ребенок»). В них состоят как потенциальные доноры, так и те, кто хочет завести ребенка, но не имеет беспрепятственного доступа к жизнеспособной сперме, — бесплодные и однополые пары, трансгендерные мужчины и матери-одиночки по собственному желанию. В группах они обращаются за донорством к таким мужчинам, как Кристиан (шесть футов и один дюйм, худощавый, карие глаза, отличная численность сперматозоидов, свежая справка об отсутствии ЗППП) и Алекс (шесть футов и три дюйма, прекрасные результаты академического оценочного теста, атлетическое телосложение). По сравнению с банками спермы, сохраняющими анонимность доноров, мужчины в фейсбуке (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) гораздо более открыты: донор может показать потенциальной реципиентке фотографии других зачатых им детей, пообщаться с ней в личке, чтобы найти взаимопонимание, и пригласить ее в закрытую группу в фейсбуке (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), где состоят их родители. В отличие от банков спермы, где стоимость одного образца начинается с тысячи долларов, большинство доноров из фейсбука (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) предоставляют сперму бесплатно, за исключением возмещения дорожных и других расходов.

Элейн заинтересовала возможность обратиться к известному донору. Эмбер знала своего отца, хотя и не жила с ним, и Элейн хотелось, чтобы такая же возможность была и у ее будущих детей. Она предпочитала, чтобы донор поддерживал легкое дружеское общение со своим ребенком. К началу 2018 года Элейн ежедневно по несколько часов рассматривала потенциальных доноров в группах в фейсбуке (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации). Она разобралась в соответствующей терминологии и возможных осложнениях, о которых предупреждала мать девочки с конкурса красоты. «ИО» значило «искусственное оплодотворение», обычно осуществляемое с помощью мягкого, похожего на противозачаточный колпачок стаканчика, в который эякулирует донор. Под ЕО, или «естественным оплодотворением» подразумевался секс — метод, который, по заверению некоторых доноров, являлся более эффективным, поскольку часть сперматозоидов умирает при воздействии воздуха. Другие доноры соглашались присылать свою сперму, однако это оборачивалось немалыми расходами на сухой лед и срочную доставку. Один парень из Атланты пользовался известностью под прозвищем Донор из «Убера»: он эякулировал в стаканчик и отправлял образец на такси.

Хотя в общей сложности в подобных группах состоят десятки тысяч участников, количество доноров оказалось не таким уж большим. Три четверти членов группы Sperm Donation USA, как и Элейн, находились в поисках доноров. Выяснилось, что выбрать подходящего донора из ограниченного количества кандидатов не так-то просто. Одни доноры, казалось, действовали из лучших побуждений и рассказывали, что присоединились к группам в фейсбуке (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), глядя, какие сложности с зачатием испытывали их подруги или сестры. Однако другие руководствовались более сомнительными мотивами. Элейн наслушалась от других женщин историй о парнях, которые пропадали, начинали вести себя неподобающе или отказывались сдать анализы на ЗППП. Некоторые сначала соглашались на ИО, но в последний момент принимались настаивать на ЕО.

А потом ей постоянно стало встречаться имя сорокашестилетнего Ари Нагеля — белого голубоглазого мужчины с широкой улыбкой и мягкими седеющими кудрями. За последнее десятилетие он стал биологическим отцом более полусотни детей и своего рода знаменитостью среди доноров спермы. Он не предлагал свои услуги в группах, потому что в этом не было необходимости: женщины связывались с ним сами. Десятки женщин ручались за него онлайн. Элейн — чернокожая, однако раса Ари ее не смущала: отец Эмбер тоже был белым. Кроме того, ей понравилось, что он учитель математики. Она нашла Ари в инстаграме (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) под ником CuteProfessor и в фейсбуке (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) под ником NicePerson. Почти со всех фотографий улыбались его красивые и счастливые биологические дети.

В декабре 2018 года Элейн написала Ари в фейсбуке (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации). Он не ответил, и она попыталась снова.

«Привет! Я уже не впервые пытаюсь с тобой связаться...» — написала она и попросила его ответить на несколько вопросов.

«Конечно, — ответил он. — Спрашивай о чем угодно».

Ари Нагель вырос в Монси, штат Нью-Йорк, где находится самая крупная община ортодоксальных евреев в США. В Монси многочисленные семьи не редкость, и он был пятым из семерых детей. Его окружали большие сплоченные семейства. В юности, когда он посещал иешиву (высшее религиозное учебное заведение, предназначенное для изучения Устного Закона. — Правила жизни), с ним учились точно такие же ортодоксальные ашкеназские мальчики, как и он сам. Казалось, все вокруг твердо уверены, что знают, как должна выглядеть и вести себя настоящая семья.

