Почему нестабильность и движение вникуда — наша новая реальность: колонка Правила жизни

Меган и Гарри — из британской короны (Мегзит),

а коронавирус — далеко за пределы китайской провинции Хубэй;

Австралия сгорела,

в Саудовской Аравии выпал снег,

в России в январе распустились почки и правительство,

Америка с Ираном чуть было не развязали третью мировую,

а канал «Россия» закрыл программу «Сам себе режиссер» после 28 лет в эфире.

В мире все явно сдвинулось с привычных мест, но никто не понимает, зачем и в какую сторону. И главное, к чему все это в итоге приведет. «Свинки замяукали... Кошечки захрюкали... Уточки заквакали... Курочки закрякали...»

Когда политолог Глеб Павловский года четыре назад заговорил про грядущую эпоху транзита, над ним все посмеивались — какой транзит может быть при нашей стабильности? Однако сегодня про транзит (или трансфер) не говорит только ленивый ну или тот, у кого еще нет своего телеграм-канала. А после объявления о конституционной реформе «трансфер-транзит» и вовсе вошел в официальный политический лексикон. Впрочем, ясности это не добавило.

Любой человек, пытающийся анализировать, что сегодня происходит вокруг, сталкивается с ощущением дежавю, только дежавю наоборот — ты вроде уже это видел («Перемен требуют наши сердца...») и даже знаешь, чем все закончится («Скоро все е*** (рухнет. — Правила жизни), не успеешь опомниться»), но прямые аналогии применить не можешь, потому что прямые аналогии больше не работают. Транзит — это что? Перестройка 2.0? Оттепель? Матрица: Перезагрузка?

Раньше как было? Все знали, что перемены бывают только к лучшему. Что цели поставлены, задачи определены. Что в ЦК не дураки сидят. Вся жизнь обывателя и элиты была выстроена вокруг понимания и знания КАК. Сейчас же никто не знает КАК. Никто не знает зачем. И даже не вполне осознает на фига. И это движение без целей, развитие без задач, изменение — не к лучшему и не к худшему — а просто ради изменений и называется эпохой транзита. Транзит — это такой исторический квест, в котором общество принимает участие, чтобы понять, а есть ли смысл в его существовании вообще. «Все побежали — и я побежал». Неслучайно все сейчас бегают — убегая от себя, видимо, пытаются к себе приблизиться.

В известном смысле транзит сейчас переживает практически каждый из нас. Его пионерами стали трансгендеры — люди, первыми осознавшие усталость от самих себя. Смена пола, имени, аватарки на сайте знакомств — что это, как не попытка вырастить новую личность на месте старой? Затем подтянулись косплейщики и исторические реконструкторы, вообразившие себя сейлормунами и наполеонами — что это, если не способ обрести новую идентичность? Да и поколению пепси после смерти Децла впору задаться вопросом «Что ты в свои годы сделал для хип-хопа?». Люди будто сознательно задают вопрос «Кто я?» в надежде, что жизнь сама подскажет ответ и подтолкнет в нужном направлении.

Современная Россия давно уже живет по этому принципу — принципу перманентных обострений, как внутренних, так и внешних. Сначала попытка уйти от себя обернулась поисками вовне — Олимпиада, Крым, русские хакеры, Сирия. Затем стало понятно, что гложет все-таки изнутри — и, как в двадцатые годы прошлого века, мы снова живем с ощущением «есть у революции начало, нет у революции конца». Спасение — в обострении. Покой — в движении. Цель — ничто, процесс — все. Транзит власти до победного конца.

Великий парадокс нашего времени заключается в том, что, для того чтобы все осталось по-прежнему, необходимо все изменить. И чтобы не стать жертвой перемен в будущем, меняться придется в настоящем. Иначе sic transit gloria mundi — в общем, тоже на эту тему сказано...

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.