Война и клир: чем вера в Бога отличается от фанатизма — объясняет протодиакон РПЦ
В любой многовековой исторической религиозной традиции со временем появляются две школы богословия — богословие любви и богословие ненависти. Есть буддистские проповедники, оправдывающие насилие над бирманскими мусульманами рохинья. Есть иудейские книжники, рекомендующие убийственный обряд пульса-де-нура. Есть и христианские проповедники, красиво говорящие о «пути меча».
В итоге современный адепт легко может найти в своей традиции авторитетные имена, тексты, примеры, оправдывающие его собственные фобию и агрессию. Но при этом хорошо бы избравшему школу ненависти помнить, что это именно его выбор. Подбор любимых цитат, анекдотов, песен, баек говорит прежде всего о выбирающем. К сорока годам человек сам в ответе за свое лицо и за свои политико-религиозные вкусы. Даже если «учили всех», становиться отличником было необязательно.
В современном западном мире «школу ненависти» принято держать «в черном теле». Полагается со стыдом и отмежеванием вспоминать: «Да, бывало у нас и такое», обязательно добавляя: «Но наш Учитель все же учил другому, и мы сегодня тоже уже другие».
Но в этом мейнстриме в 2012 году образовалась противоположная струйка: воспользовавшись скандалом с Pussy Riot, московский патриарх Кирилл дал своим адептам разрешение на публичную демонстрацию ненависти и применение силы против «обидчиков». Уже не в маргинальных листовках, а во вполне официальных церковных медиа стали появляться пулеметные цитаты из древних святых отцов про то, как надо освящать свои кулаки ударом по рылу еретика.
Кроме того, уже к середине 1990-х выход православных риторов в публичную сферу обнаружил, что им скучно говорить о Христе. Да и вроде об этом уже все сказано, а добавляя новое, можно прослыть еретиком и модернистом. Поэтому лучше обличать ереси и заговоры против России.
В путинские годы тема вездесущих врагов, которые столетиями изводили святую Русь, стала официальной и в госпропаганде. И тогда уже готовый продукт тех самых церковных риторов оказался хорошо продаваемым. Кому? Главным спонсорам. А учитывая, что единственным спонсором всего и вся всовременной России стали государственные чиновники и столь же державные олигархи, тексты, переводящие хейт-речи вечернего соловья на церковнославянский язык, стали хорошо окупаться. Административный и денежный ресурс государства стал всестороннее вкладываться в укрепление обретенной духовной скрепы.
Стороны благодушно сошлись на том, что «служение Отечеству» прощает все грехи и находится по ту сторону добра и зла. Вспомним, как у создателя машинки смерти Михаила Калашникова Господь перед кончиной пробудил совесть — но патриарх Кирилл тут же выдал ему публичную индульгенцию. Это было нечто беспрецедентное: церковь всегда поощряет покаянные шевеления совести, а тут голос высшего иерарха на эту совесть шикнул. При этом в иных контекстах те же церковные риторы готовы даже ссылаться на академика Сахарова (много раньше Калашникова раскаявшегося в создании оружия, правда, так и не примененного) и говорить, что техника и наука должны быть под контролем морали и веры.
Кроме того, оказалось, что у всех сторон церковно-государственной «симфонии» нет банального вкуса. То есть ощущения «вот этот штришок уже лишний». Взаимодействие должно быть. Учет мнения верующих людей — тоже. Наличие веры (и рясы) не должно быть фактором, поражающим гражданские права, в том числе и право высказывания по политической повестке. Но надо же и меру знать!
24 мая 2011 года патриархия в лице В. Р. Легойды предложила мне «разогреть» молодежь, которая должна была приветствовать патриарха в день его именин на Красной площади. Оказавшись в потоке молодежи, ранним утром будничного вторника идущей на молебен, я не мог поверить своим глазам и стал донимать ребят вопросом: «А чёй-то вы тут делаете?» Ответ оказался прозаичен: «А нам обещали автомат по физре поставить».
Нужен ли христианской вере сгон студентов на такие молебны и на лекции епископа?
А потом — больше. Православные школы превращаются в кружки военно-патриотического воспитания. Автомат вместо Евангелия, а Евангелие — лишь в объеме, необходимом для исполнения приказов командира. Активнейшее участие в насаждении культа победы (а ведь в IV веке, напротив, церковные иерархи настояли на том, чтобы из зала заседаний римского сената была убрана статуя Победы).
При этом в массы идет совершенно мифологизированная версия той войны, согласно которой некий ливанский митрополит вразумил Сталина облетать фронты с чудотворными иконами, а вклад церкви в победу превышал вклад ВКП(б). Белгородский митрополит Иоанн договорился до того, что поражения Красной армии в 1941 году были вызваны тем, что нацисты применяли оккультное оружие, против которого некрещеные комсомольцы были бессильны. И лишь когда в бой пошли одни старики (крещенные при царе-батюшке), мы победили.
В общем, в ответ на политический запрос власти — «мне нужны аргументы в пользу психологической мобилизации второй нефти», церковь ответила: «Их есть у меня!» Самые светские конфликты она готова наделить статусом «священной войны». (И это я не только про современную сирийскую войну. В те годы, когда Наполеон ничем не угрожал России, но, напротив, русские армии сражались и гибли далеко в Альпах, Богемии и Прейсиш-Эйлау, Святейший синод «на основании данного ему 6 декабря именного указа» честил Бонапарта Антихристом и лжемессией, обвинял в приобщении к мусульманству в Египте и в почитании «великого сангедрина еврейского», именовал «тварью с совестью сожженной и достойной презрения» (циркуляр от 20 февраля 1807 года).
И когда госмашина, не удовлетворившись словесным обличением заграничных неправд, перешла к поиску и арестам внутренних врагов, в число которых попали иеговисты и баптисты, патриархийные спикеры не нашли ни слова в защиту гонимых.
В очередной раз стало ясно: князья церкви говорят о свободе совести, лишь если ущемляются их интересы. Но едва они сами оказываются рядом с властью, как тут же начинают науськивать ее на своих критиков и конкурентов. В них же самих нет элементарного аскетизма — даже те из них, которые могут отказаться от мясной котлеты, не умеют не обжираться властью. Таинство чужой свободы им не знакомо и ими не уважаемо.
Оттого не стоит доверять мему перестроечной поры: «В церкви плохому не научат». Все сложно в нашем мире. И в пивнушке можно услышать мудрый совет. И в церкви можно стать объектом циничной манипуляции. Посему, входя в храм, надо снимать шляпу, а не голову. А общество не должно соглашаться на табу на критику церковной жизни и пропаганды.
Все сложно в нашем мире. И в пивнушке можно услышать мудрый совет. И в церкви можно стать объектом циничной манипуляции. Посему, входя в храм, надо снимать шляпу, а не голову.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: