Баллада о Роне и Доринде. Как аферист и грабительница банков сбежали из тюрьмы на вертолете, чтобы поесть KFC

Только Лиза, живущая в комнате дальше по коридору, слышала историю целиком. Но Лиза забывчива. Недавно она похвалила красивую ночную сорочку Доринды.

– Лиза, это ты мне ее подарила!

– О, неужели?

Можно не волноваться, Лиза ничего не разболтает.

Еще эту историю знает Эбби. Ее Доринда рассказывает Эбби на ночь. Но Эбби кошка. Она тоже не разговорчива. Эбби, как и Доринда, любит сбегать. Когда дверь открыта, Эбби выскальзывает наружу, и Доринда зовет свою кошку обратно – это все, что она может сделать, сидя в инвалидном кресле.

Доринда – героиня самого романтического в истории побега из тюрьмы, и долгое время об этом не знал никто, кроме Лизы и Эбби. Но этой весной Доринде позвонили. Она взяла трубку. Оказалось, что человек, вызволивший ее, Рональд Дж. Макинтош, вскоре и сам освободится из тюрьмы. И теперь, когда у истории наконец появится концовка, Доринда согласилась рассказать ее с самого начала.

Одно Доринда знает наверняка: десять дней с Роном были лучшими в ее жизни.

Саманта Доринда Малоун Фиглер Макферсон Лопез была единственным ребенком в семье. В 1982 году она оказалась в тюремном автобусе закованной в кандалы. Полгода она отсидела в тюрьме штата Джорджия. Теперь же она направлялась отбывать пятидесятилетний срок в федеральной тюрьме, где, как она полагала, ее ожидают черно-белая униформа, смотровые вышки и охрана с автоматами. Она надеялась попасть в Западную Вирджинию, но адвокат сказал, что женщины с «послужным списком» как у нее оказываются в Плезантоне, к востоку от Окленда.

В двадцать один год у Доринды было трое детей, уже пять лет она была замужем за «самым большим мудаком на планете». Брак распался. Она вышла замуж еще раз, а через несколько месяцев опять развелась и вышла замуж за другого – к этому времени у нее собралась целая коллекция фамилий.

Доринда была привлекательной, однако, как позже будут настаивать обвинители, заключенные и охранники не считали ее настолько неотразимой, как ей хотелось бы, но она умела очаровывать мужчин и подчинять их своей воле.

В 1970-м она несколько раз уговаривала продавца супермаркета не заявлять на нее за воровство. Когда хозяин магазина наконец решил, что всему есть предел, она не только избежала обвинения, но и подала в суд за злонамеренное судебное преследование, получив $2500 по мировому соглашению.

Затем Доринда попалась на подделке банковских чеков. Она закрутила роман с прокурором, и тот добился ее досрочного освобождения из тюрьмы штата. На условно-досрочном она продолжала подделывать чеки. Ей удалось исчезнуть до того, как полиция стала ее разыскивать.

В 1981-м она надоумила своего мужа Карла Лопеза и еще троих парней заняться ограблениями банков. Доринда, представляясь сотрудницей налоговой службы, звонила в отделения банков в маленьких городках и выясняла домашний адрес управляющего. А подельники врывались ранним утром к нему в дом, брали в заложники его семью, и управляющий отдавал им все деньги.

Была ли она манипулятором? «Думаю, это слабо сказано, – сказал мне прокурор, который вел ее дело. – Всю свою жизнь она подговаривает людей на что-нибудь».

Доринде было тридцать два, трое детей остались в Джорджии, муж в тюрьме. Она тряслась на сиденье автобуса, въезжающего в тюремные ворота. Светила полная луна. Впереди зловеще темнели тюремные корпуса.

Утром Доринда выглянула в окно и не поверила своим глазам. «Да вы издеваетесь?» – пробормотала она.

Заключенные гуляли с магнитофонами, из которых звучал соул и рок. Доринда слышала глухой стук шарика для пинг-понга и грохот тренажеров. В этой тюрьме было все: корты для ракетбола, автоматы с содовой, бильярдные столы, фарфоровая посуда в столовой, кондиционеры в комнатах отдыха, и в каждой камере телевизор, магнитофон и подшивки Times и Life. Заключенные Плезантона выпускали газету. Они могли носить свою одежду – джинсы, платья, юбки. Вдоль девятиметровой ограды росли анютины глазки и львиный зев, золотые холмы за ней после каждого ливня становились изумрудными.

