Как коронавирус изменил бизнес и наши потребительские привычки: летопись первого полугода карантинной жизни
Иллюстратор Олег Бородин
новое экономическое поведение
Объявленный московскими властями карантин начался 30 марта и закончился 9 июля 2020-го.
С тех пор прошло около полугода, и, скорее всего, к тому моменту, как вы взяли в руки этот номер, вы успели найти новый любимый бар взамен того, что не пережил локдаун, равно как и новую парикмахерскую, книжный магазин или даже работу. Возможно, вы также обнаружили, что в определенных обстоятельствах идея провести отпуск в Сочи или Турции может быть не менее привлекательной, чем отдых на побережье Франции или Черногории.
«Определенные обстоятельства» поменяли нашу привычку тратить и вынудили бизнес изменить привычку продавать — бургер, фильм, книгу, секс. Бизнесу пришлось организовывать доставку, придумывать промоакции, договариваться с арендодателем об отсрочке платежа, сокращать зарплаты или штат; делать то, что никогда не делал раньше, — словом, выживать в первой волне самой страшной эпидемии в новейшей истории.
Для этого материала редакция и авторы журнала Правила жизни поговорили с бизнесменами и их клиентами о том, как продавать и покупать в эпоху, когда приближаться к другому человеку больше чем на полтора метра стало смертельно опасно.
рестораны
«Закрытие ресторанов на карантин было шоком, ударом, который пережить оказалось достаточно сложно. Но мы пережили, и мне кажется, это самое важное. Конечно, были потери. В первую очередь — финансовые. С учетом нашего законодательства, даже той помощи, что была оказана (например, отсрочка платежей), все равно не хватает. Появились достаточно большие долги. Они посильные, но тем не менее. Нагрузка на бизнес в значительной степени увеличилась. Но мы не закрыли ни одного ресторана. Изменили проект Black Thai и вышли из той локации, что занимали, сейчас строим новое пространство. Из сетевых точек закрыли "Воронеж" на Большой Дмитровке. Но рестораны работают нормально.
Мы не меняли планы, потому что в ресторанном бизнесе все решения об инвестициях, как правило, принимаются заранее. Сегодня мы находимся в той стадии, в которой были весной. Мы можем позволить себе продолжить те проекты, что были запланированы. Ищем ли новые? Ищем. Нужно просто забыть о том, что происходит сегодня, и исходить из парадигмы, что когда-нибудь это закончится. Стали ли мы осторожнее? Конечно, стали. Создаем финансовые резервы и принимаем решения с оглядкой на то, что еще может произойти. Как мне кажется, опасность не миновала и болезнь еще бушует. Надеюсь, что повторения локдауна не произойдет, потому что люди переносят болезнь не так тяжело, как раньше. Будет ли это таким же шоком, если повторится? Нет, потому что психологически и организационно мы к этому готовы.
Изменились привычки гостей. Думаю, в определенной степени эпидемия на них влияет. С другой стороны, посмотрите — сегодня Москва живет полноценной жизнью. В Европе и Америке люди достаточно сильно напуганы, а москвичей, кажется, напугать очень сложно. Если погулять по Патрикам и вообще по городу, можно подумать, что ничего не происходит. Уменьшился средний чек. Нужно еще время, чтобы точно понять, что изменилось. Но люди по-прежнему ходят в рестораны.
Делать прогнозы — неблагодарное дело, я вам так скажу. Все-таки как активный финансовый и инвестиционный банкир я могу сказать, что прогнозы — это сложно. Один опытный человек из Гидрометцентра сказал, что прогнозы можно делать на два дня вперед, остальное — шарлатанство. Как мы знаем, у людей короткая память, поэтому, если эпидемия закончится, к весне ситуация выровняется, о болезни забудут достаточно быстро. Наверное, останется где-то на уровне эволюционно-генетической памяти. Но есть теория отсроченного спроса. Людям хочется выйти куда бы то ни было без оглядок, без масок. Я достаточно оптимистично смотрю на следующее лето — опять же, если наши ученые и врачи проявят какое-то благоразумие, которое пока, как мне кажется, они не проявляют вообще. Если мы с этим справимся — человеческие привычки вернутся достаточно быстро, и рестораны быстро восстановятся».
Александр Раппопорт,
ресторатор, владелец 17 ресторанов в Москве
«Сложно сказать, что изменилось, а что нет. Людей в ресторанах меньше не стало точно. Надо понимать, что московские рестораны — это плацдарм для деловых встреч самого разного калибра. С началом пандемии большинство рабочих встреч перенеслись в онлайн, но серьезные деловые вопросы все равно решают только вживую. Отсюда и такой высокий процент заражений среди чиновников.
Мои привычки не сильно изменились за весь локдаун. Практически каждый день я пользовался доставкой из ресторанов, и надо отдать им должное — качество практически всегда было на высоте. Цены в меню меня интересуют в последнюю очередь, пока сильных накруток я нигде не вижу. Хотя, возможно, это затишье перед бурей. Ведь курс евро и доллара ощутимо изменился, а рестораны до сих пор сильно зависят от поставок из-за рубежа. Особенно это касается рыбы и морепродуктов.
Очень не хочется, чтобы рестораны снова закрылись, благо всем понятно, что процент заражений в ресторанах гораздо ниже, чем в транспорте. На глаза недавно попалась статья из New York Times, где была статистика по заражениям, так вот, рестораны — это всего лишь три процента от общего количества.