Будучи студентом колледжа Сент-Джонс в Куинсе, Нью-Йорк, Ари попал в мотоциклетную аварию и в рамках внесудебного соглашения получил крупную сумму, позволившую ему побывать в десятках стран Европы, Азии и даже Ближнего Востока. Повидав мир, он уже не мог сохранять приверженность своей религии.

Он вернулся в Нью-Йорк, где днем преподавал математику и информатику в Городском университете, а по ночам тусовался в клубах или гонял на мотоцикле по городу. Его первый ребенок, родившийся в 2003 году в результате связи на одну ночь, переросшей в короткую интрижку, был незапланированным. Ари, по собственным словам, женился на матери своего сына, которая была родом с Карибов, «из вежливости». Они жили раздельно, и примерно раз в неделю Ари навещал сына, но этот брак нельзя было назвать традиционным, и он уж точно не был моногамным — по крайней мере, с его стороны.

Когда его сын был в ясельном возрасте, Ари увидел электронное объявление от лесбийской пары, искавшей донора спермы, и подумал: «Почему бы и нет?» Возможно, ему удастся зачать еще и дочь. Еще через несколько недель донор понадобился одной его знакомой, и он также согласился помочь. Он зарегистрировался в электронной базе Known Donor Registry («Реестр известных доноров»), появившейся задолго до большинства групп в фейсбуке (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), и в следующие несколько лет каждый год предоставлял сперму нескольким женщинам.

Он становился донором для женщин из Нью-Джерси, Коннектикута, а однажды даже из Иллинойса. Когда друзья спрашивали, зачем ему это, он отвечал просто: ему нравится «помогать женщинам», а они «постоянно обращаются за помощью». При обоюдной симпатии он был готов и на ЕО, однако в большинстве случаев оплодотворение происходило искусственным путем — более простым, быстрым и безопасным. Жена Ари возмущалась, что он «помогает всем этим лесбиянкам, но не ей», и они завели еще двух дочерей. К началу 2016 года он уже стал отцом двадцати двух детей. Чтобы не запутаться, он создал специальную таблицу, куда заносил их имена и дни рождения.

В том же году Ари дал интервью газете New York Post. Он ожидал, что выйдет короткая статейка, но его поместили на первую страницу с огромным заголовком «Великий осеменитель» и дали прижившееся прозвище Сперминатор. Статья, получившаяся скабрезной и отнюдь не лестной, привлекала особое внимание к тому, что иногда Ари становился донором в общественных туалетах, а некоторых реципиенток изобразили пустоголовыми и разбитными. Интернет взорвался восторгом и насмешками. Его родители пришли в ужас: если раньше они могли скрывать репродуктивную деятельность сына даже от самих себя, то теперь о ней стало известно всей общине. Его жена была потрясена. Она знала, что он прижил детей с другими женщинами, но понятия не имела, что этих детей так много. Ари остался невозмутим. В следующие несколько недель он получил сотни сообщений в фейсбуке (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации). Как выяснилось, женщины по всему миру нуждались в его помощи с зачатием. Сперминатор только начинал входить в раж.

В группе Sperm Donation USA Элейн прочитала поразительные факты о сперме. Этот распространенный и возобновляемый ресурс оказалось на удивление сложно достать. Оказалось, ей повезло, что она ищет донора в Соединенных Штатах. Во многих странах, включая Германию и Францию, клиники отказываются оплодотворять матерей-одиночек и лесбиянок; в Японии закон разрешает прибегать к услугам доноров спермы только женатым гетеросексуальным парам. В Великобритании кризис спермы настолько обострился, что некоторые специалисты выступали за сбор образцов у недавно умерших.

На протяжении 2019 года Элейн и Ари время от времени переписывались. Она узнала, что он был трижды женат, причем всякий раз, по его же словам, «из соображений удобства»: сначала на женщине с Карибов, потом на верующей женщине, которой важно было родить в браке, и, наконец, на иностранке, на родине которой искусственное оплодотворение регулировалось строгими законами. В конце года Элейн окончательно решила, что готова зачать ребенка от донора, и условилась с Ари, что он приедет к ней в Теннесси в феврале 2020 года. Он обещал предоставить ей сперму после того, как навестит новорожденных близнецов, которых помог зачать в Луисвилле, и погостит у еще одной матери своих детей в Нэшвилле.

Элейн оставила Эмбер у матери, направилась в гостиницу, где они договорились встретиться, и с нервной дрожью ждала его прибытия. Она заранее подготовила обезличенный, пахнущий пластмассой набор для оплодотворения, который посоветовала ей заказать подруга с конкурса, — стаканчик и спринцовку.

