Итоги встречи Путина и Байдена: переговоры не увенчались неуспехом

Велик соблазн провести исторические параллели, но, пожалуй, ни с одной советско-американской и уж тем более российско-американской встречей «в верхах» сравнивать прошедший саммит нельзя. После Второй мировой войны мы общались на равных, поле развала Советского Союза — с позиции уязвленного самолюбия и в условиях полной потери влияния, в начале 2000-х, в попытке сблизиться и стать партнерами, а после 2014-го, после событий в Крыму, можно сказать, что и не общались вовсе. При этом объем претензий и больных тем скопился такой, что позавидовал бы и Громыко — настолько диаметрально противоположные позиции относительно друг друга Россия и США занимают по всему перечню ключевых мировых вопросов: от борьбы с терроризмом, до противостояния коронавирусу, от взаимодействия с Европой, до отношений с Китаем.

С российской стороны представительная делегация — помощник по внешней политике Юрий Ушаков, спецпредставитель по Украине и замглавы АП Дмитрий Козак, спецпредставитель по Сирии Александр Лаврентьев, начальник Генштаба Валерий Герасимов. Выбор делегации очень многое мог сказать о повестке встречи и о том, что хочет донести до американцев российская сторона: так или иначе, все эти люди ответственны за главные болевые точки на нашем внешнем треке.

С американской стороны список был менее внушительным: помимо госсекретаря Блинкена советник по национальной безопасности Салливан, заместитель госсекретаря Нуланд. Очевидно, что у самих американцев список острых тем был куда более компактным — на представленный российской стороной корпус «американистов» (посол Антонов, помощник Ушаков, замминистра Рябков, курирующий американское в МИДе направление) делегации американского президента было нечего противопоставить. Видимо, не в попытке понять Россию была задача. Впоследствии публичные выступления обоих президентов это только подтвердили.

Основные детали переговоров наблюдатели узнали уже из последовавших за окончанием переговоров пресс-конференций обоих лидеров. При этом из поля зрения прессы начисто пропала такая важная деталь, как совместное коммюнике по итогам саммита. Пусть короткое и до предела сдержанное, но на фоне почти безрезультатных двусторонних встреч последних десяти лет это можно трактовать буквально как прорыв. Оно, по крайней мере, обозначило единство позиций по важному для двух сторон вопросу — стратегической стабильности.

После саммита Путин выступал перед прессой первым, сразу же после окончания переговоров на своей собственной площадке: в специально возведенном для этого медиашатре, куда была допущена как российская, так и американская пресса. Пресс-конференция Байдена прошла позже — в 20:20 по местному времени, на возведенном для этой цели подиуме с завораживающим видом на Женевское озеро при 30-градусной жаре. В глаза бросались несколько моментов: достаточно спонтанное управление российской пресс-конференцией (Песков давал слово попеременно то американским СМИ, то их московским коллегам) и жесткий менеджмент пресс-конференции американской.

Дисциплинированные российские журналисты формулировали предсказуемо мягко и в основном по переговорной повестке. В нее, кстати, как и ожидалось, вошли и тема Украины, и вопросы взаимодействия в Арктике, и возможные точки сотрудничества по вопросам экологии. Американская пресса (слово дали CNN, ABC, BBC, Блумбергу и «Радио Канада») спрашивала Путина в основном про судьбу Навального и предположительно русские кибератаки на американскую правительственную и энергетическую инфраструктуру.

Пресс-конференция Байдена же оставила, мягко говоря, ощущение недоумения. Складывалось впечатление, что пресс-служба Белого дома, собирая вопросы от журналистов (а Байден с порога признал, что он пойдет по списку вопросов, подготовленных помощниками), ставила своей целью показать американского президента с максимально жесткой стороны. Потому вопросы касались только возможных принципиальных и бескомпромиссных ответов касаемо русских кибератак и судьбы Алексея Навального. Создавалось впечатление, что судьба «главного критика Путина» заботит американский медиапул гораздо больше возможного дальнейшего усиления конфронтации.

При этом удивительным образом повестка двух пресс-конференций незримо совпадала: мы будем выражать свою принципиальную позицию по важным для нас вопросам, мы будем сотрудничать в областях, представляющих взаимный интерес, перед нами, как перед великими державами, — ответственность за безопасный мир. И это даже при том, что американская сторона наотрез отказалась не только делать совместный выход к СМИ, но и, для того, чтобы обеспечить своему шефу режим максимального информационного благоприятствования, не аккредитовала к себе на мероприятие ни одно российское издание (не считая «Радио Свобода», признанного в РФ «иноагентом»).

Несмотря на то что многие (в том числе и президент России) сходились в ожиданиях полной безрезультативности женевской встречи, похоже, что Путин и его делегация смогли записать в свой актив одно важное публичное достижение: тема Украины осталась за Россией. На пресс-конференции Путин констатировал безальтернативность минских договоренностей, Байден же просто обошел ее по параболе: Украина в его выступлении прозвучала наравне с Беларусью, но без особой конкретики — никаких угрожающих перспектив для России или предметных оценок действий Киева.

И русские, и американцы (каждые по-своему, но все же) заявили о необходимости продолжать переговоры по стратегическим наступательным вооружениям и договориться о принципах взаимодействия в киберпространстве (для нас это такая же болезненная тема, как и для американцев). На это стороны отвели себе полгода. Из очевидно прорывных для замороженных российско-американских отношений можно выделить и тему вероятного возвращения американцев, сидящих в российских тюрьмах. И аналогичный шаг американской стороны. Но разве только ради этого собирались? Или ради того, чтобы поглядеть друг другу в глаза, обменяться приятными подарками и выступить на пресс-конференциях?

Похоже, что нет. Отвечая на вопрос одного из американских журналистов, президент Байден пустился в гипотетические рассуждения о том, как он обратил внимание Путина на быстрый и ничем не сдерживаемый рост Китая: «они стремятся к тому, чтобы стать ведущей экономикой мира, они стремятся к тому, чтобы иметь самые могущественные вооруженные силы на планете. Как вы с этим справитесь с опорой на собственные силы? Вам нужен опережающий экономический рост». Цитата, если что, не дословная, но передающая смысл.

Похоже, в этом, а не в обсуждении вопросов сотрудничества в Арктике, помощи в Афганистане, обсуждении взаимных «красных линий», принципов управляемой конфронтации и был основной смысл показавшихся такими короткими переговоров: выяснить, насколько Россия готова занять сторону в разрастающемся противостоянии с Китаем. Все остальное, похоже, лишь повод продолжать встречаться дальше. По крайней мере, на повышенную интенсивность контактов между русскими и американцами и относительную нормализацию дипломатических отношений на ближайшие полгода-год точно можно рассчитывать, а уж как дальше развернется — загадывать сложно. Время такое — непредсказуемое, а одна perezagruzka в российско-американской истории уже не состоялась.