Мои друзья-рестораторы в один голос говорят, что второй массированный локдаун индустрия просто не перенесет. Первой волной с рынка смыло самых слабых игроков, большинство из которых и так не видели прибыли. В случае повторного закрытия и перехода на удаленную работу мы точно недосчитаемся ресторанов в крупных бизнес-центрах, а потом и многих ресторанов в торговых центрах. Рестораны уровня Раппопорта, куда хожу я, тоже сильно пострадают, тут сомневаться не приходится.
Надо понимать, что рестораторы в основном люди не очень богатые. Маржинальность этого бизнеса никогда не была космической, а вот риски всегда очень высокие. Никакого жирового слоя у них уже нет, а за три месяца работы много не накопишь. Лично для меня в данной ситуации хочется, чтобы был выбор. Я сам решу за себя, готов я рисковать здоровьем ради похода в ресторан или нет».
Виктор Новиков*,
бизнесмен, постоянный гость ресторанов Раппопорта
В Европе и Америке люди достаточно сильно напуганы, а москвичей, кажется, напугать очень сложно. Если погулять по Патрикам и вообще по городу, можно подумать, что ничего не происходит
Книги
«К середине марта, когда начали вводить карантин, мы были очень сильными. 29 февраля мы провели распродажу, которая проходит раз в четыре года. В августе собирались делать книжный фестиваль — с привлечением журналистов, иностранных писателей, с выверенной программой и кинопоказами. Занимались ремонтом второго этажа и к концу лета должны были открыться в новом виде, расшириться в пять раз. Этот год ждали как манны небесной: в Петербург сделали электронные визы с упрощенным въездом, все готовились к туристическому буму.
Когда 26 марта президент объявил о том, что мы больше не работаем, все перезванивались — что теперь делать? "Нерабочие дни с сохранением заработной платы" — это хорошо, но из каких денег ее выплачивать? Будет ли помощь? Сработал инстинкт самосохранения, мы сразу определили приоритеты.
Первое — это коллектив, главное, его сохранить. Мы принципиально никого не увольняли. Все пожилые работники были отправлены на удаленку и не приходили в магазин в течение карантина. Остальные — направлены на работу в наш интернет-магазин. Занимались сбором, упаковкой, обзвонами, работой с курьерами, консультациями по телефону, дистанционным подбором книг.
Второе — наши контрагенты, издательства, которые оказались в еще более неприятном положении. У них, кроме нас, никого нет — крупнейший онлайн-ретейлер почти сразу объявил, что платить не будет (дистрибьютор выплачивает деньги поставщику после реализации товара. — Правила жизни). Мы решили, что будем платить всем издательствам, несмотря ни на что. Мы рады, что не было закрытий — просто недосчитались тиражей, новинок.
Мы сразу снизили цены, начали практиковать быструю доставку по Санкт-Петербургу.
Нас очень поддержали посетители. Мы старались вести соцсети так, будто ничего не происходит, чтобы людям было легче. Локдаун показал, как многим мы обязаны нашим покупателям — именно они вытащили нас из непростой ситуации. Люди принципиально покупали у нас — столько книг, сколько не прочитать даже за весь карантин, хотя мы никого об этом специально не просили. И за это им огромное спасибо.
Нам очень помогла распродажа, вырученные деньги мы просто не успели вложить — ни в дивиденды, ни в развитие. С помощью онлайн-торговли мы смогли выйти на 40% докарантинной выручки. Этого достаточно, чтобы хотя бы выплачивать зарплаты.
Государство тоже помогло, и немало. Сначала книготорговля не попала в список пострадавших отраслей, и первую помощь мы получили только в середине мая. Это было чуть меньше МРОТа на сотрудника, первая субсидия — около 500 тысяч рублей. Сейчас нам дали безвозвратную ссуду на заработную плату, если мы сохраним занятость в течение года. Но нам повезло, а кто-то помощи не получил совсем.
Сейчас мы вернулись на докризисный уровень выручки, к нам приходит все больше людей. На самоизоляции мы все поняли ценность будничных моментов, поэтому выпить кофе в любимой кофейне, прочитать книгу в любимом книжном — это сейчас особенно важно. Мы тратим большие деньги на средства защиты для посетителей и продавцов — бесплатные маски и санитайзеры, тестируем всех сотрудников за счет компании.
Если случится второй локдаун — это вызовет необратимые последствия для всей экономики в целом. Большинство компаний, которые сейчас более-менее барахтаются, уже закредитованы по уши. Начнутся сокращения, нечем будет платить контрагентам. Если тебя закрывают в октябре или ноябре — все, конец. Плюс просядет декабрь — а это месяц, который кормит очень многие отрасли на год вперед.
Сейчас мы просто хотим рассчитаться с долгами и доделать второй этаж. Фактически мы возвращаемся в историческое помещение, которое магазин занимал с 1958 года, — это мечта моей бабушки, она всегда этого хотела. Это то, что волнует меня больше всего. Огромная ответственность, риск сумасшедший: в этой стройке — все. Судя по всему, наше здание попадает в список достопримечательностей — и это круто, в городе с таким историческим наследием необходимы новые масштабные культурные проекты».
