(Не)равный бой: как спортсмены-трансгендеры меняют правила игры

Хайди посвятила спорту всю жизнь. В 1979 году, когда ей было 14, она занималась в спортивной школе общества «Динамо» — ее контролировала Штази, главная спецслужба ГДР. В 16 лет тренер начал регулярно давать ей круглые синие таблетки — как выяснится позже, стероиды Oral-Turinabol. Тренеры, впрочем, называли их «полезными витаминами», которые увеличивают силу и реакцию, развивают мускулатуру. Хайди не задумывалась, что принимает, — как и десятки других восточногерманских спортсменов, вовлеченных в систему государственного допинга.

Чем дальше, тем больше Хайди менялась — становилась все более мужественной внешне: весила больше 100 килограммов, сражалась с растительностью на лице и на теле. Многие даже принимали ее за трансвестита — особенно когда девушка носила юбку. Причиной всему были, конечно, стероиды — и они же немало поспособствовали победе Хайди на чемпионате Европы по легкой атлетике. И стероиды же были ответственны за все проблемы со здоровьем — вскоре после чемпионата Хайди прекратила спортивную карьеру. Уже в 1990-х после разговора с приятелем она поймет, что страдает из-за гендерной дисфории — несовпадения гендерной идентичности и биологического пола. В конце 1990-х толкательница ядра совершит гендерный переход: знакомьтесь, Андреас Кригер.

История Андреаса Кригера показательна, но он далеко не единственный спортсмен, чьему здоровью был нанесен серьезный урон из-за вынужденного приема допинга. Спортсмен посвятил долгие годы борьбе за свои (а также друзей по несчастью) права — добился компенсации от спортивных организаций и регулярно поддерживает специальный фонд, помогающий спортсменам, оказавшимся в схожей ситуации. История Андреаса трагична: спорт был его смыслом жизни и круто жизнь изменил — не учитывая желаний толкателя ядра. Кригер разочаровался в собственных достижениях и остался в непреодолимом конфликте с самим собой.

Путь Лорел Хаббард к Олимпийским играм отличался от пути Кригера во многом из-за перемен, произошедших в спорте за последние десятилетия.

Лорел Хаббард родилась в 1978 году под именем Гэвин Хаббард — его отцом был политик и предприниматель Дик Хаббард. Уже в юности к Гэвину пришли первые победы на юниорских чемпионатах среди тяжелоатлетов. Он установил немало рекордов среди штангистов — как в юниорских, так и во взрослых категориях. Гэвин выступал в категории тяжеловесов (свыше 100 килограммов) и смог поднять общий вес более 300 килограммов — рекорд побили лишь 15 лет спустя. В 2004 году Гэвин стал чемпионом Океании, а несколько месяцев спустя ушел из тяжелой атлетики, поскольку осознал себя женщиной. В 2012 году Хаббард сел в кресло исполнительного директора Олимпийской федерации тяжелой атлетики Новой Зеландии, а гендерный переход начал только в 2015-м.

Спустя два года гормональной терапии в большой спорт вернулась Лорел Хаббард. С тех пор она блестяще выступила на нескольких женских тяжелоатлетических соревнованиях (например, два года назад на Тихоокеанских играх в Самоа заняла первое место, обойдя местную тяжелоатлетку, что вызвало много споров) и упорно шла к своей мечте — выступить на Олимпийских играх.

Лорел утверждает, что не собирается бороться с системой и менять мир. Сама она говорит так: «Это не моя роль и не моя цель — изменить мнение людей. Я надеюсь, что они поддержат меня, но не мне заставлять их делать это. Я здесь не для того, чтобы изменить мир, я просто хочу быть собой и делать то, что делаю».

Ее участие в Олимпиаде, безусловно, вызывает и протест — причем не только среди критично настроенных к сообществу ЛГБТК+. Например, бельгийская штангистка Анна Ван Беллинген считает, что у Хаббард есть несправедливое преимущество — более развитая мускулатура в силу генетических особенностей и большой опыт соревнований. Для самой Хаббард, впрочем, подобные замечания не в новинку.

