Реально ли предотвратить шутинг в школах и поможет ли ужесточение закона об оружии?

К сожалению, школьные шутинги стали одной из примет нового времени и даже получили характерное название – «колумбайны». Колумбайн — название школы, в которой 20 апреля 1999 года произошел самый известный массовый скулшутинг в истории США. Именно на долю этой страны приходится подавляющее количество расстрелов — почти триста случаев. По этой причине их иногда называют «уникальным американским кризисом».

Это не совсем верно: куда реже, но все шутинги случаются в разных странах, включая государства Европы и Россию. Казань стала вторым по жестокости и количеству жертв российским «колумбайном» – после стрельбы в керченском колледже в 2018 году, когда во время нападения погиб 21 человек, не менее 65 получили ранения. Керченский стрелок Владислав Росляков покончил с собой.

На фоне общественного потрясения зазвучали самые разные предложения о затягивании гаек: например, в Совфеде предложили усилить контроль за видеоиграми, в Госдуме — покончить с анонимностью в интернете.

Главный вывод Дурова: не искать виновников трагедии среди третьих лиц — от создателей игр до школьных директоров. Впрочем, резкие предложения пока остаются лишь предложениями, пока работа властей главным образом направлена на усиление оружейного контроля.

Ужесточить оборот легального оружия в срочном порядке — такое предложение было озвучено президентом России Владимиром Путиным вскоре после известия о трагедии в Казани. Если изучить слова официальных лиц и предлагавшиеся ранее поправки, ужесточение может идти по двум путям.

Поможет ли закручивание гаек? В какой-то мере — сито, через которое надо будет просочиться неадекватному человеку, станет еще более мелким. Но даже сейчас российские законы об оружии куда более строгие, чем в США или Европе.

Чтобы купить газовый пистолет, револьвер или ружье, требуется пройти трехступенчатое медицинское освидетельствование у врачей, подготовительные курсы, установить дома сейф для его хранения и получить две отдельные лицензии: на покупку и на ношение и хранение. Правоохранительные органы в любой момент могут проверить соблюдение этих правил. Наконец, отдельные виды огнестрела — вроде нарезных охотничьих ружей — доступны только людям, уже имеющим большой стаж владения оружием.

И это реально работает — достаточно посмотреть на статистику. В России около четырех миллионов человек, владеющих легальным оружием, а число преступлений за каждый год с его использованием не превышает несколько сотен. Неслучайно поправки в закон об обороте оружия от 1996 года вносились только дважды, и в их число так и не вошла ни одна из инициатив, появлявшихся после похожих трагедий — например, массового расстрела в Керчи.

Мировой опыт показывает, что стопроцентной защиты от психопатов с оружием не существует. Ограничить количество огнестрела на руках населения могут максимально жесткие законы, как в Великобритании. Там, правда, растет число нападений с использованием ножей и даже кислоты.

В США, где масс-шутинги стали национальной бедой, президент Джо Байден обещал серьезно ограничить свободную продажу оружия, усилить правила проверки покупателей и вовсе запретить штурмовые винтовки и некоторые виды боеприпасов. Байден постепенно начал реализовывать свою программу, но ему противостоит могущественное оружейное лобби — двухуровневая федеральная система позволяет отдельным штатам даже смягчать правила. Например, в апреле техасские законодатели разрешили ношение пистолетов без лицензии в кармане.

В России также существуют сторонники смягчения оружейного законодательства. По данным СМИ, концерн «Калашников» работал над законопроектом, который в числе прочего разрешал владельцам оружия использовать магазины большой емкости для учебных стрельб и снижал сроки стажа, необходимого для покупки нарезного оружия.

В России, как и в США, существует почти нерешаемая дилемма: как не нарушить права миллионов законопослушных владельцев и при этом выбить оружие из рук одиночек, которым плевать на любые правила и даже на собственную жизнь? Ответ может лежать не в юридической плоскости, а в области медицины — точнее, психологии.

Самым слабым звеном в выдаче лицензии на покупку оружия выглядит медсправка. Как ее получить? Справку выписывает терапевт после изучения заключений от трех других врачей.

По большей части это чистая физиология: офтальмолог проверяет зрение, в наркодиспансере ищут запрещенные вещества в моче. Остается последняя линия обороны — психиатр. Именно на его плечи ложится весь груз ответственности. Именно он должен выявить, желательно с первого взгляда, потенциального преступника.

Это в идеале. Во всех предыдущих инцидентах, когда оружие легальным образом попадало в руки стрелков, психиатрам, проводившим их осмотр, не удавалось заранее рассмотреть психопатологии. Когда 18-летний «борский стрелок» Данил Монахов расстрелял трех человек и ранил еще троих, включая родную бабушку, у него, как и у Галявиева, все было порядке с документами.