Михаил Иванов,
директор книжного магазина «Подписные издания»
«Когда объявили самоизоляцию, мы не могли понять, сколько это продлится? Первая мысль была, что это ненадолго — неделю-две пересидим, и все. Я человек тревожный, для меня "Подписные издания" стали такой зацепочкой хорошего настроения. Я открывала инстаграм "Подписных" и видела только радость, видела, как работает команда. Заметила, что больше стала покупать бумажных книг. Если до локдауна я много читала в электронном виде, то теперь начала заказывать через интернет-магазин "Подписных", впервые воспользовалась доставкой. Так я чувствовала, что связана с людьми.
На самоизоляции я впервые за много лет стала перечитывать книги. Мне хотелось быть уверенной, что я сейчас прочитаю хорошую книгу и получу удовольствие. Еще обратила внимание, что дома у меня нет моих любимых книг. Так сложилось, что я или брала их в библиотеке, или читала в электронном виде. На самоизоляции я поняла, что хочу, чтобы эти книги всегда у меня были.
После карантина в магазине ощущалось некоторое напряжение: все друг друга сторонятся, маски, перчатки — но несмотря на это было ощущение праздника.
Честно, я боюсь повторения локдауна. Я говорила, я человек тревожный и не люблю ограничения или строгие правила. Мне кажется, буду жить так же, как жила, концентрируясь на чем-то хорошем, стабильном. Буду перечитывать книги».
Ольга Королевич,
постоянный клиент «Подписных изданий», воспитывает детей
Мы старались вести соцсети так, будто ничего не происходит, чтобы людям было легче. А люди принципиально покупали у нас — столько книг, сколько не прочитать за весь карантин
отели
«Потери, которые понесла туристическая индустрия, до конца еще никто не оценил, и вряд ли их можно оценить в полной мере. Мы выжили, нам удалось сохранить костяк команды и выполнить обязательства перед партнерами. Закрывать курорт и позже возобновлять его работу оказалось не так просто. Когда надо было пойти навстречу, мы шли — гостям возвращали деньги за бронирование, арендаторам давали отсрочки и скидки.
В Сочи два крупных туристических кластера: горы и море. Мы в горах, и нам очень помог неплохой зимний сезон — когда пандемия началась, его большая часть, пусть и рекордно малоснежная, уже прошла, и это дало нам своего рода подушку безопасности. Нашим соседям с побережья было намного тяжелее.
Вообще, нам в Сочи повезло — туристическая отрасль восстановилась быстрее, чем во многих других регионах. Летний сезон прошел очень хорошо. По количеству гостей он был лучше прошлого. Многие туристы раньше никогда не были в Сочи и при других обстоятельствах не приехали бы. Понравилось ли и с каким настроением гости уезжали — это другой вопрос. Я считаю, что примерно половине понравилось. Другая половина разочаровалась: у кого-то были завышенные ожидания, кто-то ехал изначально заряженным на то, что в Сочи все плохо, — эту категорию я называю "туристы поневоле". Не все находится в руках менеджмента конкретного курорта или гостиницы. У себя, в гостиницах высокого уровня, мы можем сделать все круто, классно, на сто процентов, но дальше гость выходит в город, и у него случается, например, какая-нибудь стычка с таксистом. Важна городская среда, а ее мы напрямую не контролируем.
Сейчас у всей индустрии внутреннего туризма есть возможность показать тем, кто не поедет за границу, что отдыхать в России можно, что это круто. Конечно, не у всех есть такая хорошая инфраструктурная база, как у нас после Олимпиады. Но сейчас у всех, кто работает в этой отрасли, есть время, чтобы приложить максимум усилий и сделать так, чтобы зимний и осенний отдых понравился гостям и довольными уезжали домой не 40 и не 50%, а большинство. Тогда есть шанс, что даже после открытия границ люди запланируют хотя бы одну поездку в год по России: Сочи, Карелия, Байкал, Урал, средняя полоса, Подмосковье. Ростуризм, кстати, заметно помогает отрасли.
Организационно мы более готовы ко второй волне, теперь мы представляем себе, что и как делать. Морально и финансово — нет, не готовы и очень хотим, чтобы ситуация стабилизировалась. Пока мы в подвешенном состоянии — не можем даже предположить, как пройдет зимний сезон. Но рано или поздно туристическая индустрия вернется в прежнее состояние, может быть, еще и вырастет. Отложенный спрос огромен — сразу после снятия основных ограничительных мер, в июле и августе, люди часто тратили на отдых все сбережения, а многие вообще брали кредиты — настолько за три-четыре месяца карантина и изоляции люди успели соскучиться по путешествиям».
Григорий Ботвинин,
заместитель директора филиала по коммерческой деятельности, горно-туристический центр «Газпром»
«В Сочи я поехал как фанат "Формулы-1": там проходили соревнования. Это получилось в общем-то случайно — друг предложил мне билеты. Я был в Сочи 13 лет назад — в тот раз после нескольких отравлений в ресторанах и постоянных попыток местных жителей нагреть на деньги я искренне пожелал этому городу провалиться сквозь землю. С другой стороны, после Олимпиады слышал много прекрасных отзывов, и мне стало интересно посмотреть, как теперь выглядит город. Но до пандемии Сочи, конечно, интересовал меня не так сильно, как Италия, Индонезия, Бургундия или Швейцария.
