Джоан Роулинг написала эссе, где ответила на обвинения в трансфобии и рассказала о пережитом сексуальном насилии. Вот его пересказ

Надо отметить, что Роулинг уже много лет пытается сделать вселенную «Гарри Поттера» более инклюзивной. В частности, в 2007 году писательница заявила, что Дамблдор — гей. Тогда же писательница рассказала, что попросила сценаристов фильма «Гарри Поттер и Принц-полукровка» убрать из сценария реплику Дамблдора про «девушку, которую он когда-то знал». С тех пор Роулинг неоднократно возвращалась к этой теме и выступала с позиции защитника ЛГБТ-сообщества — в частности, когда один из поклонников поттерианы написал ей, что Дамблдор не похож на гея, Роулинг ответила: «Может, потому что геи выглядят... как люди?»

Откровения Роулинг тогда тоже были восприняты неоднозначно: некоторые посчитали это большой победой в борьбе за права ЛГБТ-сообщества: мол, ключевой персонаж самой влиятельной детской книжной серии — гей. Другие же раскритиковали писательницу за то, что она не отразила это в книгах. Параллельно началась дискуссия о репрезентации сексуальности Дамблдора в «Фантастических тварях» (в 2016 году Роулинг намекнула, что в фильмах серии покажут бурную и проблемную молодость Дамблдора, но в уже вышедших двух частях франшизы намеков на это нет).

В марте 2018 года журналистка Кейтлин Бернс (она транс-женщина) опубликовала статью «Джоан Роулин — трансфоб?» (Is J.K. Rowling Transphobic?). В ней Бернс упоминает, что писательница лайкала трансфобные посты еще в 2014 году и что в одном из ее романов, опубликованных под псевдонимом Роберт Гилбрейт, есть героиня-транс-женщина и она изображена «нестабильной и агрессивной». «Да, Роулинг — трансфоб, как минимум в той степени, в которой трансфобен любой цисгендерный человек. Но при этом Джоан Роулинг — создатель самой влиятельной книжной серии и идол многих детей и взрослых, которые относят себя к ЛГБТК+ сообществу. И я считаю справедливым, что ее призывают к ответу, — у нее огромная платформа, которую следует использовать мудро».

В декабре 2019 года Роулинг публично поддержала британку Майю Форстейтер, которую уволили с должности научного сотрудника международного исследовательского центра Centre for Global Development из-за утверждения о том, что мужчина не может стать женщиной (то есть транс-женщина не является женщиной в биологическом смысле). Форстейтер подала в суд, но проиграла процесс. В постановлении судьи говорилось, что Форстейтер придерживается «абсолютистских взглядов» на биологический пол, которые создают «пугающую, враждебную, унижающую достоинство, унизительную или оскорбительную среду».

Комментируя решение суда, Форстейтер заявила, что «люди должны иметь возможность определять свою идентичность, но другие люди не обязаны принимать это как какой-то абсолют». «Люди должны иметь возможность обсуждать и анализировать идеи, особенно когда эти идеи закрепляются в законе, касаются медицинских процедур, затрагивают интересы детей», — написала женщина.

«Одевайтесь как вам угодно. Называйте себя как хотите. Спите с любым взрослым человеком, который дал на это согласие. Живите своей лучшей жизнью в мире и безопасности. Но лишать женщин работы за то, что они заявляют, что пол реален?!» — прокомментировала Роулинг.

После этого заявления писательницу стали критиковать еще больше, в том числе фанаты «Гарри Поттера» и различные некоммерческие и правозащитные организации, в частности The Harry Potter Alliance. Саму писательницу стали называть TERF — trans-exclusionary radical feminist, «исключающая трансгендеров радикальная феминистка».

7 июня Роулинг возмутилась формулировкой «люди, которые менструируют». «Люди, которые менструируют. Я уверена, что для обозначения этих людей уже есть какое-то слово. Кто-нибудь, помогите мне. Жинщины? Жайнщины? Жунщщ?» — написала Роулинг.

Термин «люди, которые менструируют» используют в отношении женщин и некоторых небинарных людей. Кроме того, это выражение используется, чтобы не оскорбить трансгендеров, поскольку у транс-мужчин бывают менструации, а у транс-женщин их нет.