Но больше всего шокировали люди. Женщины и мужчины содержались в Плезантоне вместе и даже имели право гулять, держась за руки. «Это была Шангри-Ла, – вспоминала Доринда. – В 1980-е сидеть стоило именно там».

Доринда оказалась в Плезантоне в самый разгар государственного эксперимента со смешанными тюрьмами. Тюрьма Плезантон открылась десять лет назад. На строительство ушло 6,5 млн долларов, эксплуатация обходилась в немаленькую сумму, но тюремные психологи гордились искоренением банд, уменьшением изнасилований и «гомосексуального давления». К началу восьмидесятых три федеральных и минимум 13 региональных тюрем скопировали эту модель.

Поначалу Доринда и не думала о сексе. «Я скучала по детям и размышляла о том, какая же я дура», – говорит она. Она устроилась работать на кухню, чтобы сильно уставать и засыпать по ночам. Она мыла посуду за 21 цент в час.

Во время одной из смен Доринды на кухне рухнул потолок, а с ним на пол обрушилась парочка, занимавшаяся любовью. Эти двое наконец-то проломили популярную у заключенных крышу.

У Доринды было несколько ухажеров, но никто из них долго не задерживался. «До "полезли на крышу" дело не доходило», – вспоминает она.

Спустя 18 месяцев Доринда перешла на работу в офис. Очень быстро ее повысили до бухгалтера. На службу она надевала костюм. Она стала главой Совета заключенных: докладывала о жалобах арестантов начальнику тюрьмы. Жизнь вошла в колею.

В декабре 1985 года в Плезантоне появился новый заключенный. Ему был 41 год, он был из Сиэтла и весил под сто килограммов. Рон – так его звали – сказал Доринде, что у него есть кое-какой опыт работы с финансами. Опыта у него действительно было в избытке.

В 1980-е преступники из «белых воротничков», такие как Рон, массово попадали в тюрьмы нестрогого режима на короткие сроки за аферы, растраты и уклонение от уплаты налогов.

Рон сидел в офисе рядом с Дориндой. Он следил за дебиторскими счетами, а она вела учет. Он задавал Доринде бесконечные вопросы, иногда о самых очевидных вещах. «Ты либо тупой, либо пытаешься узнать меня поближе. Можем поговорить после работы», – сказала она ему наконец.

Всю зиму и начало весны они не расставались. Вместе смотрели кино, вместе молились в церкви, вместе ходили на танцы. Рон мало рассказывал о своем прошлом, но было понятно: Доринда всегда добивалась своего, а жизнь его была чередой провальных попыток получить желаемое.

В конце 1960-х Рон женился на женщине, которую знал всего пару недель, чтобы не попасть во Вьетнам. Но его все равно призвали. Он учился на вертолетчика и надеялся, что война завершится до того, как он закончит подготовку. Но его отправили во Вьетнам. Учился он на механика, считая, что шансы выжить у них повыше, чему у пилотов, но ему пришлось совершать опасные боевые вылеты.

Во Вьетнаме Рона наградили Бронзовой звездой и повысили. Под его командованием было восемьдесят шесть механиков и тринадцать вертолетов. Но высшего образования у него не было, и после войны стать офицером он не смог. Рон работал то на низкооплачиваемой должности на складе магазина JCPenny, то в клининговой компании своего друга. Он злился на тех, кто не попал на войну и теперь стоял выше его на карьерной лестнице. У него была жена и двое детей, но брак дал трещину.

Рон нашел себя в брокерской торговле. Пытаясь компенсировать потерянные годы, он присвоил 130 тысяч долларов. Его приговорили к 18 месяцам заключения. В тюрьме он познакомился с другим брокером, и после освобождения они провернули новую аферу – на этот раз с фьючерсами на драгметаллы, выманив 18 миллионов долларов у 250 клиентов. В 1985 году Рона снова отправили в тюрьму за нарушение условий досрочного освобождения, а затем признали виновным в мошенничестве.