Отвечать пришлось врачу-психиатру. Осматривал будущего киллера Виталий Балуев — его обвинили в преступной халатност и выбрали самую суровую меру пресечения, СИЗО. Позже он был переведен на домашний арест и до сих пор находится под следствием. Сам врач не признает вину и утверждает, что провел медосмотр надлежащим образом.

То же говорит врач, чье положительное решение вооружило Галявиева. Сейчас женщина попала под пристальное внимание правоохранительных органов, но категорически отрицает свою вину. По ее словам, при малейшем подозрении на психологические отклонения стрелку было бы назначено расширенное медицинское обследование. При этом за день через ее кабинет проходит «очень большой поток людей» и ничего особенного о судьбоносном приеме она не вспомнит.

Получается, – вот он, ответ на вопрос, как выстроить максимально надежную защиту от маньяков с огнестрелом. Достаточно, чтобы психиатры качественно выполняли свою работу и более тщательно проверяли каждого пациента — может, тогда получится не только отсеять людей со странностями, но и сразу прописать им курс лечения?

К сожалению, все не так просто — единоразовая психиатрическая экспертиза, по сути, – формальность. Длится она обычно полчаса, часто меньше, и в большинстве случаев состоит из набора стандартных вопросов. Желающих получить справку много, а врачей, способных неформально подходить к каждому случаю, — мало.

Чтобы провести полноценное исследование человека, его нужно на десять дней поместить в стационар, как это делают при судебно-медицинской экспертизе, рассказал Правила жизни психиатр с двадцатипятилетним стажем Михаил Тетюшкин.

«Но даже если на это найдутся деньги, если человек согласится лечь на такое обследование, то никто не гарантирует, что психическое расстройство у него не разовьется позже», — сетует специалист.

Главной задачей психиатров и правда должно быть отсечение «уже сумасшедших» и людей с психическими отклонениями, соглашается Тетюшкин. «В то же время выявить за 10, 15, 20 минут беседы, что у человека в ближайшие пять лет разовьется психическое заболевание, — нереалистично. А именно на столько лет дается справка. К тому же никто не может гарантировать, что он банально не напьется или не употребит наркотики, а потом не возьмется за оружие», — дополняет он.

Психиатр уверен, что ограничения и запреты вряд ли смогут кардинально изменить ситуацию — психические отклонения могут развиться у человека через год после получения права на владение оружием, а могут и через два, но ежегодно проверять всех владельцев оружия на адекватность и вменяемость вряд ли технически возможно.

Тетюшкин уверен, что усложнять экспертизу для тех, кто хочет получить разрешение на оружие, довольно странно, и никакие ограничения и ужесточения нужного эффекта не дадут. «Как быть с теми, кто получает водительские права? Автомобиль тоже может быть орудием убийства, вспомните теракт в Берлине (имеется в виду теракт на Рождественском базаре в Берлине 19 декабря 2016 года, когда фура наехала на большое скопление людей. Погибли 11 человек, 50 получили ранения разной степени тяжести. Ответственность взяла на себя запрещенная в России организация "Исламское государство" – Правила жизни). А продажа бензина? Им можно что-то поджечь», — перечисляет врач.

Эксперт предлагает оригинальный подход — записывать все осмотры на камеру: «Это как минимум будет доказательством того, что психиатрическая экспертиза проводилась, а бумажку человек не просто купил, а получил по правилам. Вот за видеофиксацию я целиком и полностью выступаю».

Впрочем, это скорее «соломка» для врача, чем реальный метод исправления системы. В том, что ее можно исправить, уверен психиатр высшей категории Игорь Лазарев. Правда, его решение спорное — он полагает, что один только возраст может быть поводом для пристального внимания психиатров.

«Ну вот молодому зачем оружие? Что, он в 18 лет охотник? Я вот что-то таких охотников мало знаю. Пусть за него кто-то опытный из охотничьего клуба в таком случае поручается», — эмоционально рассуждает Лазарев. С молодыми людьми в возрасте от 18 до 25 лет, по мнению врача, надо проводить не менее часа. «За это время можно проводить некоторые тесты, исследования и уже на их основе делать какие-то выводы. Если появятся сомнения в человеке — надо отправлять его уже на специальную комиссию и более полноценное исследование», — считает Лазарев.

Мнение о необходимости «работать с молодежью» не обращая внимания на личные особенности разделяют далеко не все специалисты по душевному здоровью. У всех школьных стрелков примерно общий жизненный путь и психотип, говорит психолог Ольга Серебровская. «Для школьной стрельбы нет какой-то одной причины. Все это должно лечь на определенную психологическую почву», — отмечает она.

По мнению Серебровской, профилактика и правда нужна, но не для дискриминации по возрасту, а для выявления с помощью специалистов подростков с серьезными личностными расстройствами на самом раннем этапе, до того, как они причинят вред окружающим.

«Ответственность в подобных трагедиях, конечно, лежит не на видеоиграх, не на законах об обороте оружия и не на интернете. А на тех, кто мог бы увидеть этих детей, вовремя диагностировать, но этого не сделал», — полагает психолог.