Говорят, что у Лорел хорошие шансы на медаль — в таком случае ее участие в Олимпийских играх будет еще уникальнее. Но как вообще выступление трансгендерной женщины на Олимпиаде стало возможным? И почему вопросы гендера на протяжении десятилетий представляли проблему для международного спорта и Международного олимпийского комитета?

Драматичная история Андреаса Кригера, с которой начался этот текст, — один из примеров того, насколько сложной является проблема участия трансгендерных людей в спортивных соревнованиях. Ведь речь идет не только о борьбе за равные права с другими спортсменами, сражении за признание, но и о множестве личных трагедий, с которыми сталкивались атлеты в погоне за высокими результатами.

Проблемой определения гендера спортивные функционеры впервые озадачились еще в начале XX века — прежде всего на женских соревнованиях. Поначалу инструкция требовала определять пол атлеток путем визуального медицинского осмотра гениталий — эта процедура многим казалась унизительной и оскорбляющей достоинство. Но альтернатива появилась сильно позже.

Уже в 1920–1930-е годы в международном спорте было некоторое количество спортсменов, которые, по всей видимости, являлись гермафродитами или интерсексами. Хорошо известен случай Станиславы Валасевич (в США она жила под именем Стеллы Уолш) — польской спортсменки, одной из самых ярких олимпийских чемпионок межвоенного периода. Ей было 3 года, когда семья эмигрировала из Российской империи в США. Там и началась спортивная карьера Валасевич. К 1929 году, когда девушке было всего 18 лет, Станислава считалась одним из лучших спринтеров мира — первой женщиной в истории, преодолевшей 11-секундный барьер в беге на 100 метров (завершила дистанцию за 10,8 секунды). Уолш, представляя Польшу, завоевала золото на Олимпиаде 1932 года, выиграла серебряную медаль на берлинской Олимпиаде 1936 года и ушла из спорта лишь в 1946 году.

Станислава прожила долгую и счастливую жизнь, но погибла трагически. 4 декабря 1980 года Уолш была убита при ограблении магазина — бандиты выстрелили ей в живот, спортсменка скончалась в больнице. Во время вскрытия врачи обнаружили, что у Уолш не было матки, зато был нефункционирующий недоразвитый половой член, «большинство ее клеток имели нормальные X- и Y-хромосомы, а меньшая часть ее клеток содержала единственную X-хромосому», и врач позже описал ее состояние как мозаицизм (наличие в тканях генетически различающихся клеток, в ряде случаев приводящее к интерсекс-состояниям — Правила жизни). Впрочем, семья Станиславы, равно как и Международный олимпийский комитет, воздержалась от любых комментариев по этому вопросу.

Были и более показательные примеры неоднозначного определения пола на спортивных соревнованиях. Мэри Луиза Эдит Уэстон была признана девочкой при рождении в 1905 году — споры возникли из-за аномально развитых гениталий. В 1920-е годы она успешно выступала на множестве спортивных соревнований: была национальной чемпионкой среди женщин в метании копья и диска в 1929 году, а также несколько раз выигрывала соревнования по толканию ядра. В 1936 году Мэри решилась на отчаянный шаг, обратившись за медицинской помощью. Врачи сделали операцию, и теперь уже Марк Уэстон завязал со спортом, женился и завел троих детей.

Похожая история произошла с чехословацкой бегуньей Зденькой Кубковой: после многочисленных успехов на международных женских играх и национальных соревнованиях Зденька провела операцию по коррекции пола. Зденек Кубек надолго забросил спорт и вернулся в него уже после Второй мировой, занявшись регби.

Словом, подобные ситуации не были чем-то редким и до войны — и тем более после. На первом послевоенном чемпионате Европы по легкой атлетике 1946 года разразился скандал с французской бегуньей Леа Каурла. Она выиграла забег (ее основной соперницей была Клэр Брезоль), но отказалась проходить тест на определение пола (в его необходимости были уверены судьи и спортивные функционеры), что привело к аннулированию результатов и дисквалификации со стороны национальной спортивной организации. Позднее, уже в 1950-х, Леа прошла процедуру смены пола — как, кстати, и ее конкурентка на тех соревнованиях Клэр Брезоль.