Доринду он не посвящал в детали, однажды он упомянул, что против него открыто еще одно дело, время от времени кому-то звонил, но, казалось, Рон хочет забыть прошлое. Да и задерживаться в тюрьме надолго он не собирался: его должны были освободить в феврале 1988-го.

Доринда звала Рона плюшевым мишкой. Он называл ее «моя медведица» и всегда защищал. Однажды знакомый Доринды шлепнул ее по заднице. Рон схватил его и ударил о стену. «Им придется найти способ говорить тебе "привет", не прикасаясь к твоей заднице», – сказал он ей позже.

Доринда понимала, что Рон сделает для нее все.

В Плезантоне происходили изменения: четыре года назад, когда Доринда оказалась здесь, в тюрьме содержалось около трехсот заключенных. Теперь же их было почти шестьсот. Больше людей – меньше привилегий. Запретили косметику. Стиральных машин не хватало. Совет заключенных самораспустился. Тюрьма стала напоминать тюрьму.

Доринда, как она утверждает, начала находить нестыковки в бухгалтерских книгах. Она подозревала, что тюремная администрация присваивает деньги. Доринда попросила о встрече с начальником тюрьмы.

– Я веду бухгалтерский учет, – сказала она, – и знаю, что деньги воруют.

Начальник внимательно посмотрел на нее и спросил:

– Сколько вам осталось сидеть?

– Хочу получить условно-досрочное в 1991 году.

– И вы планируете дожить до этого дня?

– Да.

Он улыбнулся:

– Несчастные случаи происходят каждый день.

Вечером Доринда вернулась в свою камеру после ужина и, как она позже говорила, обнаружила, что все перевернуто вверх дном. Одежда свалена в кучу и залита шампунем и кофейной гущей.

Она утверждала, что несколько недель спустя один из охранников сбил ее с ног в камере и сказал: «Если не прекратишь гнать волну, сама в ней захлебнешься». Другой охранник, по ее словам, дал ей коробку с лезвиями для бритвы и намекнул, что ей стоит убить себя. Еще один оставил у нее в камере банку колы с осколками. А позже он размахивал перед ее лицом ножом и толкал ее.

«Теперь понимаешь, как происходят несчастные случаи?» – спрашивал он. Доринда рассказывала об этом некоторым заключенным, но никто не знал больше Рона. Она предупредила его, что они оба в опасности. Он стал нервным и замкнутым. Вздрагивал, если кто-то ронял рядом банку колы или баскетбольный мяч. Ему снились кошмары. В конце августа 1986 года Рон обратился в тюремную клинику, где ему прописали транквилизаторы.

В сентябре Рону сообщили, что скоро его переведут в неогороженный исправительный лагерь рядом с Санта-Барбарой, как он и просил. Доринда места не находила от тревоги, не знала, что ее ждет, когда Рона не будет рядом и он больше не сможет ее защитить. Ночью накануне отъезда Рон сказал ей: «Выходи на поле с 10:45 до 11:30 каждый день, и все будет в порядке».

Утром 28 октября 1986 года Рон зашел в офис. Доринда спряталась в туалете, чтобы не устраивать сцен. Он забрал одиннадцать долларов мелочью и билет на автобус. Он был преступником из «белых воротничков», по шкале вероятности побега он тянул на единицу из семи, за его плечами не было насильственных преступлений, а впереди был всего один год заключения. Ему позволили самостоятельно доехать до Санта-Барбары на автобусе и самому явиться в лагерь.

Утром, когда Доринда пришла на работу, ее отвел в сторонку надсмотрщик, с которым она дружила. «Угадай, – сказал он, – кто не доехал до лагеря?»

Неделю спустя в международный аэропорт Сан-Хосе прибыл застройщик Фред Холбрик. Он собирался совершить утреннюю вертолетную прогулку. Молодому пилоту вертолета он сказал, что хочет осмотреть участок земли в Ист-Бэй. Но он не сказал, что летал на таком же вертолете во Вьетнаме. И не назвал свое настоящее имя – Рон Макинтош.