Приехав, Ари вел себя совершенно свободно, будто они знали друг друга много лет. Они посидели на диване, поболтали, а потом он ушел в туалет и через несколько минут вышел со стаканчиком. Элейн пошла в спальню и спринцовкой впрыснула образец. Она подняла ноги, потому что в группах все утверждали, что это поможет сперматозоидам достичь цели. Ари ситуация, казалось, не смущала, и он держал себя так, словно обстоятельства их встречи совершенно нормальны. Наконец, она начала расслабляться. После того как они немного побеседовали, пока Элейн держала ноги на весу, Ари сказал, что слишком устал, чтобы ехать к другой матери. Пожалуй, он просто проведет ночь здесь, а утром вкусно позавтракает в гостинице. Он снял туфли и лег на кровать рядом с Элейн.

«Лежу и думаю: "Что он творит?" У меня голова кругом пошла, — рассказала мне она. — Он ведь мог поспать на раскладном диване».

Утром они занялись сексом. Она хотела этого, но не столько из-за физического влечения, сколько потому, что надеялась повысить свои шансы забеременеть.

Она рассчитывала узнать счастливую новость к марту, но вместо этого попала в больницу с диагнозом «пневмония» — впрочем, оглядываясь назад, она полагает, что это был ковид. В апреле и мае она еще несколько раз попыталась назначить встречу с Ари, но он, по ее словам, был слишком расстроен тем, что болезнь повлияла на ее цикл, и сказал, что «впустую потратил время».

Если остальной мир ушел в локдаун, то Ари, казалось, лишь набирал обороты. Теперь он преподавал удаленно и имел возможность помогать женщинам почти в любое время; к концу года у него было на двадцать одного ребенка больше и еще тридцать на подходе. Хотя он всегда находил время на переписку, Элейн никак не удавалось договориться с ним о дате новой встречи. Он постоянно улетал: то в Аргентину, чтобы заморозить эмбрионы, то в Россию на визит в клинику ЭКО, то в Орландо на чей-нибудь день рождения. У нее как будто появился очередной необязательный парень. В то же время она была благодарна Ари за то, насколько хорошо он разбирался в сложностях зачатия. Он советовал ей, какие приложения скачать, и помогал следить за циклом. Иногда казалось, что ему удается рассчитать дату ее овуляции лучше, чем ей самой.

Одиноким женщинам, пытающимся забеременеть во время пандемии, сложно не почувствовать себя отверженными, но Элейн помогали сообщества в фейсбуке (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации). Она проверяла информацию, найденную онлайн, читая научные статьи в цифровой базе JSTOR. Другие женщины начали писать ей в личку и обращаться за советами. Вскоре она стала модератором Sperm Donation USA — самой популярной группы в фейсбуке (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), посвященной донорству спермы (не путать с USA Sperm Donation — другой группой с похожим названием). На наставничество уходило по несколько часов в день. Большинство других модераторов и сами были донорами, хотя и не такими плодовитыми, как Ари.

В своих публичных постах они писали, что хотят помочь женщинам, но в личной переписке часто скатывались до мачистского позерства, старались впечатлить друг друга объемом своих «пожертвований» и рассказывали истории о красотках, которым «помогали».

«Они просто меряются членами», — рассказала мне Элейн, закатывая глаза.

Она замечала, что многие мужчины завидуют славе Ари и его «производительности».

Хотя Ари также был модератором в нескольких группах в фейсбуке (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), он был слишком занят донорством и нечасто публиковал посты. Как-то один из модераторов прислал ей фотографию своего члена с подписью: «Привет, Элейн! У меня ведь болт побольше, чем у Ари?»

Летом, когда пандемия усугубила нехватку спермы в банках и многие обратились к фейсбуку (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), в группах начался хаос. Некоторые модераторы не справлялись с растущим вниманием. Если раньше команда USA Sperm Donation дружила с командой Sperm Donation USA, то теперь между ними завязалась злейшая вражда. Доноры одной группы пытались снести самые популярные посты другой. Один модератор выложил в интернет секс-видео с участием другого. Один донор позвонил жене другого и сообщил, что тот занимался ЕО. Модераторы из враждующих группировок пытались пополнить свои ряды мужчинами со всех концов интернета, чтобы превзойти противную сторону по количеству членов. Один из модераторов, ветеран из Нью-Джерси, создал несколько новых групп: Proven Sperm Donors («Проверенные доноры спермы»), Natural Sperm Donors («Прирожденные доноры спермы»), LGBTQ Sperm Donation («Донорство спермы для LGBTQ»).

Элейн эта междоусобица казалась полным абсурдом. Не лучше ли иметь небольшое количество надежных доноров, чем множество непроверенных незнакомцев? Одной из главных ее обязанностей в качестве модератора было отсеивать извращенцев, что с каждым днем становилось все сложнее, поскольку вступить в группы пытались сотни мужчин. Она просматривала страницы каждого из них и пыталась их раскусить. Есть ли у них другие дети? Есть ли какие-то признаки того, что у них извращенные сексуальные предпочтения? Руководствуются ли они добрыми намерениями?

Когда я впервые общалась с Ари в фейсбуке (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), он — кажется, в шутку — предложил меня оплодотворить. Лично мы встретились прошлым летом, когда он написал мне в полночь из аэропорта Ла-Гуардия в Куинсе. Он помог женщине из Далласа и теперь направлялся из аэропорта прямиком в жилой центр города, где овулировала женщина по имени Эссенс. Он был уверен, что Эссенс будет не против, если он прихватит с собой и меня: ей, мол, необходимо уложиться в окно фертильности, так что привередничать она не станет.

Ари, слегка помятый от усталости, вышел из своего черного внедорожника «шевроле» в лиловой тенниске и белых кроксах. Я спросила его, к кому мы едем.

«Возможно, я с ней уже виделся, но может, и нет», — ответил он с сильным нью-йоркским акцентом.

Зайдя на страницу Эссенс в фейсбуке (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), он прищурился на ее аватарку — это была круглолицая черная женщина с закрученными на затылке косичками.

На третьем этаже ее дома нас встретила женщина с длинными спиральными локонами русалочьих волос — Леандра, жена Эссенс, — и проводила в крошечную квартирку, где не хватало места даже для стула. Когда Ари ответил на сообщение Эссенс, женщины собирались спать, теперь же воздух звенел от целеустремленности.

— Поверить не могу! Ты здесь. Наконец-то! — завизжала Леандра.

— Ну, это еще не конец, — сказал Ари. — Это только прелюдия!

Как только мы вошли в комнату, он будто наполнился шутовской энергией и не мог удержаться от непристойных шуток.

Эссенс рассмеялась.

— Знаешь, кого ты мне напоминаешь? Только не обижайся. Бората.

— Или мистера Бина, — добавила Леандра.

Несколько мгновений Ари казался обиженным, но быстро оправился и попросил пароль от Wi-Fi.

«Не хочу, чтобы у меня порнуха тормозила. Загуглю черных лесбиянок!» — сказал он и исчез в туалете.

Эссенс рассказала, что нашла Ари, когда искала в фейсбуке (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) бесплатных доноров спермы.

«Одна женщина упомянула, что есть такой Сперминатор, и я подумала: "Да ладно?!" Я навела справки, видела его в ютьюбе, в ток-шоу "Маури" и в "Шоу доктора Оз".

Ари показался ей лучшим вариантом, но он был слишком занят. Тем временем она договорилась встретиться с несколькими другими донорами, но те либо пропадали, либо уклонялись и переставали отвечать, либо просили денег. Она испытывала чистое, невинное желание зачать ребенка, а эти мужчины заставляли ее чувствовать себя так, будто у нее на уме какая-то пошлость. Ари был единственным, кто вел себя приветливо и был рад пообщаться.

«Он помогает женщинам разных рас завести детей, и, по-моему, это чудесно, — сказала Леандра. — Он помогает людям создавать жизнь».

Эссенс показала мне домашний набор для оплодотворения, который заказала на «Амазоне».

«Эти наборы так просто не найдешь, — сказала она мне. — Все устроено так, чтобы женщины были вынуждены обратиться к врачу».

Это была ее шестая попытка забеременеть с помощью донорской спермы: всякий раз она надеялась на лучшее, разочаровывалась, брала себя в руки и пыталась снова.

«У меня нет медицинской подготовки, поэтому все свои сведения я черпаю из интернета», — призналась она.

Дверь туалета скрипнула, и оттуда вышел Ари.

«Я оставил стаканчик на раковине», — сказал он и вытолкал меня за дверь, чтобы женщины могли завершить оплодотворение.

Мы кружили в машине по Манхэттену, пытаясь разыскать клуб, где у его друга якобы был ВИП-столик. Я спросила, действительно ли он гуглил в туалете черных лесбиянок.

«Ну да, — сказал он. — Они привлекательная пара. Я подумал, что было бы неплохо, если бы они поделились со мной своими фотографиями. Некоторые так делают, если хотят принимать более непосредственное участие в зачатии. — Ари проводил равнодушным взглядом переходящих дорогу студенток в откровенной одежде. — Я только что эякулировал, так что запал прошел».

Было почти два часа ночи. У него запищал телефон. Он взглянул на экран и вздохнул. Где-то в Бруклине овулировала еще одна женщина.

В июне 2020 года Элейн снова встретилась с Ари в Нью-Йорке и, прикрывшись полотенцем, впрыснула себе содержимое стаканчика на заднем сиденье своей машины. Ничего не вышло. К этому моменту они с Ари общались еженедельно — иногда обсуждали логистику ее оплодотворения, а иногда просто болтали. Элейн рассказывала ему о конкурсах красоты, в которых участвовала Эмбер, а он делился с ней историями про своих биологических детей и их матерей.

«Думаю, мы с ним нашли общий язык», — сказала Элейн.

