Маньяки в жизни и в кино: почему нас завораживают образы серийных убийц

Пять загадочных и чрезвычайно жестоких убийств (все убитые — проститутки из лондонского района Уайтчепел) поразили викторианский Лондон. Еще больше, чем сами убийства, пугала лихость убийцы — он, словно ничего не боясь, написал письмо в лондонскую полицию (в историю оно вошло как письмо «Дорогой начальник...»), вот отрывок из него:

«Гражданин начальник, я продолжаю слышать, что полиция следила за мной, но пока не может определить мое местоположение. Я смеюсь, когда они выглядят такими умными и говорят о том, что они на правильном пути. Я бился в конвульсиях от той шутки о кожаном фартуке. У меня заканчиваются шлюхи, но я не перестану потрошить их до тех пор, пока меня все-таки не арестуют. Последняя работа была просто шикарна. Я не дал той девушке возможности и пикнуть. Как они могут меня поймать? Я обожаю то, чем занимаюсь, и хочу продолжать. Вскоре ты услышишь обо мне и моих веселых шалостях».

Письмо было подписано псевдонимом Джек-потрошитель — и это словосочетание на долгие годы стало архетипом и синонимом опасного больного убийцы. Спустя 130 лет после убийств в Уайтчепеле личность и свершения Джека-потрошителя остаются исторической загадкой, будоражащей многих людей по всему миру. А серийные убийцы как типажи — регулярные герои популярных фильмов, сериалов, песен и книг. У феномена популярности маньяков есть своя история, свой канон, свои герои и антигерои.

Первым массово известным серийным убийцей в мире был британский Джек-потрошитель. Но ни в коем случае не стоит считать, что он был первым маньяком: многие исследователи доказывают, что серийные убийцы были всегда. Их социальное происхождение менялось. Например, в доиндустриальную эпоху серийные убийства чаще всего совершали аристократы, на заре промышленной революции — представители буржуазии и верхушка среднего класса, а в XX веке — выпадающие из общества представители среднего класса. Но если говорить о настоящей популярности, то ее типаж маньяка достиг именно в XX веке и именно в США.

Вот так звучит определение серийного убийцы в американском законодательстве:

«Термин "серийные убийства" означает серию из трех или более убийств, не менее одного из которых было совершено в Соединенных Штатах, обладающих общими характеристиками, такими как обоснованная возможность того, что преступления были совершены одним и тем же субъектом или субъектами».

Скучновато, но таким и должно быть юридическое определение.

За несколько последних десятилетий в США были написаны сотни книг о серийных убийцах, сняты десятки фильмов и сериалов. Согласно данным соцопросов, многие американцы уверены, что на долю маньяков приходится до четверти совершенных в Америке убийств. Это, конечно, не так — согласно оценкам экспертов, на долю маньяков приходится около 1% убийств. Но эта статистика хорошо показывает, какое место занимают маньяки в общественном сознании.

Такая слава у маньяков появилась не сразу — потребовалось время, чтобы герои дешевой бульварной прессы и досужих уличных разговоров превратились в эмблематичного персонажа, символизирующего собой дух времени.

Первым известным широкой публике (и, по мнению некоторых, первым зарегистрированным) американским серийным убийцей был Генри Холмс — респектабельный бизнесмен из Чикаго, чья активность пришлась на начало 1890-х годов. Его убийства были весьма изощренными: он построил гостиницу в Чикаго, в которой и убивал своих жертв (а затем использовал трупы для обмана страховых агентств и получения страховки за умерших людей). Гостиница намеренно была спроектирована как замок-лабиринт: во время строительства Холмс несколько раз менял подрядчиков, чтобы быть единственным человеком, в полной мере представляющим устройство здания. В какие-то комнаты Холмс подавал газ — и жертва умирала от удушья. Других постояльцев он замуровывал. Адский отель функционировал несколько лет.

Холмса поймали на пустяковом преступлении — махинации с крадеными лошадьми. Оказавшись в тюрьме, он вновь начал придумывать схемы обмана страховых компаний, активно привлекая к этому сокамерников. В конечном счете одно из убийств его бизнес-партнеров было раскрыто полицией. Чем дальше полиция копала, тем больше открывалось страшных фактов о Холмсе. В конце концов он был арестован, и его история стала национальной сенсацией: газеты магната Уильяма Рэндольфа Херста заплатили убийце несколько тысяч долларов за его признание (которое, впрочем, оказалось бессвязной чепухой — Холмс рассказывал о том, что одержим сатаной, и винил во всем свою бывшую, убитую им же, жену). В 1896 году Холмса повесили.

Именно тогда, в конце XIX века, начал складываться канон общественной реакции на поимку маньяка: громкие заголовки в прессе, страшные подробности убийств, интервью с самим убийцей. Словом, инфоповоды, перманентно приковывающие внимание общественности к судьбе маньяка и приводящие к ситуации моральной паники в обществе. Страшное врывается в повседневную жизнь и заставляет всех переоценивать происходящие события с учетом живущих по соседству опасных убийц.