В Сочи тебе до сих пор могут пообещать одно, а увидишь ты совсем другое. Гостиница, где мы жили, выглядела, конечно, не так, как на картинках в интернете. Сам отель был классный, но номер якобы с видом на горы находился на минус первом этаже, и весь вид по большей части загораживала местная баня. На стенах висели плакаты "Прощай, Куршевель!". Стоило все это примерно как аренда огромного дома с садом и бассейном, который за месяц до этой поездки мы снимали в Турции. Это такой общий принцип отдыха в Сочи: рядом могут оказаться модная кофейня, бар (по московским меркам — дурацкий, но для курортного города вполне милый), только что открывшийся коворкинг, вокруг которого толпится стильная молодежь, а через улицу — базар или ломбард с вывеской "Срочная скупка золота!". Проезжаешь несколько километров — видишь, что здесь пытались построить альпийскую деревню в сочинских горах — в целом попытка неплохая, но не можешь отделаться от ощущения, что экономили на всем, а архитекторы застряли где-то в начале нулевых. С другой стороны, классно, что все это вообще есть. Раньше в Сочи могли и ограбить, а теперь здесь нормальный курорт, где полно развлечений: лыжи, велосипеды, пешие прогулки, великолепная природа.
Отдельная проблема — сервис. Нормальный сервис в Сочи я увидел только в очень дорогих заведениях. В местах подешевле тебя обычно встречают с нашей фирменной русской угрюмостью — в принципе, можно понять, жизнь достаточно тяжелая. В России, если ты не хочешь провести отпуск в какой-то хибаре, приходится раскошелиться. При этом страна красивая, все свое, родное, и было бы классно, если бы мы начали вкладываться в туризм. Я бы с огромным удовольствием путешествовал по России. В Сочи я больше не поеду, но этим летом, например, я долго искал красивый дом километрах в двухстах от Москвы. Такие места есть, их немного, но они дают надежду. Когда их выкладываешь в сторис, инстаграм просто взрывается — все спрашивают, где это? А это под Тарусой. Я надеюсь, что туристический сектор будет развиваться, что молодые ребята будут делать новые классные места. Все-таки путешествовать по своей стране — это особое чувство.
"Формула-1", кстати, в Сочи смотрелась абсолютно органично — в центре города, где в Олимпиаду все снесли и построили заново, теперь грандиозные спортивные сооружения. Там все новее и масштабнее — "Формула" туда отлично вписывается».
Виталий Семенов,
путешественник, продюсер, режиссер
КАФе
«Мы подписали договор аренды в первый же день карантина, поэтому не столкнулись с теми проблемами, что возникли у всех: мы никому не должны были денег — ни поставщикам, ни сотрудникам. У нас были деньги на два-три месяца вперед — за это время мы должны были выйти на окупаемость, хотя, по моим расчетам, окупились бы только через восемь. Словом, вопрос "как вы пережили локдаун?" — это не к нам. Мы себя чувствовали великолепно.
Но хайп после открытия прошел, и сейчас выручка втрое меньше, чем была поначалу. К нам приходили толпы, мы всех развлекали. Мы сразу окунулись в работу в условиях карантина, поэтому шока не было. На самом деле сейчас уже становится понятно: поначалу мы слишком задрали планку, и то, что мы зарабатываем сегодня, — это нормально. Учитывая, что у нас площадь сорок квадратных метров и нет крепкого алкоголя.
Гости приходят к нам как к себе домой. Мы ходим по залу, общаемся с ними. Это нравится всем, такой подход подкупает. У гостей такое ощущение, что они пришли не в заведение, а на вписку к друзьям. Все рестораны пытаются добиться, чтобы у посетителей было ощущение, что они в гостях у друга. У нас это получилось: ты приходишь, и кажется, что в любую минуту выйдет, условно говоря, именинник; все начинают друг с другом знакомиться, как только выпьют.
Мы не много платим за аренду, поэтому можем без проблем закрыться хоть на два, хоть на три месяца. Но много теряем в выручке. Сейчас по требованию Роспотребнадзора нас закрывали на две недели. Конечно, мы ощутили, что такое недополученная прибыль. Это неприятно. Если честно, я надеюсь, что наше государство не будет во второй раз делать вид, что заботится о жителях, и по-честному забьет хер. Потому что в таком случае вероятность выжить у населения намного выше, чем сидя дома без зарплаты, когда нечем кормить семью. Так нельзя говорить? Ну, это мое мнение.
Впервые искать площадку под аренду я начал два года назад. Понял, что надо открывать такое место, простое, уютное, без понтов — потому что население беднеет. Я отношу себя к среднему классу. Мне реально кайфово в подобных заведениях. Мы изначально делали все для себя, для людей, которые путешествуют, которые зарабатывают, проводят зиму на Бали. При этом мы не ходим в рестораны Новикова или те, что на Патриарших. На свидание с девушкой — может быть, но проводить время мне нравится в местах попроще.
С Роспотребнадзором у нас была серьезная проблема. Подобное уже бывало, но у нас получалось как-то отбиваться. Приходили их сотрудники и говорили: "Ребят, мы за малый бизнес, нам от вас ничего не надо, но сверху требуют прикрыть, вы уж извините". Мы со всеми договаривались, что будем тише воды, ниже травы.
Сейчас снова пойдем в суд. Мы уже ходили в мэрию, общались с прокурорами, обсуждали наши проблемы. Все вроде прошло хорошо. Но на следующий день в половине десятого вечера к нам пришли пятнадцать полицейских и два часа проверяли документы. С документами все было прекрасно. Когда не нашли, к чему придраться, пришли девушка-майор с подполковником. Девушка поворачивается к одному из посетителей и говорит: "Ну-ка, Егорка, встань". Неприятный такой парень встает, сидел у нас два часа, выпивал. "Егорка, скинь-ка фотографии, что у тебя там?" Он ей скидывает — а там сотрудник без маски. "Ребят, штраф от 300 до 500 тысяч рублей". Конечно, я с этим не согласен. Так что теперь ходим по судам.