Его жизнь приводила ее в недоумение. У него как будто не было постоянного адреса; он вечно скакал с места на место, ночевал у каких-то друзей, путешествовал, чтобы соблюсти цикл ЭКО. Две ночи в неделю он проводил с дочерьми от первой жены. Кроме того, у него были еще две жены, но, насколько могла судить Элейн, они с ним почти не общались. С верующей женщиной его развел раввин, а нерасторгнутый брак с иностранкой его ничуть не беспокоил. Модерируя группу в фейсбуке (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), Элейн слышала о многих нетрадиционных договоренностях. Однако Ари и тут был исключением — не только из-за огромного количества биологических детей, но и потому, что со многими продолжал общаться годами, а с некоторыми даже созванивался по FaceTime почти каждый день.

Чем больше она узнавала, тем больше вопросов у нее вызывали некоторые его жизненные решения.

«Он живет очень беззаботной жизнью, жизнью настоящего холостяка, — сказала Элейн. — Он переезжает из одного дома в другой и не связывает себя абсолютно никакими обязательствами. Я знаю, ему хочется верить, что он отец, но ему не приходится быть отцом. Его скорее можно назвать... просто папашей».

В июле они встретились снова — на сей раз в Луисвилле, где проходил очередной конкурс Эмбер. К этому времени Элейн уже работала с репродуктивным эндокринологом, принимала лекарства для стимуляции фертильности и проверяла фолликулы, и все-таки не смогла зачать.

Она договорилась встретиться еще с двумя донорами, пользовавшимися хорошей репутацией в группах в фейсбуке (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), чтобы рассмотреть другие варианты, и объяснила кандидатам: «Я хочу, чтобы ребенок знал, кто его отец. Ты будешь видеться с ним раз в год в его день рождения, а я время от времени буду возить нас всех в совместный отпуск». Мужчины сказали: «Конечно! Как пожелаешь!», но оба настаивали на ЕО, и она чувствовала, что после секса их больше не увидит. На их фоне Ари смотрелся более выгодно. Она могла быть уверена, что он будет общаться с ребенком и уж точно не откажется от бесплатного отпуска.

В ноябре Элейн отправилась в Нью-Йорк, чтобы совершить еще одну попытку. Ари захотел встретиться в Американском музее естественной истории и опоздал на два часа. Две его биологические дочери цеплялись за его руки, не сводили с него обожающих глаз и настолько жаждали отцовского внимания, что не отвлекались даже на скелеты динозавров. Когда он ушел в туалет со стаканчиком, они не находили себе места до его возвращения. «Вашей маме придется воспитать вас сильными, потому что иначе вас ждет немало боли», — подумала Элейн. Мужчина, разделяющий свою привязанность между столькими людьми, непременно оставит кого-то недолюбленным.

Ари вернулся и отдал стаканчик Элейн. Она отправилась с ним в женский туалет, легла на принесенный с собой плед и подняла ноги, чтобы ввести спринцовку. Пока она ждала, вошла какая-то женщина и спросила, все ли с ней в порядке. Элейн заверила, что все отлично.

Через две недели у нее не наступила менструация, и она поняла: свершилось. Она забеременела.

На следующий день после нашего визита в жилой центр мы с Ари встретились в квартире его друга в Куинсе. Был еврейский день траура Девятое ава, и его друг постился, но Ари пообедал в ресторане быстрого питания Shake Shack. Он рассказал, что близок со своими набожными родителями, хотя они категорически не одобряют его образ жизни. Его отец переживает, что в детстве они уделяли ему слишком мало внимания, а мать считает, что он позорит семью. «Почему ты не можешь просто быть нормальным?» — временами спрашивает она. Ари пытался познакомить их с некоторыми из своих биологических детей, но им это не интересно.

«Надеюсь, что буду лучшим дедушкой, чем мои родители были для моих детей», — сказал он.

Общество в целом также не всегда с пониманием относилось к его донорской деятельности. После статьи в New York Post Департамент здравоохранения штата Нью-Йорк прислал ему письмо, информирующее, что держать незарегистрированный банк спермы незаконно (письмо не имело никаких последствий). В 2018 году Израиль запретил Ари сдавать там сперму, сославшись на закон, в соответствии с которым доноры должны нести все обязанности отцов. По мнению Ари, именно этим он и занимался, пусть и в отношении нескольких десятков детей одновременно. Он подал апелляцию и дошел до Верховного суда Израиля. Его жалобу отклонили, и министерство здравоохранения распорядилось, чтобы клиники уничтожили все оставшиеся пробирки с его замороженной спермой. Ари нашел обходные пути. В прошлом году он попытался сдать сперму под именем своего брата, чтобы помочь женщине, которая уже имела от него одного ребенка и хотела родить второго. Он позаимствовал у брата паспорт, посчитав за лучшее не спрашивать разрешения.