Чуть позже Роулинг уточнила свою точку зрения. «Если биологического пола не существует, то однополой любви тоже нет. Если пола не существует, то вся реальность, в которой живут женщины, стирается. Я знаю многих транс-людей и люблю их, но размытие концепции биологического пола отбирает у многих людей возможность осмысленно обсуждать свою жизнь. Я говорю правду, а не пытаюсь кого-то оскорбить. Женщины вроде меня сочувствовали транс-людям десятилетиями, а также испытывали чувство родства, потому что они, как и женщины, уязвимы и страдают от мужского насилия. Поэтому идея о том, что женщины "ненавидят" транс-людей лишь потому, что считают, что биологический пол существует, — это вздор», — подчеркнула Роулинг.

Уже после этих слов в дискуссию включился Дэниел Рэдклифф, чью карьеру запустила Роулинг. Актер давно сотрудничает с ЛГБТК+ организациями и ожидаемо высказался в поддержку трансгендерных и небинарных людей. «Транс-женщины — это женщины. Любое утверждение об обратном стирает личность и достоинство трансгендерных людей и противоречит всем советам, данным профессиональными ассоциациями здравоохранения, которые имеют гораздо больше знаний по этому вопросу, чем Джо или я», — высказался актер.

Затем последовали комментарии больших ЛГБТ-организаций, а к Рэдклиффу присоединились другие актеры поттерианы — Эмма Уотсон и Эдди Редмейн, который получил «Оскар» за фильм «Девушка из Дании», где он сыграл художницу Лили Эльбе, первую трансгендерную женщину, которой провели операцию по смене пола.

10 июня 2020 года Роулинг опубликовала на своем сайте эссе почти на 21 тысячу знаков. Она дала на него ссылку в своем твиттере, сопроводив лаконичным анонсом: TERF wars («войны радикальных феминисток»). Вот что мы из него узнали.

«Мой интерес к транс-проблемам начался за два года до дела Майи Форстейтер: в течение этого времени я внимательно следила за дискуссией о гендерной идентичности. Я встречала трансгендеров, читала различные книги, блоги и статьи, написанные трансгендерами, исследователями гендера, интерсексуалами, психологами, специалистами по охране здоровья, социальными работниками и врачами, а также следила за обсуждениями онлайн и в традиционных медиа. С одной стороны, мой интерес к этому вопросу был сугубо профессиональным, поскольку я пишу сценарий к криминальному сериалу, в котором главная героиня как раз находится в том возрасте, чтобы изучать эти вопросы. С другой стороны, это очень личная тема — сейчас я попробую объяснить».

«Во-первых, у меня есть благотворительный фонд, помогающий социально депривированным слоям населения в Шотландии, особенно женщинам и детям. Кроме прочего, мой фонд поддерживает проекты помощи для женщин-заключенных и женщин, переживших домашнее и сексуальное насилие. Я также инвестирую в медицинские исследования рассеянного склероза — болезни, которая протекает по-разному у мужчин и женщин. Мне давно стало ясно, что новый транс-активизм оказывает (или будет оказывать, если достигнет успеха) влияние на многое из того, что я поддерживаю, поскольку он продвигает отказ от юридического определения пола и замену его гендером.

Вторая причина состоит в том, что я бывшая учительница и основательница детского благотворительного фонда, что подогревает мой интерес в сфере как образования, так и охраны здоровья. Как и многих других, меня заботит, как движение за права трансгендеров влияет на обе эти сферы.

Третья причина — то, что будучи запрещенной писательницей, я заинтересована в свободе слова, публично защищала ее, даже перед Дональдом Трампом.

Четвертая — здесь все становится по-настоящему личным. Я обеспокоена сильным желанием многих молодых девушек совершить «переход» и одновременно растущим числом тех, кто, по-видимому, возвращается к своему первоначальному полу, поскольку они сожалеют о решениях, которые безвозвратно изменили их тела и лишили их способности к деторождению. Некоторые говорят, что они решились на смену пола после осознания своей гомосексуальности, а также из-за гомофобии в обществе либо в их семьях».

«Я хочу быть здесь предельно ясной: я знаю, что переход является выходом для многих людей с гендерной дисфорией, хотя я также знакома с исследованиями, которые показывают, что 60–90% таких подростков "вырастают" из этого состояния. А мне всё советуют встретиться с транс-людьми. Я встречалась. Помимо молодежи я знакома с транссексуальной женщиной, которая старше меня, и это прекрасно. В прошлом она была гей-мужчиной, но я никогда не думала о ней иначе, как о женщине, и я верю (и определенно надеюсь), что она стала счастливее после перехода. Будучи уже в зрелом возрасте, она прошла сложный процесс оценки, психотерапии и поэтапной трансформации. А нынешние транс-активисты требуют убрать все эти системы, через которые когда-то должны были проходить кандидаты на смену пола. Мужчина, который не собирается делать операцию и принимать гормоны, теперь может получить сертификат о признании гендера (Gender Recognition Certificate) и быть женщиной в поле зрения закона. Многие люди не знают об этом».