Началось все с претензий местных жителей на шум. В свое время ниже по улице был бар, его закрыли спустя год-полтора после открытия — по той же причине. Здесь уникальное московское место, сворачиваешь с шумной Покровки, проходишь сто метров — и тишина, спокойствие, только экскурсионные группы проходят. Здесь нет ресторанов, барбершопов, вообще ничего такого — люди годами защищают свой район. И я могу их понять. Другое дело, что время не стоит на месте, город развивается. Пускай лучше будут появляться такие кафе, как наше. У нас не рюмочная, где морды бьют, не кальянная, к которой подъезжают непонятные люди с оружием на дорогих машинах».
Никита Фомкин,
владелец кафе «Сюр»
«Когда в марте случился локдаун, компания, в которой я работал, разорилась за месяц, и я буквально оказался перед выбором: уезжать к родителям в Псков или нет? Пытаться выжить здесь? Пришлось съехаться с товарищем, чтобы меньше платить за квартиру. Так что у меня вопрос с ресторанами и кафе просто перестал стоять как таковой. Нет денег — нет проблем, как говорится.
Ближе к маю ситуация выправилась, я начал хоть что-то зарабатывать. Строго говоря, развлечений кроме Netflix и магазина "Красное & Белое" у меня особо не было, а про свои любимые места вроде "Энтузиаста" или Veladora даже думать не хотелось. Я знал, что в Veladora есть доставка, но вот только на какие шиши ее заказывать?
Когда Москву разблокировали, я немного офонарел от этого воздуха свободы, даже с полупустыми карманами. С работой стало чуть проще, и уже в июле я активно начал тусоваться в чудесном "Сюре" и не менее прекрасной "Тебурасике", которую открыл Дмитрий Левицкий. Там можно поесть и за 1000 рублей полноценно, а такую "роскошь" я могу себе позволить пару раз в неделю.
Мест с низким чеком стало больше, но при этом они уже не выглядят как помойки для нищебродов. Отчаянные ребята начинают раскапывать дворы Москвы, где аренда минимальна, поэтому можно рискнуть и открыть кафе. Жалко только, что такие места не имеют никакого финансового запаса прочности и им точно придется худо во время нового локдауна — если он будет».
Петр Фролов*,
дизайнер, гость кафе «Сюр»
Уезжать к родителям или пытаться выжить здесь? У меня вопрос с ресторанами просто перестал стоять как таковой. Нет денег — нет проблем, как говорится
недвижимостЬ
«Оказалось, что вместе с локдауном запросы людей не сокращаются до нуля. Они снижаются, но бывает и наоборот. Удивительная штука общемировой кризис: люди нищают, сбережения тают. Но некоторые создают бизнес, приспособленный к новым реалиям, их капитал увеличивается. Уверена, что на YouTube уже полно видео о том, как студент во время коронавируса сделал миллион. Конечно, работы стало меньше, но c ней не такие проблемы, как с желанием людей носить защитные маски в метро.
Мы смогли уйти в онлайн. Сделки совершаем по сканам документов, квартиры показываем по видео (спасибо инстаграму — люди привыкли к сториc). Все правки обсуждаем в чатах, что значительно ускоряет процесс. Если вы в 2020 году живете на созвонах, не удивляйтесь, что люди не берут трубки, — они давно уже не хотят общаться по телефону.
Всех владельцев мы застраховали от неприятностей на этапе первой волны, срезав от 20 до 40 процентов от изначальной цены — покупателей стало больше, квартиры улетали мгновенно. Отдельно мы оговорили, что никаких бесплатных месяцев в случае второй волны не планируется и что, если договор будет расторгнут, депозит остается у нас.
А еще мы переосмыслили работу с рекламодателями. Снизили стоимость поста с тридцати до пяти тысяч, но брали исключительно актуальные для самоизоляции продукты — йога, доставка, чай. Таких предложений оказалось настолько много, что мы закрыли сразу две недели и финансово даже выиграли.
Человек может адаптироваться ко всему. Соблюдать правила безопасности и эпидемиологические рекомендации — лучший способ приспособиться к происходящему. Скажу честно, мы не фармацевтическая компания — нам количество заболевших в плюс не идет. Если есть возможность обезопасить себя (а кроме работы у нас еще семьи, друзья, родители), мы не будем ее игнорировать.
Конечно, перемены заметны. Люди разучились долго и с удовольствием выбирать. Раньше все как бы ходили в огромные гипермаркеты — пошататься там, померить смешную одежду, пообедать, да еще и детей оставить в бассейне с пластиковыми шарами. Сейчас же сначала составляют список покупок, читают отзывы в интернете и стараются просто зайти в магазин у дома.
Постепенно все возвращается в норму. По мере того как снижается количество заражений, растут и спрос, и предложение. Многие выбираются из бункеров, где провели период самоизоляции, и ищут новое жилье. Чем быстрее все кончится, тем быстрее индустрия встанет на рельсы.
Вторая волна и локдаун — самые частые слова этой осени. Мы в полный локдаун не верим, потому что это необъяснимая русская беспечность — не верить в беды. Конечно, стресс — отличное топливо для мозгов, но иногда можно перегреться.