В 1960-х годах, чтобы избежать подобных споров, Международный олимпийский комитет решил собирать ДНК спортсменок при помощи мазка и проверять образцы на наличие тельца Барра ( тест на наличие свернутой в плотную структуру неактивной X-хромосома используется для диагностики нарушений полового развития — Правила жизни). Начиная с 1968 года этот способ стал основным для определения пола. Обязательный тест отрезал путь на Олимпиаду многим спортсменам — например, австрийской лыжнице Эрике Шинеггер. Из-за аномально развитых гениталий при рождении она была признана девочкой и воспитывалась соответственно. Однако ДНК-тест показал, что у Эрики есть XY-хромосомы и внутренние мужские половые органы. Шинеггер сменила пол и завязала со спортом. Эрик Шинеггер со временем занялся тренерской деятельностью, а также написал книгу о борьбе за признание.

Если до 1960–1970-х годов большинство гендерных споров в спорте были связаны с участием в соревнованиях гермафродитов и интерсексов, то позже появились новые поводы для дискуссии. Речь прежде всего идет о признании трансгендеров. Именно в 1970-е дискуссия о соотношении пола как биологического понятия и гендера как социального конструкта становится особенно острой.

На практике подобные споры уже тогда приводили к неоднозначным ситуациям. Пример тому — история Рене Ричардс, рожденной как Ричард Раскинд. Ричард окончил Йельский университет в 1951 году и работал хирургом-офтальмологом в двух нью-йоркских больницах. Кроме того, с самого детства он увлекался теннисом: регулярно принимал участие в соревнованиях различного уровня; это увлечение сперва помогало ему вырваться из давящей обстановки внутри семьи, а затем стало его искренней страстью. При этом Раскинд испытывал серьезные психологические проблемы из-за гендерной дисфории. Уже с середины 1960-х Раскинд много размышлял о трансгендерном переходе, но сомневался — и в себе, и в медицинских стандартах клиник, предоставляющих подобные услуги.

В 1975 году он все же решился. Рене Ричардс начала играть в женских турнирах, что сразу привлекло внимание прессы и вызвало бурные споры. Когда Рене приняла приглашение участвовать в U.S. Open, Женская теннисная ассоциация (WTA) и Теннисная ассоциация США (USTA) отказались поддерживать турнир; с игры снялись 23 из 32 теннисисток. Затем организации сделали обязательным ДНК-тест, а когда Рене отказалась его проходить, дисквалифицировали ее. Однако спортсменка и не думала сдаваться. Она добилась юридического признания себя женщиной, после чего еще несколько лет продолжала карьеру теннисистки. Рене была, наверное, первым открытым трансгендерным спортсменом в истории. Но, конечно, не единственной; другие не решались заявить о себе открыто — как, например, Уильям Брюс Дженнер, атлет-десятиборец, заявивший о переходе лишь в 2015 году. Кейтлин Дженнер с тех пор стала, наверное, самой известной трансгендерной персоной в мире.

В целом с 1968 по 1984 год известных случаев, когда тест на тельце Барра приводил бы к дисквалификации спортсменок на Олимпийских играх, не было — вероятнее всего, дело было в том, что атлеты сами не стремились участвовать в соревнованиях, зная, что им предстоит тест. Первый скандал разразился в 1985 году: на Всемирных университетских играх 1985 года в Кобе испанская атлетка Мария Мартинес-Патиньо была дисквалифицирована на три года из-за проваленного теста. Мария закончила карьеру и стала врачом, но спустя годы признавалась в том, что та история мучает ее, потому что она никогда никого не обманывала и не считала, что ее генетические особенности давали ей преимущество в спорте.

Со временем эксперты пришли к выводу, что ДНК-тест на тельце Барра — недостаточно точная процедура, с большим количеством ложноположительных и ложноотрицательных результатов. Норвежский ученый Хьелль Клеппе предложил ПЦР-тест (полимеразная цепная реакция). Он считал, что этот анализ гораздо более точен и менее подвержен искажениям. Метод Клеппе оказался востребован лишь в 1980-х годах, а в начале 1990-х был принят в качестве основного на Олимпийских играх.

