Путин vs Байден: чего ждать от первой за долгое время встречи президентов США и России
Изощренные дипломатические выкруживания в парах «Салливан-Патрушев» и «Блинкен-Лавров», несколько долгих телефонных разговоров Путина и Байдена, персональное телевизионное обращение президента США к президенту РФ, ответное выступление российского главы в рамках послания Федеральному собранию, бесконечные телефонные переговоры с ключевыми европейскими лидерами. И всё это на фоне постоянного нагнетания обстановки: отзыв посла России и предложение американскому послу отправиться домой для консультаций, масштабные стратегические учения в Крыму, череда европейских дипломатических скандалов с высылкой российских дипломатов, основательное высушивание кадрового состава посольства США в Москве, томительное ожидание новых еще более жестких санкций в отношении «Северного Потока-2». «Путин — убийца!» и «Хочется пожелать крепкого здоровья». «России отключат SWIFT» и «Россия начнет боевые действия против Украины». Всё выглядело ровно так, будто перед важнейшей судьбоносной встречей обе стороны, а возможно, что и только одна, повышали ставки, чтобы уже очно начать «откатываться» на заранее подготовленные позиции. Но то, что воздух звенел от напряжения и безысходности, было почти физически ощутимо. И говорить по сути двум странам уже как бы и не о чем.
Разговаривать, тем не менее, придется и, похоже, это хорошо понимали в обеих столицах, тем более, что количество военно-политических мировых проблем таково, что в одно лицо «вывезти» их не представляется возможным. Да и не сказать, что администрация под руководством Джозефа Байдена может уверенно похвастаться серьезными дипломатическими успехами (за исключением вынужденного продления росийско-американского Соглашения по наступательным вооружениям-3) или хотя бы набросками этих успехов: Дональд Трамп за четыре года пребывания на президентском посту так основательно «перепахал» внешнеполитическую поляну, что на ней живого места не осталось. Как говорится, никто не ушел не обиженным. На сегодняшний день из уверенных внешнеполитических побед в активе американской администрации только основательно порушенные отношения с Китаем после американо-китайского саммита в Анкоридже 18-19 марта. Солировавший на саммите госсекретарь Энтони Блинкен настолько вызывающе бесцеремонно и откровенно (в прямом эфире) возил китайскую делегацию во главе с руководителем канцелярии комиссии по иностранным делам ЦК Компартии Китая Ян Цзечи и министром иностранных дел Ван И лицом по столу переговоров, что это вызвало оторопь даже у видавших виды наблюдателей.
В случае с подготовкой саммита Байден-Путин мизансцена была иной, и даже обставленной со всей возможной в моменте учтивостью. Американцы продемонстрировали свою «добрую волю», повлияв на чрезмерную антироссийскую риторику Зеленского, который, похоже, всерьез планировал при поддержке США отражать российскую военную агрессию, демонстративно не стали наращивать присутствие кораблей в Черном море, прислушались к настоятельным просьбам своих ключевых европейских союзников о «Северном Потоке-2», не стали накачивать истерию вокруг российских шагов по ограничению ресурсов своего посольства в Москве и достаточно жестких рекомендаций послу Салливану отправиться домой (что тот нехотя и исполнил).
Ответ Москвы не заставил себя ждать: проверка боевого состояния российских войск в непосредственной близости от украинских границ закончилась также как и началась, риторика в адрес «американских партнеров» сменилась на более прагматичную и деловую, дипломатическая война с Чехией и поддержавшей ее группой восточноевропейских стран спущена на тормозах, Путин принял участие в саммите G-20 по климату, а министр иностранных дел конструктивно поговорил с коллегой Блинкеном в Рейкьявике на заседании Арктического совета. Сам Блинкен на встрече был сдержанно-учтив, а итоговые коммюнике, распространенные пресс-службами Государственного департамента и МИД РФ отличались редкой для сегодняшнего дня выверенностью формулировок и явным желанием сгладить возможные острые углы в будущем общении двух президентов. Практически одновременно с этим европейские столицы из тех, кого принято относить к нейтральным — Вена и Хельсинки — поспешили предложить себя в качестве переговорной площадки для грядущего саммита Путина и Байдена. Как ни крути — это не только важный исторический момент, но и большая честь: с американцами за стол переговоров на высшем государственном уровне Россия не садилась уже почти 10 лет. Аналитики и политологи с обеих сторон гадали — где же пройдет судьбоносная встреча. Возможно, в том же Рейкьявике? Проводились исторические параллели (судьбоносный саммит Горбачев-Рейган в 1986 году).