Но если все случится, будет сложно. Готовься, не готовься — это плохое время. COVID-19 по влиянию на рынок московской недвижимости очень похож на чемпионат мира по футболу: все все путают, никто ничего не понимает, куча ошибок. Но если бы у меня была возможность, я бы выбрала второй чемпионат мира. Жаль, что у меня не спрашивали».
Екатерина Симарева,
владелец телеграм-канала SIMSIM
«После начала эпидемии на работе нас одними из первых отправили на удаленку — начальство отнеслось к ковиду очень серьезно. Зарплату, правда, тоже урезали, и довольно чувствительно. Несколько дней я просидел в Москве, а потом решил, что самоизолироваться лучше среди красивой архитектуры и дешевой доставки еды, и уехал в Петербург. В случае тотального апокалипсиса маленький город выглядел более привлекательным вариантом, чем исполинская Москва. Оставаться я не собирался — хотел пожить у друзей недели две-три и вернуться. Но рынок петербургской недвижимости обвалился так стремительно и бесповоротно, что я не выдержал и надолго снял квартиру.
До кризиса в Петербурге с жильем было не очень хорошо — внутри прекрасных исторических зданий обычно скрывается либо дешевый адок с психоделическими обоями из девяностых, либо дорогой адок с пластиковой лепниной из нулевых, либо нагоняющие тоску апартаменты для туристов. Более-менее приличные квартиры начали освобождаться в начале мая: многие теряли работу и либо уезжали домой в провинцию, либо перебирались в депрессивные спальные районы. Около месяца я выбирал квартиру. Было очень забавно наблюдать за тем, как у людей менялись амбиции и ожидания: к концу мая цены упали еще сильнее, риелторы снизили свои комиссии втрое, а потенциальные хозяева, до этого наотрез отказывавшиеся выкидывать дорогие их сердцам советские серванты, стали сговорчивее. В одной из квартир, которую мне предложили, до кризиса, кажется, был публичный дом.
В конце концов я нашел и снял на год огромную трехкомнатную квартиру в самом центре — северный модерн, высокие потолки, огромные окна, тихий двор, до Летнего сада и улиц с главными барами пять минут пешком — все это по цене комнаты на Чистых прудах. Лето мы с друзьями провели, гуляя по опустевшему городу. Рестораны довольно быстро наладили доставку, бары научились работать подпольно. Обычных толп туристов в этом году не было — вся красота принадлежала только нам. Со своей московской зарплатой в городе, где сорок тысяч рублей считаются хорошими деньгами, я чувствую себя немного варваром-оккупантом, снимающим у разорившихся аристократов их дворцы. Дальше уже покупка картин и фамильных украшений за бесценок, и к удовольствию примешивается традиционный для всякого русского человека легкий стыд за свой успех. Но пока я наслаждаюсь — в любой момент меня могут либо отозвать обратно в офис, либо сократить. Не знаю, что я тогда буду делать: Петербург — прекрасный город, где есть все, кроме работы. Придется, наверное, устроиться закладчиком или пойти в вебкам. Но пока я предпочитаю об этом не думать».
Илья Давыдов*,
бренд-менеджер
Я чувствую себя варваром-оккупантом, снимающим у разорившихся аристократов их дворцы. Дальше уже покупка картин и фамильных украшений за бесценок
тЕлевиденИЕ
«Телевидение будет развиваться в любых условиях. В гораздо большей степени, чем от вируса, оно зависит от рекламных доходов, от денег, на которые снимаются телевизионные программы, кино и сериалы. В этом смысле у "Пятницы!" все очень неплохо. Мы в плюсе, даже по отношению к прошлому году, достаточно успешному. Мы никого не сокращали. Многие ушли на удаленку, но это не сильно отразилось на текущих производственных процессах. Монтаж, продюсирование, подготовку рекламных роликов и промоматериалов можно делать не выходя из дома.
Многие программы снимаются заранее. У нас к карантинным временам набралась неплохая библиотека премьерного продукта, снятого еще до эпидемии: шоу "Кондитер", шоу Варнавы и Гудкова "Бой с герлз", которое сняли перед самым локдауном. Съемки других проектов прошли позже. Например, наше флагманское шоу "Пацанки" вышло на месяц позже, чем мы планировали, — из-за длинного цикла подготовки, препродакшена, из-за коронавируса это было сложно организовать. Первый эпизод показал блестящие рейтинги, и мы немного успокоились.
Мы не поднимаем тему выживания, потому "Пятница!" не кошмарит своего зрителя. У "Пятницы!" позитивная интонация. Мы транслируем зрителю сигнал: "все хорошо, все у тебя получится, не надо сильно переживать". Наш канал про те удовольствия, которые человек может себе позволить. Мы не собираемся менять эту установку, потому что считаем, что в карантинных, панических условиях такой посыл верен. Эпидемия осложнила работу, но на содержание наших проектов не повлияла.
Единственное, с чем возникли трудности, это программы о путешествиях, потому что практически вся заграница оказалась закрытой, и снимать следующие сезоны таких проектов, как "Орел и решка" и "Мир наизнанку", оказалось очень сложно. Но мы выкрутились. Если говорить про "Орла и решку", мы запустили цикл "Орел и решка на карантине" — впервые в истории программы ее вели обычные люди, живущие за границей. Они взяли в руки камеры и начали снимать происходящее вокруг. Зрителям понравилось.