Большинство беглецов попадаются, потому что отправляются домой или потому что у них заканчиваются деньги. Но Рон, до того как попасть в тюрьму, купил дом и два гектара земли в Орегоне. К северу от Сиэтла у него была пришвартована океанская яхта – из тюрьмы он распорядился, чтобы ее починили к весне. Летом перед побегом он 68 раз звонил другу, который снял для него квартиру в пригороде Сакраменто. У него был Сhevrolet Blazer. И три поддельных паспорта.

А еще у него были деньги. Очень много денег. После аферы с драгметаллами 1,7 миллиона долларов так и не нашли. И если у него действительно был доступ к этим деньгам, скрываться он мог вечно.

Рона разыскивала служба маршалов США, но не очень усердно: в 1985-м такие побеги совершили 25 заключенных.

Вертолет отправился из международного аэропорта Сан-Хосе на север. Когда пролетали горный хребет, Рон направил пистолет на пилота. «Сажай вертолет», – скомандовал он. Приземлившись на отдаленном склоне, Рон выставил пилота из кабины, забрал его обувь и улетел. Земля была покрыта колючками, и у бедняги ушло сорок минут, чтобы добраться до ближайшего дома.

После того как Рон покинул Плезантон, Доринда замкнулась. «Мне кажется, я и двадцати слов не сказала вне работы, пока его не было, – вспоминает она. – Я нашла укромное местечко и просто там плакала». Она перестала носить привычные брюки и начала приходить на работу в спортивных штанах. Уже неделю она приходила на поле, садилась на траву, плакала и молилась.

Утром в четверг 5 ноября Доринда увидела на горизонте вертолет, который летел слишком низко. Он сделал над тюрьмой круг. Когда он завис у самой земли, заключенные закричали, а Доринда прищурилась.

«Это Рон», – громко сказала она.

Она сначала пошла, а потом побежала к вертолету. Заключенные во дворе ликовали. «Хочешь убраться отсюда?» – Рону приходилось перекрикивать шум лопастей.

«Только если поведешь ты!» – крикнула Доринда в ответ.

Побег моментально стал медиасенсацией. «ДЕРЗКИЙ ПОБЕГ ИЗ ТЮРЬМЫ НА ВЕРТОЛЕТЕ, читайте на первой странице San Francisco Examiner». В федеральных тюрьмах по всей Америке начальство приказало натянуть стальную проволоку, ловушку для вертолетов, чтобы Рону и Доринде не начали подражать.

Беглецы были объявлены в розыск.

Доринде казалось, что они срежут винтом какую-нибудь ветку. Она выглянула в окно: Рон приземлялся на поляну, где их ждал пикап.

– Куда мы едем?

– В Сакраменто. Что хочешь на обед?

– Курицу из KFC.

Добравшись до места, они начали раздеваться, еще не дойдя до двери в спальню.

– Когда ты все это придумал?

– Мы наконец в спальне, а ты об этом спрашиваешь?

Они впервые занимались любовью – на кровати, на диване, на полу. Им не нужно было прислушиваться к звону ключей охранника и целоваться с открытыми глазами. Они ели жареную курицу, потом он налил для нее ванну.

Значительность их побега дошла до них только наутро, когда Доринда включила телевизор. Утренние новостные выпуски были посвящены побегу. «Боже правый, – воскликнула она, – о нас говорит вся страна!»

Они делали вид, что живут обычной жизнью в скромной однокомнатной квартире. Ужинали в ресторанах, катались на машине. Занимались любовью. По утрам она садилась ему на колени, и они читали The Sacramento Bee и пили кофе. Журналисты мусолили их прошлые подвиги. Они бросали друг на друга скептические взгляды поверх страниц. «Серьезно? – по очереди спрашивали они. – Это правда?»

Доринда пыталась узнать Рона. «Он всегда был рядом, но как будто где-то витал, – вспоминает она. – Я не могла понять, что происходило в его голове». Спустя годы она со слезами будет восклицать: «Что это за человек, который губит свою жизнь, чтобы помочь сбежать другому?!»

В понедельник вечером, через пять дней после полета на вертолете, Доринда надела парик и вместе с Роном отправилась в соседний торговый центр. Рон заметил, что ей понравилось платиновое обручальное кольцо.

– Я хочу подарить его тебе, – сказал Рон и внес задаток 1000 долларов. Он попросил выгравировать на кольцах П.М ЛЮБИТ М.М и М.М ЛЮБИТ П.М (Плюшевый Мишка и Мисс Медведица).

