Каково это – быть худшим лыжником на планете
Мать всегда говорила, что лыжи – это не спорт. «Ты должен учиться на юриста, Адриан, что ты делаешь с моими нервами!» Мы всю жизнь провели в Венесуэле, а тут снега не бывает. Она его никогда в жизни не видела и, наверное, не верила, что он существует.
Я стал заниматься роликовыми лыжами в университете. Я катался по трассам в Маракае. Снежных гор у нас тут нет. Я даже в высокогорной Мериде никогда не бывал. Эти занятия что-то вроде физкультуры. Сначала в секции было десять парней, а через месяц остался я один. Кстати, у меня три имени – Адриан, Алехандро, Маурисио, – так что я не совсем простой человек, вечно во что-нибудь вляпываюсь.
Как-то раз тренер предложил мне попробовать свои силы на настоящем чемпионате по лыжным гонкам. Он сказал, что будет здорово, если за месяц до старта я прилечу в Швецию и покатаюсь по снегу, а потом мы отправимся в финский Лахти. Я понимал, что не выиграю эту гонку, и неважно, есть снег или его нет, – ведь там будут лучшие спортсмены мира. Но мне хотелось набраться опыта на снегу.
В восемь утра я прилетел в Париж, а оттуда должен был вылетать транзитным рейсом в Стокгольм. Прихожу на миграционный контроль, достаю приглашение в Швецию, удостоверение члена международной федерации лыжного спорта, календарный план соревнований, и меня спрашивают: «Куда вы едете? Зачем? Есть ли у вас с собой деньги?» Я не стал врать, говорю: «У меня есть 28 евро, их одолжила мне моя бабушка». Потом меня взяли под руку и отвели в полицию. Они решили, что я иммигрант и бегу из Южной Америки в Европу. Выбрался я оттуда через пять дней, и меня отправили назад в Каракас.
Дома я плакал, как девчонка. Прошел месяц после моего возвращения, и однажды утром в шесть часов мать меня будит и говорит: «Адриан, тебя к телефону. Какой-то ненормальный». Я беру трубку и слышу, как кто-то говорит на ломаном испанском: «Я Алексии Валавуори, финский бизнесмен». Он сказал, что прочитал мою историю в интернете и открыл счет, чтобы собрать деньги для моей поездки в Лахти. Он собрал 4365 евро, этого хватило и на поездку, и на экипировку.
И вот я прилетел в Финляндию и увидел снег. Пушистый, пористый, легкий, скользкий, холодный. Мы стояли около лыжной трассы с тренером, потом к нему подошел кто-то из организаторов, и я увидел, как изменилось его лицо. Что случилось? «У тебя есть пять ми- нут, чтобы переодеться. Тебе дали первый стартовый номер».
В интернете много писали, что я падаю на трассе, не умею держать лыжные палки и все такое. Я умею держать эти палки. Но у меня была пара минут до старта. Я успел только подумать: «Ну ладно».
Сложней всего было подниматься в гору, для меня это было в новинку. Я много падал, но наслаждался этими падениями. В Финляндии меня называли героем, звездой, суперзвездой, со мной фотографировались и говорили сongratulations, хоть я и приехал 156-м. Люди воспринимали мои падения не как поражение, а как победу, потому что я снова и снова вставал на ноги. Они говорили, что я непобедимый.
Но когда вернулся в Венесуэлу, меня стали называть позором нации. Зайдите в мой Instagram (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) – меня там постоянно обзывают и спрашивают, почему я не снялся с соревнований, а решил опозориться? Сейчас я воспринимаю это легко, а тогда переживал.
По-моему, тот, кто отказывается от своей мечты, теряет больше, чем тот, кто совершает попытку. После Лахти я начал подготовку к Олимпиаде. Сейчас многие русские тренеры предлагают свою помощь и зовут меня в гости. Но я не уезжаю из Венесуэлы, тут моя се- мья. Мне не нужен снег, чтобы заниматься лыжами. ≠