«Лучше было, чтобы он ничего не знал, — сказал Ари. — Если я бы я сказал ему, ему пришлось бы сказать своей жене и все бы пошло наперекосяк».

Клиника заподозрила неладное и связалась с его братом, а тот, в свою очередь, позвонил Ари. К тому времени клиника уже пригрозила позвонить в полицию и арестовать женщину, но в конечном счете пошла на попятный.

Ари признал, что готов нарушать законы, если они кажутся ему несправедливыми или нелогичными. Система поддерживает только гетеросексуальные нуклеарные семьи, а для тех, кто не вписывается в шаблон, оплодотворение оборачивается значительными сложностями и расходами. Чтобы упростить этот процесс для будущих матерей-реципиенток, он подписывал заявления о том, что они живут вместе, имеют общие банковские счета и прочее. Разумеется, это ложь, но не преступление. Если сообщить клинике, что ты донор, а не партнер, она начинает чинить тебе всевозможные препятствия — медицинские анализы, сеансы с психотерапевтом, встречи с юристом. Некоторым американским клиникам уже известно, кто он такой, что изрядно усложняет процесс. Он советовал женщинам обращаться в клиники, где его не знают.

По пути на Манхэттен Ари объяснил, что его жизнь далеко не так беззаботна, как предполагает Элейн. Во-первых, у него финансовые трудности. Пять матерей, имеющих от него девятерых детей, подали на него в суд на алименты, на уплату которых уходит половина его скромной преподавательской зарплаты.

«Меня засудили отнюдь не самые бедные матери», — сказал он мне.

Анонимные доноры из банков спермы обычно не могут потребовать опеки над детьми, и от них нельзя требовать алиментов, но доноры-любители не находятся под защитой закона: во многих штатах суды не признают соглашения, избавляющие доноров от ответственности.

Иногда Ари расстраивается из-за того, что не может предоставить финансовую поддержку всем своим биологическим детям и их семьям. Он подписал поручительство за автокредит для одной нуждающейся пары, но через несколько месяцев они перестали вносить платежи, и он получил счет на восемь тысяч долларов, который необходимо оплатить на этой неделе, на что у него нет ни малейших шансов. Впрочем, нуждающуюся пару он ни в чем не винит, они даже планируют совместный отпуск в Орландо.

Некоторые матери умоляли его быть поизбирательнее в отношении реципиенток, например, не предоставлять сперму восемнадцатилетней девушке, живущей в приюте для бездомных. Другие доноры из фейсбука (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) беспокоятся, что у них могут потребовать алименты, и, прежде чем предоставить сперму, просят женщин показать справку о зарплате и скриншот баланса лицевого счета. Но Ари не считает себя вправе судить о том, кто достоин быть матерью. Взять хоть женщину, которая когда-то была бездомной: теперь у нее все наладилось, она вышла замуж и ждет второго ребенка.

Иногда галантность Ари оборачивается серьезными осложнениями. В 2019 году он предоставил сперму американке, использовавшей донорскую яйцеклетку и услуги суррогатной матери из Ганы. Все шло по плану, но тут разразилась пандемия. Малыш родился в Гане в мае 2020 года, но женщина оказалась неспособна вылететь из США, чтобы его забрать. Через несколько месяцев, когда она наконец добралась до Ганы, местные чиновники объявили, что она не может улететь с младенцем, поскольку не является его биологической матерью. Она и ее сестра звонят Ари каждый день, умоляя его прилететь в Гану и помочь им все утрясти. Через несколько недель они записаны на прием в посольстве. Ари еще не купил билет на самолет, но уже почти окончательно решил, что полетит.

По мнению Ари, лучшим качеством, которое он может передать детям, является не рост и не талант к математике, а характер. Ари искренне счастливый человек. Временами он кажется до странности беззаботным. Судя по многим рассказанным им историям из жизни, он нажил немало проблем, имея дело с такими стихийными силами, как секс, дети, семья и деньги. Ари словно находится в глазу урагана и неизменно остается невредимым. Семья любит его, но не понимает. В качестве противовеса он окружил себя людьми, которые знают, на какой большой риск он идет, и окружают его благодарностью и заботой. За пределами спермовселенной Ари считают странным и подозрительным, зато внутри нее его почитают благотворителем, восхищаются им и награждают объятиями. Иногда мне казалось, что он способен на широкую, но неглубокую любовь. Если и так, то он нашел необыкновенный способ извлечь пользу из своего недостатка.

В Гарлеме мы встретились с приветливой, смешливой парой Девиной Биггс-Вандерхорст и Шоном Вандерхорстом и их дочерью Хари-Авией — любознательной четырехлеткой, зачатой с помощью спермы Ари.

«Папа!» — завопила Хари-Авия, как только Ари показался в дверях, и бросилась обнимать его колени. Когда мы шли в Центральный парк, Ари переписывался со шведской семьей, едущей за его спермой из самого Коннектикута. Ари попросил Девину и Шона воспользоваться для этой цели их туалетом.