Параллельно с научными открытиями развивалась и дискуссия о трансгендерности. В 1970-х, когда ДНК-тесты только набирали обороты, этот термин практически не использовался и не был известен широкой публике. Но в начале 1990-х было опубликовано несколько важных текстов, привлекших внимание к явлению.

В 1992 году ЛГБТ-персона Лесли Файнберг опубликовала манифест Transgender Liberation: A Movement Whose Time Has Come. В нем она писала:

«Пол: самовыражение, а не анатомия. Всю жизнь нас учили, что пол и гендер синонимичны: мужчины "мужественны", а женщины "женственны". Розовый для девочек и синий для мальчиков. Нам говорили, что это "естественно". Но на рубеже веков в США синий считался цветом девочек, а розовый — цветом мальчиков. Упрощенные и жесткие гендерные коды не вечны и не естественны. Они изменяемые социальные концепции.

Тем не менее нет ничего плохого в мужчинах, которых считают «мужественными», и женщинах, чье самовыражение попадает в диапазон «женских». Проблема в том, что многие люди, которые не вписываются в эти узкие социальные ограничения, страдают от преследования и насилия.

Возникает вопрос: кто решил, какой должна быть «норма»? Почему некоторых людей наказывают за самовыражение?

Многие люди сегодня были бы удивлены, узнав, что древние общинные общества высоко ценили трансгендерных людей. Появившимся правящим классам потребовалась кровавая кампания, чтобы объявить то, что считалось естественным, своей противоположностью. Этот предрассудок, навязанный обществу его правящей элитой, сохраняется и сегодня».

Эта статья повлекла за собой долгую общественную дискуссию, о трансгендерности начали оживленно спорить в разных контекстах и по разным причинам. Спорт не мог остаться в стороне. К началу 2000-х годов МОК пришел к выводу, что продолжать тестировать пол — бессмысленно, так как для начала нужно определиться с задачей этого тестирования, правилами участия самых разных спортсменов и причинами для дисквалификации.

В 2003 году МОК пришел к следующему решению: специальный комитет разрешил участие трансгендерных людей в Олимпийских играх, но на определенных условиях — спортсмены должны были завершить переход, провести все необходимые хирургические изменения и выждать два года. В 2015 году критерии расширили: обновленное руководство оговаривало, что хирургические анатомические изменения не требуются, если гормональная терапия проводилась в течение достаточного времени, чтобы обеспечить переход.

Те, кто совершил переход от женщины к мужчине, получили право участвовать в соревнованиях как мужчины без каких-либо ограничений. Для тех, кто совершил переход от мужчины к женщине, ввелись дополнительные критерии: определенный уровень тестостерона, а также юридическое закрепление женского пола и согласие на постоянный мониторинг уровня мужского полового гормона.

Как бы ни выступила Лорел Хаббард на Олимпиаде в Токио, можно наверняка сказать: ее выход не положит конец спорам вокруг участия трансгендерных людей в соревнованиях. Ключевой аргумент противников подобных выступлений заключается в том, что биологические различия между мужчинами и женщинами дают трансгендерам несправедливые преимущества в соревнованиях. Авторы некоторых исследований отмечают, что мужчины, совершающие переход после полового созревания, будут иметь больше мышц и меньше жировой ткани, чем женщины в той же весовой категории.

Однозначного ответа на все эти вопросы пока нет: авторы некоторых исследований говорят, что преимущества в данном случае настолько незначительны, что ими можно пренебречь; иные отмечают, что в зависимости от вида спорта у трансгендерных женщин биологические преимущества могут приводить к гораздо более высоким результатам — на 10–50% выше, чем у женщин.

Неясно, стоит ли ждать вердикта от научного сообщества по этому вопросу, но понятно одно: споры о трансгендерах в спорте идут уже не одно десятилетие и каждый новый случай будет рассматриваться под лупой и долго препарироваться обществом.