Между прочим, такая традиция в американской прессе сложилась далеко не сразу: на протяжении почти всего XIX века редакторы старались избегать историй, рассказывающих о преступниках и жестоких убийствах — эти темы казались непристойными, недостойными печати. Что, впрочем, не отменяло народного увлечения подобными громкими историями — как в США, так и по всему миру. Тысячи людей приходили на публичные казни известных преступников, чтобы увидеть час расплаты жестокого убийцы. И со временем пресса поняла, что эти настроения нужно стараться уловить — и дать публике желаемое. Эбби Бентам, исследователь феномена серийных убийц, так описывал эту медийную эволюцию:

«По ходу двадцатого века изображения преступников и преступности отошли от культурных границ и постепенно стали центральными в популярном воображаемом. На фоне двух мировых войн, экономического кризиса, бандитизма и подъема ультраправых в политике нарративы, изображающие низменную природу человечества, становились все более востребованными. Изображения серийных убийц и психопатов изобиловали художественной литературой и фильмами, особенно после введения формата книги в мягкой обложке. Издательство America's Pocket Book, запущенное в 1939 году быстро зарекомендовало себя как ведущий поставщик крутой художественной литературы и нуара. Затем последовали и другие издатели, в том числе Lion и Gold Medal, создав то, что Джеффри О'Брайен назвал "микрокосмом американских фантазий о реальном мире" и "видением мрачной изнанки жизни".

Одним из писателей, тратившим огромное количество сил на изображение маньяков, был Джим Томпсон. Его шедевр 1952 года «Убийца внутри меня» описывал одного из самых необычных и увлекательных вымышленных серийных убийц в популярной культуре. Лу Форд — «архетипичный помощник шерифа, живущий в архетипичном американском районе Централ-Сити». Сама его обычность делает отклонение от нормы еще более ужасающим. Повествование ведется от лица Форда, эта повествовательная техника дает читателю беспрецедентный доступ к внутреннему миру убийцы и заставляет остро реагировать на главного героя Томпсона.

В начале XX века цикл публичной активности повторялся неоднократно. Громкие клички убийц (Альфред Кнапп — Душитель из Гамильтона; Джейн Топпан — Веселая Джейн, прославившаяся как отравительница; Гельмут Шмидт — Американская Синяя Борода, немецкий эмигрант-многоженец и убийца). Со временем в эту схему стало добавляться искусство и художественное переосмысление убийств и насилия, совершенного больным разумом.

Примеров можно привести массу (чего стоит один роман Трумена Капоте «Хладнокровное убийство», описывающий историю жестокого преступления, совершенного в 1959 году на ферме в Канзасе). Но, наверное, самый показательный случай — история Эда Гина. В ноябре 1957 года Фрэнк Уорден, сын хозяйки небольшой лавки скобяных товаров Бернис Уорден из Висконсина, обнаружил, что матери нет дома. Входная и задняя дверь были открыты, от витрины тянулся кровавый след. На полу лежала квитанция на имя Эда Гина, местного разнорабочего на разных фермах. Полиция обыскала сарай Гина, и обнаружила изуродованный труп Бернис Уорден. Но это была не единственная находка в деле Гина: весь дом был забит мебелью и одеждой, сделанной из человеческой кожи (в частности, Гин часто гулял по дому в плаще из женской кожи), отрубленными головами и частями тела. Среди предметов, обнаруженных у Гина, был пояс из женских сосков и даже суповая тарелка из человеческого черепа. Во время судебного процесса Гин был признан невменяемым, и последние два десятилетия своей жизни он провел в психиатрической лечебнице для преступников.

Произошедшее ужасало. Но и общественная реакция была странной, если не сказать своеобразной. Поместье Гина сразу же приобрело дурную славу: каждые выходные тысячи людей со всего штата (и даже из других) приезжали посмотреть на дом, в котором жил «душегуб Гин» (это продолжалось до тех пор, пока неизвестный не сжег дом дотла). Люди дрались за возможность купить его автомобиль на полицейском аукционе, а могила Гина впоследствии стала местом паломничества.

Но больше того: Гин стал прообразом для популярной серии романов, написанных Робертом Блохом: если Джим Томпсон придумывал своих персонажей-убийц, то Блох черпал вдохновение из новостей. Для него история жестокого серийного убийцы была отчасти личной: Гин жил примерно в полусотне километров от дома Блоха. Роман «Психо» вышел всего через пару лет после ареста Гина и довольно быстро завоевал популярность. Вскоре права на экранизацию были выкуплены — так родился великий фильм Альфреда Хичкока «Психо» 1960 года, на многие десятилетия ставший классикой жанра триллеров. Имя главного героя фильма и книги Нормана Бейтса стало нарицательным. Неудивительно, что со временем появились сиквелы, неофициальные продолжения и в последние годы даже целый сериал, посвященный страшному мотелю Бейтсов («Мотель Бейтс» 2013 года, снятый каналом A&E. — Правила жизни).

