Робски, Гришковец и другие: какой была литература в 2000-х и почему

Роман произвел колоссальный фурор. В довольно бедной стране все знали, что есть богатые люди. Но мало кто представлял, насколько они богаты. «Рублевкой» еще в 1980-х называли купюру в один рубль, в 1990-х слово становится топонимом, а в нулевых – благодаря Робски – сладкой мечтой. Для мужчины предел мечтаний – заработать или наворовать столько денег, чтобы хватило на домик на элитном шоссе. Предел мечтаний для девушки – выйти замуж за рублевского принца. На Рублевке обитают светские львицы. Чем они занимаются – никто не знает, но все знают, кто их королева и летописец: Оксана Робски.

Casual вышел очень вовремя. Уставшая от девяностых, от их бесконечных войн и конфликтов, страна хотела веселиться и потреблять. Цена на нефть росла, курс доллара был стабилен, деньги на скромные развлечения стали появляться у все более широких слоев населения. Нужен был пример, как правильно потреблять. Робски была готова показать. В одной из поздних книжек героиня, обычная девушка, решившая жить как живут ее кумиры из глянцевых журналов, будет прокладывать границы в холодильнике: вот тут мои суши «Калифорния», правильная еда, а вот тут, глупые родители, ваш гнусный неправильный майонез.

Помимо Casual Робски написала еще около десяти книг, включая поваренную книгу рублевской кухни. Первый роман имел шумный успех, четверть миллиона проданных экземпляров только за первые месяцы, но потом читательский интерес все падал и падал. Робски первое время постоянно давала интервью, была в центре внимания СМИ, вела несколько передач на телевидении, ее всерьез называли новым Достоевским. Но мирская слава непостоянна. Последние несколько лет о ней редко вспоминает даже желтая пресса. А если и вспоминает, то только в статьях с заголовками вроде «Что стало сейчас с героями нулевых». Ничего не стало, живет то ли в Америке, то ли в России, пару раз вышла замуж, пару раз развелась. Как будто и не было первых строчек в списках бестселлеров.

Живет на свете мальчик. Его родители развелись, у мамы – новый муж и новая жизнь, мальчика отправляют к бабушке и дедушке. Бабушка внука любит на свой манер, вот только ее методы воспитания – запугивание, истерика и тотальный контроль. Повесть Санаева «Похороните меня за плинтусом» была написана еще в 1994-м и через два года была напечатана в журнале «Октябрь». В начале нулевых она вышла отдельной книгой, к середине десятилетия стала бестселлером, а потом и лонгселлером. Нельзя точно сказать, что именно стало причиной такой популярности, тут все звезды удачно сошлись. С одной стороны, в повести многие узнали методы воспитания, которым сами подвергались в детстве. С другой – жизнь знаменитостей всегда любопытна, ведь мама и отчим – лиса Алиса и кот Базилио, Ролан Быков и Елена Санаева. С третьей – немалую роль сыграло умение автора, Павла Санаева, смешно описывать свой чудовищный и травматичный опыт.

К концу нулевых казалось, что от «Плинтуса» не скрыться, он повсюду: в витринах книжных магазинов, на театральных афишах, наконец, в 2009 году вышла не очень удачная экранизация романа. Самого Павла Санаева, переводчика и режиссера, тогда считали автором одной книги. Ну да, человек смог эффектно рассказать о своем жизненном опыте, но это еще не делает его писателем. Еще до того, как в 2013 году вышла книга «Хроника раздолбая. Похороните меня за плинтусом 2», критики и читатели шутили о том, что Санаев «откопал стюардессу» и собирается снова выжать из старого сюжета читательские эмоции и деньги.

Удивительное дело, новая книга оказалась вполне самостоятельным и умело написанным произведением, симпатичным романом взросления на фоне краха СССР, а подзаголовок про плинтус – маркетинговым ходом издательства. Уже семь лет Санаев утверждает, что пишет продолжение. Несколько глав можно прочитать на соответствующем сайте, но «индикатор готовности второй части» по-прежнему показывает 10%. Вместо того чтобы сочинять новую книгу, Санаев регулярно рассказывает у себя в инстаграме (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), как он ее пишет, отчего нам, преданным фанатам, очень грустно.

Гришковец стартовал чуть раньше наступления миллениума – «Как я съел собаку», первый моноспектакль, впервые был показан еще в 1998 году. К 2004-му Гришковец уже популярен и востребован – на спектакле «Дредноуты» полные залы по всей стране. Тогда же выходит его дебютный роман «Рубашка». Сейчас бы ему присвоили модный ярлык «автофикшен», но в те времена такое слово знали только филологи не ниже доктора наук. А потому все просто наслаждались текстом: симпатичный главный герой мечется по Москве и дотошно фиксирует свои похождения. Вот друг прилетает из Сибири, и его необходимо встретить в аэропорту; вот любимая женщина – и пора наконец открыть ей свои чувства; вот строптивый подчиненный – и его надо грамотно унизить и уволить; вот множество ситуаций, в которых стоит остановиться и подумать. Предложите это почитать кому-нибудь в 2020 году, и читатель воскликнет: «Ну что ж за бессмысленная пошлятина!» Но в 2004-м такие приемы и мысли казались свежими. Жизнь активного обитателя мегаполиса еще не была воспета глянцем, романами, сериалами, фильмами. А тут нам предлагали книгу про город и про нас, которые в нем живут, страдают от пробок и глупых коллег, бухают и в кого-то влюблены.

