Каково это — лечить людей от гомосексуализма
ДЖЕРЕМИ МАРКС, основатель религиозного общества «Отвага», 63 года:
«Группу "Отвага" для "исцеления" гомосексуальности я основал в 1980-х. Сейчас такое показалось бы возмутительным, но тогда это был прорыв. Многие представители англиканской церкви тогда заявляли: "Не тратьте на них время, их ждет ад". Мы же придерживались идей психоанализа: всему виной дурная семейная динамика, отдалившийся отец, властная мать, и в результате мальчик всю жизнь продолжает искать любящего отца. Основная наша мысль заключалась в том, что в надежном мужском окружении от гомосексуальных желаний удастся избавиться.
Сам я осознал себя геем примерно в 13 лет. Позднее, в 1973 году, я начал посещать баптистскую церковь. Библию здесь воспринимали как буквальную истину, и когда я исповедался пасторам, они сказали мне, что надо противиться гомосексуальному влечению, как соблазну украсть или солгать.
В ту пору никто не вступал в половые отношения до брака, и потому отсутствие партнера не казалось мне слишком тяжелым. Гораздо труднее стало потом, когда друзья начали один за другим обзаводиться семьями, а я по-прежнему оставался в одиночестве.
В 1986 году я узнал о существовании группы "Истинная свобода" и сходил на встречу для христиан — лесбиянок и геев (группа пропагандирует целибат среди геев. — Правила жизни). Впервые я познакомился с геями-христианами, что принесло величайшее облегчение. Однажды на встречу пришел молодой человек из Сан-Франциско и рассказал, как его спасла от проституции миссия под названием "Любовь в действии". Он говорил, что важнейшая перемена к лучшему — перестать быть геем. Я поехал в Америку на этот тренинг, а по возвращении в Англию основал "Отвагу". Мы предлагали программу с проживанием под названием "Выход из гомосексуальности". Пациенты приезжали со всей Европы.
В 1991 году я вступил в брак с первой в Великобритании женщиной-руководительницей церкви (не государственной). Нам обоим было слегка за сорок, и мы не хотели прожить остаток жизни в одиночестве. Моя супруга не лесбиянка, но мы решили, что способны обеспечить друг другу по крайней мере взаимную поддержку и дружеское общение.
Через несколько лет нам пришлось закрыть приюты для перевоспитания, но я сохранил контакты с участниками группы и в дальнейшем с ужасом наблюдал за развитием событий: как только эти люди оказались предоставлены самим себе, их мир рухнул. Родные и друзья настаивали: "Когда же мы услышим свадебные колокола?" Никому и в голову не приходило, что гей потому и гей, что он так устроен. На моих глазах люди теряли надежду, впадали в депрессию. Один из них чуть было не покончил с собой.
К концу 1990-х нормальную жизнь вели только те, кто приняли свою ориентацию и нашли партнеров. Эти люди словно сбросили с плеч тяжкое бремя, сказали себе: "Теперь-то я знаю, кто я такой, знаю, что люблю и любим". Я начал подозревать, что мы действуем неправильно. Я все еще веду работу в "Отваге", но теперь проповедую, что можно быть геем и при этом христианином.
Моей жене это дается нелегко, ведь она, естественно, беспокоится, как бы я не заявил: "С меня хватит, буду искать себе мужчину". Но мы приближаемся к старости, и я не мог бы просто взять и оставить ее, бросить после всего, через что мы прошли вместе. Я стараюсь не оглядываться на прожитую жизнь, но знаю, что многое упустил, — и моя жена тоже. Ей бы спутника-гетеросексуала, чтобы любил ее, как она того заслуживает».