Кажется, где-то в этот момент была перейдена важная психологическая черта, позволившая маньяку как типажу совершить неожиданный переход: вырваться со страниц таблоидов и дешевых романов на экран к именитому режиссеру. Антигерой завоевал право на существование и популярность, и в последующие годы и десятилетия жизнь и выдумка словно соревновались за право явить миру наиболее страшного маньяка и убийцу.

В один год с «Психо» на экраны вышел британский фильм «Любопытный Том» Майкла Пауэлла, живописующий историю убийцы, снимающего свои злодеяния на пленку. Спустя несколько лет выходит книга Джона Фаулза «Коллекционер», которую экранизирует в 1965 году Уильям Уайлер (и получает номинацию на «Оскар»). В итальянском кинематографе в эти годы зарождается целый поджанр джалло (среди первых работ направления — картина Марио Бавы «Шесть женщин для убийцы»). Психопаты-убийцы становятся героями сериалов и телефильмов. В конце 1960-х выходит скандальный «Бостонский душитель» Ричарда Флейшера — экранизация реальных деяний Альберта де Сальво — тихого американского обывателя, полицейского и военного, оказавшегося серийным убийцей и насильником.

Маньяки доминируют не только на экране, но и в жизни, превращаясь в настоящих медиазвезд. В 1969 году Голливуд, да и весь мир, был потрясен жестоким убийством актрисы Шэрон Тейт — супруги режиссера Романа Полански. В ее дом в Лос-Анджелесе вломились члены секты Чарльза Мэнсона Helter Skelter и убили и беременную Тейт, и ее друзей, находившихся на вилле.

В конце 1960-х в Сан-Франциско и его окрестностях начал орудовать загадочный убийца, вошедший в историю как Зодиак — этим псевдонимом он наградил себя сам, как и Джек-потрошитель. Убийца так и не был найден, несмотря на то, что у полиции было неплохое его описание, а некоторые жертвы выжили. Зодиак завораживал не только тем, что так и остался непойманным, но и способностью взаимодействовать с прессой и превращать себя в настоящую медиазвезду. Он отправлял зашифрованные послания в полицию (некоторые не удалось расшифровать до сих пор), признавался в том, что ему нравится убивать и что каждым убийством он создает себе будущих рабов в загробной жизни. В письмах он даже высказывался на тему произведений массовой культуры — так, например, он разругал фильм Уильяма Фридкина «Изгоняющий дьявола». История Зодиака легла в основу бесчисленного множества фильмов, песен и книг. Первый фильм вышел еще в тот момент, когда Зодиак был активен, а следующий — «Грязный Гарри» с Клинтом Иствудом в главной роли — стал классикой американского кинематографа.

Другой архетип американского маньяка — это, конечно, Тед Банди. Внешне приятный интеллектуал (он много работал в различных предвыборных политических кампаниях и получил степень по психологии в Университете Вашингтона), Банди занялся похищением и убийством людей в середине 1970-х. На протяжении нескольких лет Тед колесил по США, оставляя кровавый след. Не успокоился даже после поимки — неоднократно сбегал из тюрьмы и продолжал убивать людей. При этом Банди, будучи весьма образованным и сведущим в методах криминалистики, осознанно совершал преступления таким образом, чтобы его было труднее вычислить: полиция далеко не сразу связала убийства в серию, совершенную одним человеком. Перед смертной казнью Банди общался с журналистом и оставил довольно много комментариев о совершенных убийствах, причем не только раскрытых.

Тед Банди стал, пожалуй, самым знаменитым серийным убийцей всех времен. Он умел очаровывать и завоевывать расположение окружающих (особенно во время публичных выступлений на процессе, где сам себя защищал — даже судья был тронут его выступлениями). Его побеги из-под стражи навевали воспоминания об американских преступниках времен Великой депрессии, пользовавшихся популярностью у людей. Даже в тюрьме маньяк добился особого отношения к себе: общался с прессой и, судя по всему, зачал ребенка. А обстоятельства казни напоминали аналогичные события XVII века — на улице собралась толпа, которая скандировала: «Поджарьте Банди, поджарьте его!»

В конце концов, рассказывая о серийных убийцах, невозможно пройти мимо Джона Уэйна Гейси-младшего, более известного как Клоун-убийца. В 1970-е годы он напугал Америку похищениями и убийствами молодых людей (погибло не менее 30 человек). Джон работал клоуном, заманивал жертв в свой дом, заставлял надеть наручники, обещая показать фокус, а затем насиловал и убивал. Трупы чаще всего хранил в подвале — лишь четыре тела сбросил в реку.