Ту же историю в той же стилистике Гришковец продает нам под разными обложками по сей день. А еще он непрерывно с кем-то ругается: с критиками, которые игнорируют или не понимают его книги; с пиратами, которые воруют его фильмы; со зрителями, которые смотрят его фильмы в пиратском интернете; с «Квартетом И», с участниками которого Гришковца регулярно сравнивают, а они разные, и Гришковец, конечно же, гораздо лучше.

У кого было бурное десятилетие, так это у Ильи Стогова. Обаятельнейший человек, убежденный левый, потрясающий рассказчик и звезда петербургского глянца, он одним из первых начал писать городские романы – такие, в которых есть и сладкий, и горький аспекты жизни в большом городе; и юмор, и вечеринки; и подробности рабочих будней, и безумные ночи, и разоблачение заговоров, и бессмысленность бытия.

Роман «Мачо не плачут» вышел еще в 2001 году, неплохо продался и прославил автора, но супербестселлером не стал. Это потом, в 2006 году, хитом станет «Духless» Сергея Минаева. Стогов стартовал слишком рано, на такую прозу в начале нулевых еще не было массового читателя: прослойка экономически активных горожан тогда была еще слишком маленькой.

Стогов вообще всегда начинал слишком рано. Он писал книги о своих странствиях по Азиям и Африкам в середине нулевых, еще до того как начали ездить, писать и читать о путешествиях все. Во второй половине нулевых он затеял Stogoff Project – собственную серию нон-фикшен, в которую вошли книги и о скинхедах, и о ленинградском роке, и о роке вооб­ще (хорошая), и о русском порно (чудовищная), что-то писал он сам, что-то компилировал, что-то отдавал достойнейшим авторам, и эти книги по-своему прозвучали. Но вот беда, тогда еще почти не было русского нон-фикшена, не было традиции его читать. А жаль.

Конечно, несправедливо ограничивать биографию Юлии Латы­ниной одним десятилетием. Латынина была, есть и будет, она – наше все. Но, если честно, Латынина 1990-х – начинающая писательница и набирающая популярность журналистка. Латынина 2010-х – полумаргинальная и полукомическая фигура из оппозиционного гетто. Именно на нулевые пришелся ее расцвет – огромные тиражи, знаковые произведения, узнаваемость, статус эксперта по всем на свете вопросам, реклама новых книг на билбордах.

Специалисты делят творчество Латыниной на три основных этапа: фантастический, олигархический и кавказский. Фантастический пришелся на 1990-е, и книги писались явно под влиянием братьев Стругацких (и конкретно романа «Трудно быть богом»). Отточив перо и насмотревшись на реалии российского бизнеса, Латынина перешла от проблем империй на далеких планетах к отечественной промышленности. В романах «Охота на изюбря», «Стальной король» и «Промзона» есть хороший олигарх, он сильный мужчина и пытается играть по-честному. Его враги (среди них тоже встречаются сильные мужчины) играют по-нечестному. Российское государство ставит палки в колеса и первым, и вторым. Не без потерь герою удается дойти до конца одной книги и перейти в другую.

Разделавшись с олигархами, Ла­тынина подсела на тему Кавказа. О войне силовиков и боевиков написаны романы «Джахан­нам», «Ни­язбек» и «Земля войны». Коллизия во всех романах примерно одна: есть хороший уроженец Кавказа. Есть террорист. Оба сильные мужчины. Есть хороший фээсбэшник, например, спецназовец. Он тоже сильный мужчина. И есть плохой фээсбэшник, который всех стравливает. Он не сильный мужчина. Финал как у греческой трагедии – на сцене горы трупов. Кто виноват? Российское государство, конечно же.

К кавказскому циклу можно отнести и космооперу «Нелюдь», действие которой разворачивается на отдаленных планетах. В роли фээсбэшников – спецслужбы земной империи, в роли кавказцев – космические чеченцы. Они называются по-другому, но такие же благородные и сильные мужчины. И да, у Латыниной определенный пунк­тик на сильных мужчинах. Проза Латыниной нулевых была увлекательна, читалась на ура, но написана чудовищно. Неуклюжие метафоры повторяются неоднократно, а отдельные обороты ужасны своей непосредственной физиологичностью. Но в 2000-х без этой яростной прозы, полной проклятий в адрес коварного государства и восхищений горными или космическими варварами, было бы очень грустно.