«Я прочитала все споры о том, что женственность не зависит от тела, и утверждения, что у биологических женщин нет общего опыта. Женщинам уже недостаточно быть сторонниками транс-движения. Женщины должны принять и признать, что между ними (биологическими женщинами. — Правила жизни) и транс-женщинами нет существенной разницы».

«Язык, который называет женщин "менструаторами" и "людьми с вульвой", многим женщинам кажется бесчеловечными и унизительными. Я понимаю, почему транс-активисты считают этот язык уместным и добрым, но для тех из нас, у кого был опыт общения со вспыльчивыми жестокими мужчинами, в обороте которых были разные слова и выражения, этот язык не нейтрален, он враждебен».

«Я никогда не говорила публично о том, что была жертвой домашнего и сексуального насилия. Не потому, что мне стыдно, что со мной это произошло, а потому, что вспоминать о них и перерабатывать эти события довольно травматично. Также я чувствовала, что должна защитить свою дочь от первого брака, ведь эта история принадлежит не мне одной. Однако некоторое время назад я спросила ее, как бы она себя чувствовала, если бы я была публично честной в отношении этой части моей жизни, и она воодушевила меня на этот поступок».

«Шрамы, оставленные насилием, не затягиваются, независимо от того, насколько вы любимы и сколько денег вы заработали. Моя постоянная нервозность — это семейная шутка. Даже я понимаю, что это забавно, когда ты ненавидишь неожиданные громкие звуки или людей за спиной. Но я молюсь, чтобы у моих дочерей никогда не было таких же причин для подобных нервных тиков, как у меня».

«Я считаю, что большинство трансперсон не только не представляют угрозы для других, но и уязвимы по всем причинам, которые я изложила. Трансперсоны нуждаются и заслуживают защиты. Как и в случае с женщинами, трансперсоны, с большой вероятностью, могут погибнуть от руки сексуального партнера. Трансженщины, которые работают в секс-индустрии, подвергаются особому риску. Я не чувствую ничего, кроме сочувствия и солидарности с трансженщинами, которые подверглись насилию со стороны мужчин, как и ко всем остальным жертвам домашнего сексуального насилия, которых я знаю. Поэтому я хочу, чтобы транс-женщины были в безопасности. В то же время я не хочу, чтобы девушки и женщины, рожденные таковыми, чувствовали себя в меньшей безопасности. Когда вы открываете двери душевых и раздевалок любому мужчине, который считает или чувствует, что он женщина — и, как я уже сказала, свидетельства о подтверждении пола теперь могут выдаваться без необходимости хирургического вмешательства или гормональной терапии, — вы открываете дверь всем, кто хочет войти внутрь. Это простая истина».

«Я забыла первое правило в твиттере — никогда, никогда не ожидай разумного диалога — и отреагировала на то, что, по моим ощущениям, было унизительной формулировкой в отношении женщин. Я высказалась о важности пола и с тех пор расплачиваюсь. Я стала трансфобом, п***й, с***й, TERF, я заслуживаю быть вычеркнутой, быть наказанной, я заслуживаю даже смерти. "Вы Волан Де Морт", — сказал один человек, явно чувствуя, что это единственный язык, который я понимаю. Было бы намного проще запостить в твиттере утвержденные хештеги (потому что права трансперсон — это обычные права человека и, конечно, жизни трансперсон важны), достать печенье и греться в лучах добродетели. В любом конформизме есть радость, облегчение и безопасность».

«Мне чрезвычайно повезло. Я не жертва, я выживший. Я рассказываю о своем прошлом, потому что, как и у любого человека на этой планете, у меня сложная предыстория, она формирует мои страхи, мои интересы и мое мнение. Я никогда не забываю об этом, когда создаю вымышленного персонажа, и, конечно же, никогда не забываю об этом, когда дело касается трансперсон. Все, о чем я прошу — все, чего я хочу, — чтобы подобное сочувствие, подобное понимание распространялось на миллионы женщин, единственное преступление которых состоит в том, чтобы их интересы были услышаны без угроз или злоупотреблений».