Позже, когда границы стали понемногу открываться, мы начали придумывать разные хитроумные способы проникнуть в закрытые страны. Где-то хватало обычного авиарейса, где-то требовались письма чиновникам, специальные разрешения. Сейчас у нас отснят более-менее полноценный сезон "Орла и решки" на осень. Мы уже успели побывать в Турции, Танзании, Греции, Албании, Македонии, Хорватии, Мексике; планируем поехать в Южную Корею, Казахстан, Арабские Эмираты, то есть путешествия продолжаются.
Работать, конечно, стало сложнее — не только из-за закрытых границ, но и, например, из-за сложностей с трудовой миграцией. Раньше рынок телевизионного труда был мобильным, и специалисты свободно перемещались между Россией, Украиной и Белоруссией. Сейчас, когда все сидят по домам, это стало сложно. Или, например, такая проблема: у нас есть шоу "Четыре свадьбы", на котором невесты ходят на свадьбы друг к другу, а потом выставляют оценки и делятся впечатлениями. В этом году количество свадеб сократилось в разы — кто-то их совсем отменил, кто-то перенес на следующий год.
Прямо сейчас мы пытаемся снять как можно больше программ впрок, чтобы пережить зиму. Что касается повторения локдауна — думаю, во второй раз людей будет сложно удержать дома. Очевидно, что к вирусу надо приноравливаться, иначе все встанет, и ничем хорошим это не закончится.
Телевидению придется учиться существовать и как-то выкручиваться. Это вопрос персонального выживания и выживания профессии. Во времена карантина были освоены дистанционно-сериальные формы. Появилось много сериалов, снятых удаленно, в жанре screen-life. Другое дело, что они довольно быстро приелись зрителю. Они были в новинку на волне паники и волнения. Откровенно говоря, людям наплевать, карантин или нет, им хочется смотреть качественное, привычное шоу. Значит, проблемы будут как-то решаться. Например, сериалы начнут снимать по модели "Дома-2" — людей запирают в павильонах, и они оттуда не выйдут, пока не закончат съемки. Начнет развиваться анимация, потому что для анимации не нужны живые люди. Студийные программы, не предполагающие большого количества публики или вовлечения многих героев, будут востребованы. "Танцы со звездами" и тот же "Ургант" выходили на карантине при пустых аудиториях. Решения найдутся».
Сергей Евдокимов,
генеральный продюсер телеканала «Пятница!»
«Когда началась пандемия, я почти сразу собрал вещи и укатил на дачу в Вологодскую область. Меня не вдохновляла перспектива оформлять электронный пропуск и выходить за дверь в маске, а без вдохновения в моей работе никак. Низкие облака, живописные озера и отсутствие всяких ограничений вернули меня к жизни. Однако и работы стало ощутимо меньше, мои доходы упали, а потому первым делом я отказался от многочисленных подписок, которыми оброс за последние месяцы. Первым под нож пошел Netflix, который обходился примерно в тысячу рублей в месяц. Потерю я пережил легче, чем мог бы, — сказывалось отсутствие в деревне на Русском Севере широполосного интернета. Впрочем, я на многое в плане связи и не рассчитывал — поэтому захватил с собой жесткий диск со скачанными с торрентов актуальными доковидными новинками — тремя сезонами "Озарка", "Содержанками", "Половым воспитанием", итальянской криминальной драмой "НольНольНоль" и немецким драмеди "Восемь дней" о конце света, а также классикой кино (Китано, Альмодовар, Соловьев, Бергман).
Конечно, привыкнуть к тому, что я отрезан от всех новинок как минимум на пару месяцев, было непросто. Особенно в период активизации всех онлайн-кинотеатров, бесплатных доступов, бешеных скидок, бесплатных пробных периодов и тому подобного. Но в мае я познакомился с соседкой, и она помогла мне улучшить качество интернет-сигнала в доме. Ее помощь подоспела ровно в тот момент, когда в онлайн-кинотеатрах уже прошел "Последний министр" и только начали выходить "Чики". И тот и другой мне в принципе понравились, но окрепшая привычка к жизни без интернета заставила меня заняться другими делами. Целыми днями я катался с соседкой на лодке по озеру и облагораживал участок, поэтому большинство новых фильмов и сериалов до сих пор не просмотрены, а преданным клиентом какого бы то ни было онлайн-кинотеатра я так и не стал».
Виктор Кудрявцев*,
историк (и фанат) кино
Публичные доМА
«Падение выручки мы зафиксировали в марте — гостей стало меньше из-за охватившего всех внезапного страха. Потом начался карантин, и наши клубы закрылись — как заведения общепита. Фактически с того момента доходы упали до нуля. А вот расходы — на аренду, коммунальные платежи, выплаты части линейного персонала и офису (бухгалтеры, юристы и другие труженики тыла) — никуда не делись. Мы своих сотрудниц и сотрудников ценим, пытались платить по-честному. Но никто не ожидал локдауна на три месяца! Подушка безопасности иссякла в середине срока, и учредителям пришлось вывернуть карманы, чтобы удержать народ на плаву. Мы их подвиг, кстати, не забыли — молимся теперь, как на портреты вождей.
Планы по открытию новых клубов пришлось отложить в долгий ящик. Некоторые девчонки пытались работать удаленно, но это так — мышкины слезы. Мы долю клуба даже и не думали у них забирать. В основном все амазонки отдыхали и проводили время с семьями. Кажется, подобным образом проводили время и наши гости.