Рон предлагал отправиться на яхте в Южную Америку. Доринда отказалась, она надеялась встретиться с детьми. «Сейчас я понимаю, что стоило согласиться», – сказала она.

Когда на следующий день они вернулись за обручальными кольцами, Доринда сразу почувствовала неладное. «Там были эти серьезные молодые люди в синих костюмах. Агента ФБР я за километр вижу».

Она замерла и затаила дыхание. «Поднимите руки», – приказал федеральный маршал.

Рон оплатил кольца чеком, подписанным вымышленным именем, которое уже использовал, и полицейские установили за магазином наблюдение.

Рона и Доринду арестовали, в чемодане Рона обнаружили заряженный разрывными пулями магнум и 1180 долларов наличными. В машине нашли еще один пистолет, радиопередатчик и бинокль.

Их вывели из торгового центра и посадили в разные машины. Рон высунулся из окна и крикнул: «Я люб-лю тебя!»

Это величайшая история любви и величайшая история спасения, которую мне доводилось слышать. Ее мне рассказала Доринда: мы созванивались с ней каждую среду всю весну и лето 2020 года. Эта история меня захватила. Доринда признавалась, что иногда привирает, но мне хотелось верить каждому ее слову.

Чтобы подтвердить историю Доринды, я позвонил прокурору, который вел ее дело в 1987 году. Я спросил о коррупции в Плезантоне, угрозах, которые, по ее словам, получала Доринда, и о том, как Рон решил ее спасти. Прокурор слушал меня внимательно, а потом внезапно спросил: «А почему вы думаете, что это была его идея?»

«Доринда определенно растрогала вас, – сказал прокурор. – Она достучалась до вас и растрогала. Струны ее души трепещут. У нее вкрадчивый голос. И этот южный акцент...»

Он был прав. Доринда постоянно просила меня о небольших одолжениях, которые я даже не замечал. Я нашел для нее страницу ее дочери на фейсбуке (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) и номер мобильного ее внука. Мы вместе придумывали, как ей наладить контакт с детьми.

Когда я помогал ей, она становилась экспрессивной. «Ох, я, кажется, в вас влюбилась», – написала она однажды. Она хвалила то, как я беру интервью. Я рассказывал о ее комплиментах друзьям за ужином. Но слова прокурора звучали у меня в голове: «Не забывайте, она аферистка. Этим они и занимаются».

Суд над Роном и Дориндой начался в мае 1987-го. Адвокат Рона подчеркивал, что его клиент ветеран вьетнамской войны и легко поддается внушению. Два психиатра подробно рассказали о героизме Рона во время службы и диагностировали у него посттравматическое стрессовое расстройство. Он читает со скоростью 80 слов в минуту. У него IQ 101. Он страдает от ожирения. Страна использовала Рона, а теперь его использует эта женщина.

Пресса поддержала версию защиты. The Sacramento Bee акцентировала внимание на классовом несоответствии пары. Сомневаться даже начал сам Рон. «Может быть, она обдурила меня, – признался он психиатру до начала процесса. – Но я не хочу в это верить».

Этот аргумент – что Рону пришлось устроить Доринде побег, чтобы спасти от коррумпированной охраны тюрьмы, – был их единственной надеждой. «Это, конечно, не история о Камелоте, – обращался адвокат к залу суда, заполненному репортерами, – но это история о рыцаре, спасавшем даму».

Адвокат не разрешил Рону выступить на суде. Доринда была обескуражена и раздражена, когда узнала, что Рон не станет подтверждать ее историю.

Ее версия разваливалась – по всем признакам она знала о побеге заранее. По свидетельству охранников, до вертолета она добежала за 15 секунд. Доказательств растраты и угроз не нашли.

Кроме того, выяснилось, что вместе с Дориндой срок отбывала заключенная, которая в 1985 году угнала вертолет, чтобы освободить из тюрьмы своего парня.

19 мая 1987 года перед вынесением приговора Рон и Доринда обвенчались в подвале федерального суда. На невесте был серый комбинезон, такой же, как на женихе.