Невозможно описать всех американских маньяков — их было слишком много, и история каждого тянет на полноценную книгу. Важно другое: начиная с 1970-х годов количество серийных убийц в США постоянно росло, что добавляло и без того беспокойной эпохе ощущение моральной паники. Серийные убийцы, которые еще в предыдущее десятилетие заявили притязания на внимание медиа, в 1970–1980-е годы становятся постоянными героями экрана. Майкл Майерс из франшизы «Хеллоуин», Джейсон Вурхиз из «Пятницы 13-е», кукла Чаки из «Детских игр», Кожаное Лицо из «Техасской резни бензопилой», клоун Пеннивайз (основанный отчасти на Джоне Гейси) из «Оно» — маньяки заполонили экран. В следующем десятилетии, в 1990-е годы, киноманьяки придут к триумфу: «Молчание ягнят», в котором маньяка-каннибала блестяще сыграл Энтони Хопкинс, получит пять главных статуэток премии «Оскар», а Патрик Бейтман из «Американского психопата» окончательно закрепит маньяка как неотъемлемого персонажа американской реальности.

Любовь и страх

«С идеей о монстре довольно сложно справиться, удержать, стабилизировать... чудовищность может раскрыть или дать понять нам, что такое нормальность», — писал философ Жак Деррида, размышляя о том, почему человечество интересуется монстрами, чудовищами и убийцами.

И действительно. Можно понять, как пресса выработала механику описания серийных убийств и придумала, как извлекать из этого выгоду — просмотры, рекламу, увеличение тиража. Но почему мы так любим читать и смотреть про маньяков?

Ответов может быть очень много — на эту тему регулярно пишутся статьи и книги, каждый исследователь или журналист предлагает свою версию непреходящей популярности маньяков. Выделим основные.

Дело не только в том, конечно, что медиа, полиция и государство конструируют монстров, которых мы должны бояться и из-за этого оставаться настороже (хотя и в этом тоже). Дело в ряде представлений о маньяках. Прежде всего речь идет о якобы нормальности убийцы. Серийный убийца парадоксальным образом оказывается не вурдалаком из загробного мира, а человеком, похожим на вашего соседа, — медиа стараются не обращать внимание публики на то, что за этой «нормальностью скрываются горе, боль и насилие. Известен случай, как реальный маньяк Родни Алкала участвовал в 1970-х годах в записи развлекательного телешоу — ни одному из участников передачи, равно как и зрителям, он не показался странным или подозрительным.

В рамках современной культуры, где нормальность обладает набором определенных характеристик, маньяк выбивается из этой схемы: он такой же, как мы, но ведет себя иначе, чем и привлекает внимание. Показателен образ Патрика Бейтмана из «Американского психопата»: с одной стороны, типичный карьерист-яппи, полностью вписывающийся в доминирующий стандарт; с другой — изувер и убийца.

Некоторые исследователи обращают внимание на другие причины одержимостью маньяками. Так, Альцена Макдональд пишет:

«В постмодернистской культуре тело стало главным предметом для зрелища или репрезентации. Нигде эта практика не реализуется более полно, чем в дискурсе серийных убийств, поскольку серийные убийцы получают удовольствие от насилования тел: изнасилований, вскрытий и каннибализма. Эд Гейн, терроризировавший Висконсин в 1950-х годах, занимался грабежом могил, убийствами, снятием кожи и каннибализмом. В случае с Альбертом Генри де Сальво ("бостонский душитель") в 1960-х годах сообщалось, что "11 из его жертв подверглись сексуальному насилию; большинство из них умерли от удушения, а их тела были осквернены и помещены в причудливые положения после убийства". При обыске дома Джеффри Дамера, который в 1978–1991 годах преследовал гомосексуалистов в районе Милуоки, полиция обнаружила отрубленные мужские гениталии в чайниках и ведрах. С неистовством внимания СМИ, которое получают серийные убийцы, они мгновенно превращаются из безвестности в печально известную икону, несмотря на очевидное общественное и юридическое осуждение. В 1992 году общественный интерес к суду над Дамером и, что более вероятно, к его жестоким подвигам был настолько велик, что его транслировали в прямом эфире по национальному кабельному телевидению. Насилие, совершаемое серийными убийцами в "реальном мире", по существу, вызывает отвращение, но также воспринимается как опьяняющее до такой степени, что для кого-то становится наслаждением».

В конце концов, маньяки для нас — как зеркало. Они дают волю первобытным инстинктам и полностью отдаются своей болезни — словом, с ними происходит то, чего боимся мы сами. Мы боимся их, так как запросто можем стать жертвами, но нас интересуют они как маргиналия, как отклонение от нормы, притворяющееся нормой.