«Что же, нам не впервой», — смеясь, сказала Девина.

До пандемии Девина и Шон регулярно общались с другими родителями, обратившимися за спермой к Ари. Они называют детей друг друга своими племянниками и племянницами, а женщины зовут себя мамами детей Ари. Около шестидесяти таких мам состоят в закрытых группах в фейсбуке (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), где планируют детские праздники, ссорятся и рассказывают, как учитель попросил их ребенка нарисовать свою семью и тому понадобилось несколько дополнительных листов бумаги, чтобы вместить всю родню. Некоторые семьи устраивали совместные дни рождения и проводили вместе отпуска, а женщины собирались вместе, чтобы устроить вечеринку для очередной будущей матери.

«Мы всегда будем поддерживать друг друга, потому что в остальном мире многие настроены против нас, — рассказала мне Девина. — Никто другой не понимает, каково быть матерью ребенка Ари».

Я размышляла об этих сложных, изменчивых отношениях взаимоподдержки позже, когда смотрела «Шоу доктора Оза», на котором доктор Оз, наморщив лоб, заявил Ари, что тот «извращает» само понятие семьи, которая является «основополагающей ячейкой общества». Мне захотелось спросить его: кто вправе судить, какой должна быть семья?

В парке, пока Ари носился с Хари-Авией, Девина рассказала, что почти не знала своего отца. Недавно Шон, мастер фейсбука (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), нашел там ее бабушку по отцу. Она не только была жива, но и жила всего в нескольких улицах от них. Девина побывала на ее девяносто втором дне рождения и, хотя он и стал для нее радостным событием, не переставала думать о потерянных годах. Ей не хотелось, чтобы Хари-Авия выросла, не зная отца, со знаком вопроса в центре собственной личности.

«Ари потрясающий парень. Он любит своих детей и в то же время позволяет нам растить их так, как мы того хотим. Он не вмешивается в наши методы воспитания, — сказала она, искоса поглядывая на Ари, раздающего водяные бомбочки кучке отчаянно счастливых детей. — Хари-Авия понимает, что он не домашний папа. Она понимает, что у него есть другие дети. Но при этом она знает, что всегда может положиться на его поддержку».

Шведская семья позвонила Ари, чтобы сообщить о своем приезде.

«Я в парке! Тут так романтично! Приводи свою жену, приводи свою девушку, — завопил он в трубку, оставаясь неуязвимым для убийственных взглядов Девины. — Я нагну тебя над скамейкой и сделаем ребенка!»

«У Ари свои особенности, — сконфуженно объяснила она. — Но я умираю со стыда».

Когда мы встретились со шведской семьей перед домом Девины и Шона, они не находили себе места от приятного нетерпения. Лакиша Дюкс, работающая водителем автобуса, привезла с собой жену и девушку, которые также пожелали присутствовать при оплодотворении. Как и на Ари, на Лакише были кроксы.

«Этот ребенок вырастет чудиком», — сказала она.

Мы набились в квартиру и стали ждать, пока Ари предоставит образец. Лакиша взглянула на большую фотографию новорожденной Хари-Авии на стене, и ее лицо смягчилось. Она объяснила, что ей уже случалось быть сородителем, но по окончании романтической связи закончились и ее отношения с детьми. Это стало огромной потерей. Она обдумывала возможность самой родить ребенка, но, будучи маскулинной лесбиянкой, боялась, что, забеременев, будет выглядеть нелепо. Позже, в возрасте сорока одного года, она подумала: «Это недостаточно веская причина».

Ари вручил Лакише стаканчик, после чего ее жена увела ее назад в их внедорожник. Они уютно устроили ее на подушках на заднем сиденье с секс-игрушкой, потому что слышали, будто оргазм помогает сперме достичь цели.

— Вы воспользовались нашим туалетом, а значит, мы теперь связаны, — сказала Девина, когда Лакиша закончила процесс. — Слушай, чему быть, того не миновать.

— Нет! — внезапно посуровел Ари. — Мне не было суждено иметь девяносто детей. Мы сами творим свою судьбу.

Кесарево сечение Элейн было назначено на начало августа.

«Твоя беременность прошла потрясающе легко», — сказал ей Ари во время одной из их еженедельных бесед.

Ей хотелось то ли рассмеяться, то ли заплакать. Она попала в автомобильную аварию и соблюдала постельный режим несколько недель, но не стала рассказывать об этом Ари.

«Мы не состоим в романтических отношениях, так что ему было бы все равно», — сказала она.