Доринде добавили пять лет тюрьмы за побег. Рон тоже получил пять лет и еще двадцать – за угон вертолета. Человек, которому оставалось пятнадцать месяцев до освобождения, который легко мог исчезнуть после побега, получил двадцать пять лет за то, что вернулся за любовницей.

Спустя четыре дня после свадьбы в The Sacramento Bee появился шокирующий заголовок: «Макинтоша подозревают в убийстве. Герой-любовник становится объектом нового расследования».

Рональд Макинтош не был плюшевым мишкой и зависимым глупцом. Он обманывал Доринду, обвинителей, судей и прессу.

Для аферы с драгметаллами, за которую он оказался в Плезантоне, требовался стартовый капитал. Деньги Рон занял у одного знакомого, но вместо того чтобы отдать, нанял киллера. Убийца застрелил жертву, но потом запаниковал и сбежал. Тело нашли на местном пляже. Рона в связи с этим убийством допросили, но доказательств, чтобы предъявить обвинение, не хватило.

Летом 1986-го – как раз тогда, когда Рон постоянно звонил кому-то из тюрьмы, – следствие по делу об убийстве все еще шло. Он подал прошение о переводе, надеясь попасть в трудовой лагерь и сбежать до того, как что-нибудь раскопают. Панические атаки, холодный пот, транквилизаторы – за кого он боялся – за Доринду или за себя?

Рону предъявили обвинение в убийстве, но Доринду это не смутило. «Я тогда не верила, что он виновен, и сейчас не верю, – сказала она мне. – Рон такого сделать не мог. Вот я могла бы». Она чувствовала себя виноватой.

Доринда начала подписываться как «Мисс Лопез-Макинтош». Зарегистрированный брак давал им право обмениваться письмами и вместе работать над книгой (она так и не вышла). В нарушение правил они говорили по телефону – звонили матери Рона в Сиэтл, а та их соединяла. Рон предложил еще один план побега: угнать машину шерифа, взять в заложники федерального судью. Но Доринда устала бегать.

В декабре 1990 года Рона признали виновным в убийстве и приговорили к пожизненному заключению. Больше они с Дориндой не разговаривали.

Доринда твердо решила спокойно отсидеть свой срок. У нее были свои маленькие радости: хор, церковь, работа.

Со временем у Доринды начались проблемы со здоровьем. В 2010 году ее выпустили на поруки. За решеткой она провела 30 лет без десяти дней. Дети не хотели с ней общаться, и Доринда переехала в дом престарелых в Аризоне. Сухой и жаркий климат ей нравился. Пустыня подходила для того, чтобы исчезнуть. Окно комнаты выходило на горы. Доринда завела кошку и рассказывала ей перед сном о Роне.

Доринде было важно знать, что я верю в ее версию событий – верю, что побег был необходим, чтобы спастись от угроз охранников, что она никогда не пыталась манипулировать Роном. «Он меня спасал, – подчеркивала она. – Я хочу, чтобы люди это знали».

Она не пыталась меня обмануть. Она убеждала не меня, а себя. Ведь получалось, что они разрушили свою жизнь ради десяти дней любви в Сакраменто. Конечно, это было спасение. Как же иначе.

Любовь всегда обещает спасение. Некто находит вас, когда вы в ловушке, в одиночестве, в опасности, подхватывает и уносит в другую жизнь. И мало кому хватает храбрости уже в воздухе спросить своего спасителя: «А кто ты вообще такой?»

Рон подвел Доринду. Он скрыл правду, не сказал, что его подозревают в убийстве. Он пренебрег здравым смыслом, покупая обручальные кольца. Он все запорол – а она потеряла лучшие годы. «Проблема в том, что я доверилась Рону, и доверилась совершенно зря», – говорит Доринда.

Она проводит свои дни в Аризоне, но не в инвалидном кресле. На самом деле она все еще в кабине вертолета. Ревет двигатель, сердце выпрыгивает из груди, тюрьма остается далеко внизу. Доринда летит – летит с незнакомцем, по кругу, в никуда. ¦

На самом деле она все еще в кабине вертолета. Ревет двигатель,
сердце выпрыгивает из груди, тюрьма остается далеко внизу. Доринда летит – летит с незнакомцем, по кругу, в никуда