В итоге без исторических параллелей все же не обошлось. Саммиту быть. И быть в Женеве 16 июня. Там же состоялась первая встреча между Горбачевым и Рейганом 1985 года. Считается, что именно она положила конец политике противостояния, началась разрядка. О разрядке говорят и сейчас, хотя бы потому, что гайки в российско-американских отношениях за последние четыре года завернули так, что они того и гляди слетят с резьбы. Окружение ослаблению напряжения совершенно не способствует: Восточную Европу самым натуральным образом штормит. Свой большой вклад в это состояние делают все — и американские восточноевропейские сателлиты и российский союзник в лице Беларуси. Тем не менее США в той или иной форме обозначили желаемую повестку на саммит: двусторонние отношения, стратегическая стабильность, региональные конфликты (Украина, Афганистан), экология. Вряд ли будут обойдены вниманием и темы демократии, которая после американских выборов 2020 стала одной из краеугольных в американской внешней политике. Учитывая последнюю эскападу Александра Лукашенко, скорее всего будет поднят и вопрос о Беларуси. Вашингтон эту тему публично не педалирует, более того, своим комментарием американцы даже дезавуировали слухи о возможном участии российских спецслужб в акции белорусского КГБ по аресту оппозиционера Романа Протасевича. Вот только приятный бриз грядущей деэскалации может быть обманчив.
Сторонам есть что сказать друг-другу. И по поводу вмешательства во внутреннюю политику, и по поводу вторжения в «традиционные зоны влияния», и по поводу противостояния в киберпространстве, и по поводу претензий на Арктику, и по поводу энергетических интересов в Европе и политических на Ближнем Востоке, и обменяться взглядами на демократию. Есть и почва для взаимодействия: контроль над стратегическими вооружениями, укрепление режима нераспространения ядерного оружия, урегулирование на Ближнем Востоке, умиротворение пост-американского Афганистана, обширная экологическая повестка. Словом, работы, в том числе и совместной, может быть невпроворот. Это если абстрагироваться от идеологической заряженности, переизбыток которой сегодня наблюдается не только в Вашингтоне, но и в столицах союзников.
Вот только встреча с Путиным станет для американского президента как бы завершающим аккордом в его интенсивном европейском турне. До встречи с российским президентом Байден поучаствует во встрече «Большой семерки», проведет саммит стран НАТО в Брюсселе, потом – саммит США-ЕС. И только после этого наконец состоится «Женева 2.0». То есть на встречу с Владимиром Путиным Байден привезет целый букет боли и претензий от союзников и партнеров, и претензиям наверняка найдется место в ходе российско-американских переговоров.
И вот главный вопрос: не превратит ли уже сам Байден площадку для сутевого российско-американского диалога по всему спектру накопившихся проблем именно в двухсторонних отношениях в попытку отчитать российского коллегу «от имени и по поручению» всего просвещенного человечества, выступить адвокатом прав всех «ущемленных» кремлевской политикой малых и средних стран, а заодно и прочитать лекцию о пользе демократии? Соблазн может оказаться слишком велик, тем более что Байден на заре своего президентства провозгласил намерение создать «Альянс демократий» — неформальный союз «всех демократических правительств в глобальной борьбе против авторитаризма». И хотя пока контуры этого «Альянса» не ясны, а критерии участия непонятны (как и состав участников), тем не менее попытка публично призвать Россию к ответу за все проблемы современного мира и деградацию демократических институтов могла бы стать прекрасной заявкой на создание такого нового «L’Entente Cordiale» — «сердечного союза».
Нашу реакцию на такое развитие событий спрогнозировать нетрудно, несмотря на то что российская дипломатия последних лет славится железной выдержкой во взаимоотношениях с партнерами. Вероятно, мы внимательно выслушаем, что нам хотят сказать, а затем быстро свернем саммит. Такое уже было в 2014 году в Брисбене во время встречи G-20, где Владимиру Путину оказали настолько неприлично холодный прием, что российская делегация спешно ретировалсь, а закрывал саммит министр финансов Антон Силуанов. Вряд ли на встречу в Женеве российская сторона приедет с желанием испить новую чашу унижения.
Открытым остается вопрос: а что же в таком случае делать? Как жить с новым «железным занавесом», уже не от Штеттина до Триеста, а, пожалуй, от Нарвы до Новоазовска? Получим ответ уже очень скоро.