Он прилетел в Мемфис в День поминовения, и она забронировала гостиничный номер на выходные. В какой-то момент ей позвонили. Ари сказал, что последит за Эмбер и ее кузинами, и принялся развлекать их водяными бомбочками. Когда они лопались о текстурированный потолок, он смеялся так же громко, как дети. Эмбер засунула бомбочку себе под рубашку и сказала: «Теперь я беременная». Элейн постаралась не выдавать беспокойства, но оно, видимо, было написано на ее лице. Ари посоветовал ей расслабиться, но номер-то был заказан не на его имя.

«Потом он сходил в душ и лег спать, — рассказала Элейн. — Кругом были куски пиццы и водяные бомбочки. Такова его жизнь».

Ари постоянно повторял, что хочет присутствовать при родах, но она не могла поверить, что он говорит всерьез. Присутствовать в родильной комнате мог единственный сопровождающий, и она боялась, что, если выберет его, ему помешают ковидные ограничения и ей придется рожать в одиночестве.

Когда я навестила ее в Мемфисе, Элейн, которой к тому моменту исполнился сорок один год, была на восьмом месяце беременности и все так же занята. Я встретилась с ней и ее дочерью в закусочной, где Эмбер без умолку тараторила об очередном приближающемся конкурсе. Она готовилась к шоу талантов, репетируя фокусы, трюк со вспыхивающим плащом и кувырки. Мать Элейн заскочила за Эмбер в закусочную, чтобы отвезти ее в летнюю библейскую школу. Как только ее мать показалась на пороге, Элейн нервно взглянула на меня.

«Я еще не сообщила ей, что беременна», — сказала она.

Я была изумлена и не проронила ни слова.

После ухода матери она объяснила, что не готова к ее бурной реакции на обстоятельства своей беременности.

«Может, она все знает, но не говорит, — задумчиво сказала она. — А может, просто думает, что я набрала вес».

Элейн где-то слышала, что в пожарном депо устанавливают детские автокресла, поэтому мы, закупившись в «Волмарте» памперсами, отправились на местную пожарную станцию.

«Пойдем пофлиртуем с пожарными», — сказала она.

Автокресло ей так и не установили — вроде бы по причине возникающей ответственности, – но Элейн это не расстроило. Когда стемнело, мы забрали Эмбер, и по пути домой девочка говорила об Ари.

«Он отец моего брата», — важно сообщила она мне.

Элейн по-прежнему решала, как назвать сына. Она знала, что некоторые другие матери называли детей именами, производными от имени их отца, — Ариеллой, Аккари, Арианной — или использовали его второе имя, Ли. Ее беспокоило, что, если он все-таки приедет на роды, в больнице его попросят подписать свидетельство о рождении, как уже бывало после рождения других его детей. Она волновалась из-за возможных логистических проблем; кроме того, их отношения были не настолько близкими, чтобы выбирать его партнером по родам.

«На это я точно не пойду», — сказала она.

Через пару недель Ари прилетел в Мемфис. Его самолет приземлился в два часа ночи, и он, не желая будить Элейн, припарковал арендованный автомобиль перед ее домом и уснул. Через полчаса он услышал, как от дома отъехала ее машина. Элейн поехала за няней Эмбер. В пять часов утра Элейн и Ари отправились в больницу.

Там все прошло лучше, чем она ожидала. Ари позаботился, чтобы ее телефон был заряжен, записал названия лекарств, которые ей дали, и разузнал о побочных эффектах. Он все время спрашивал, удобно ли ей. Его присутствие успокаивало. Когда медсестра приняла их за пару и спросила, есть ли у них другие дети, они переглянулись.

«У меня их девяносто», — сказал Ари.

Медсестра хмыкнула, словно слышала эту шутку не впервые.

Ари подумывал, что, возможно, скоро придет время уйти с рынка спермы. Ему только что стукнуло сорок шесть — в этом возрасте его отец перестал заводить детей. С возрастом качество спермы снижается, а значит, его дети подвергаются чуть более высокому риску родиться с пороками развития. Выход на пенсию будет значить, что ему предстоит стать отцом еще всего несколько раз. Возможно, вместо того чтобы лихорадочно порождать жизнь, пришло время расслабиться и уделить более пристальное внимание уже созданным им жизням — сотне детей, стремительно вырастающих из детсадовского, школьного, переходного и подросткового возраста.

Элейн предполагала, что раз у Ари столько детей, то он окажется настоящим ветераном в родильной комнате.

«Я думала, он знает все, и никак не ожидала, что он будет настолько неопытен и взволнован», — сказала она мне.

Их здоровый малыш весом девять фунтов родился в 5:17 вечера. Ари разразился восторженной тирадой по поводу его крошечного носика, густых волос и атлетического будущего. На следующий день перед отъездом Ари сказал Элейн, что хочет снова присутствовать при родах.

«Это было нечто особенное», — сказал он.

Когда Элейн выписали, она так и не решила, как хочет назвать ребенка, но через несколько часов написала Ари. Она наконец определилась с именем: Эмерсон Ли Найджел Берд.