Надо сказать, мучительный "отпуск" принес и позитивные плоды. Как только власть сняла ограничения для общепита, мы открыли двери и увидели много новых девочек и гостей из клубов, не переживших весну. Началась адаптация, которая заключалась в введении усиленных мер гигиены: везде появились диспенсеры со спиртовой жидкостью, персонал начал работать в масках (кроме танцовщиц), проводили ежедневную дезинфекцию всех помещений. В первое время мы ненадолго сократили зарплаты персонала и не делали гарантированных выплат новым сотрудникам. Конечно, с девочками работал психолог — объяснял, что коронавирус — не смертельная болезнь и многим рано или поздно придется переболеть. Кстати, значительная часть танцовщиц уже имели антитела на момент открытия точек. Гости поначалу побаивались привычной ранее толпы девиц, но после первой рюмки, осмелев, падали в их объятия. Маски их надевать не заставляем — это было бы глупо и странно для нашей сферы. Ну а измерение температуры на входе стало привычным и превратилось в развлечение.
С сентября бизнес полностью вернулся на круги своя. Практически никаких изменений по сравнению с доковидным периодом не произошло. Да, почти не приходят иностранцы, но значительно вырос средний счет, стало меньше неплатежеспособных гостей. Практика показала, что люди, у которых были миллионы, свои деньги сохранили и приумножили. Губернаторы, депутаты, певцы и футболисты не обеднели совсем. Ну а люди труда и средний класс всегда были "залетными" в наших клубах. В целом на сегодняшний день ситуация выглядит даже лучше, чем в прошлом году, — не было ощутимого спада выручки летом. Вероятно, что при отсутствии нового карантина показатели прибыли за 9 месяцев в этом году будут такими же, как за 12 месяцев в прошлом.
И я уверен, что кардинально ничего не изменится. Тысячелетиями спрос на голое женское тело был неизменен, временное или даже постоянное ношение масок ни на что не повлияет. Да, этот спрос может кратковременно колебаться, но несмотря на вынужденные закрытия или паузы я не вижу оснований для ухудшения дел в нашей сфере».
Иван Ершов*,
директор заведения
«Вы правда хотите знать, как коронавирус повлиял на мой секс? Чувство наслаждения смешалось с чувством страха. В разгар пандемии я стал больше бояться, чем трахаться. Март я провел в съемной квартире на Пречистенке, укрепляя веру в любовь просмотром порно. Любой контакт с человеком нес потенциальную угрозу, пожирающую все прелести межвидового общения. Я научился бояться смерти.
Перекрестившись, я зашел на сайт проституток-индивидуалок. "На руках отрицательный тест на COVID-19", "слежу за здоровьем" — пандемия внесла коррективы в содержание анкет.
Я выбрал стройную молодую брюнетку Еву из вкладки "Элитные" — и дрожащими руками набрал телефонный номер.
— Привет!
— Привет. Сегодня работаешь?
— Да. Жду тебя. Ты здоров?
— Не кашляю.
В горле пересохло — вдруг откажет?
— Приезжай.
Через три четверти часа я стоял на пороге. Не помню, чего боялся больше — наличия вируса или отсутствия эрекции. Впрочем, по обоим пунктам я не попадал в группу риска — эта мысль заставила меня улыбнуться юной красотке в бежевом плаще и медицинской маске.
— Разувайся. Вот санитайзер, обработай руки. И бегом в душ.
Я быстро ополоснулся и, обмотавшись розовым полотенцем, прошлепал в спальню. Ева стояла у кровати в синем кружевном белье.
— Маску-то снимаешь?
— Снимаю. Но я не целуюсь!
— Думаешь, коронавирус тоже считает, что поцелуи интимнее?
— Что?
— Что?
О, святая простота! Кажется, я начал влюбляться, и нежные чувства победили страх. Ева протирала руки мирамистином и смеялась, чуть позже я впервые за год забыл о COVID.
От анекеты к анкете я дотянул до июня. Наконец, открылись рестораны, бары и, конечно, бордели. Не прошло и получаса с оглашения благой вести, как мне позвонил друг из силовиков.
— Сегодня идем в б***кий домик. Я забронировал ложу в 21.
— Разрешите выполнять?
— Разрешаю.
Б***кий домик — так нежно мы называли сеть стриптиз-клубов. Каждый уважаемый мужчина обладал золотой картой, дающей пропуск в номера с лучшими танцовщицами из регионов и ближнего зарубежья. Все честно и законно — смотришь стриптиз, знакомишься с девушкой, она переодевается и "бросает работу" только ради тебя. На час, два или ночь.
На входе охрана — в масках, перчатках и с дистанционным термометром в руках. Температуры нет, колющих-режущих тоже. Менеджер Иван жмет руку и провожает в подготовленную "царскую ложу" — кроме пепельниц там теперь санитайзеры. В зале полсотни девиц. Гостей чуть меньше — пухлые лысые мужики еще с опаской прикасаются к самым упругим задницам Москвы.
На каждом из пилонов крутится по блондинке. Друг зачитывает новость о снятии карантина и тостует:
— За победу! Ура!
— Ура! Ура! Ура!
Голос из динамиков объявляет: "Внимание! Встречайте наших прекрасных девушек на парад-алле". Звенят фанфары. Обнаженные девушки сбегаются на сцену и начинают размахивать помпонами. Везде взрываются хлопушки, летит конфетти, из колонок громко поет "Ленинград", а я танцую и больше не боюсь. Смерти больше нет».
Михаил Конев,
политик
* Имя и внешность отмеченных звездочкой героев не обязательно совпадают с реальными